к оглавлению

   ИЮНЬ, 12, РЕЙД УМБАРА

   Южное солнце припекало. Здесь, на границах Великого Харада, было куда
жарче, чем в Гондоре, где горы и Андуин Великий все же защищали  земли от
засухи. Фарнаку пришлось повозиться, подбирая для своих гостей подходящее
облачение.
   - В доспехах тут ходить хоть и тяжело, но снимать их я вам  все же не
советовал. Всякое бывает...  А в  полдень на улицу  лучше и  вовсе не
высовываться. Жизнь тут в основном по утрам  да  вечерам,  а в  жару  все
прячутся, - наставлял друзей старый тан.
   Гномам и впрямь пришлось нелегко под яростными лучами светила, а  вот
Эовин - хоть бы что. Лицо и руки девушки тотчас покрылись густым загаром;
быстро она освоилась на "драконе", бородатые морские  скитальцы,  что ни
вечер, требовали ее песен, позабросив  на  время собственные  кровожадные
баллады. И Эовин послушно пела, встав на носу, заложив руки за спину  и
смешно, точно галчонок, вытянув от усердия шею. Однако никто и  не  думал
смеяться, потому что пела она действительно хорошо, от сердца.  Отчаянные
рубаки Фарнака  звучно  колотили  рукоятками  мечей по закрепленным   с
внутренней стороны бортов щитам в знак одобрения.
   И вот настал день, когда из воды  поднялись крутые обрывы окружавших
Умбар скалистых гор. Впереди замаячило  узкое горло  пролива.  "Драконы"
сбавили ход, убирая паруса.
   - Эгей! Шевелись, вы, там! Всех к Морскому Отцу вас бы отправил, да где
лучше взять! Гондорские сухоперы и то бойчее бы справились! - по привычке
распекал своих людей  десятник, чьи  молодцы спускали на воду ходкую
восьмивесельную лодку.
   - Зачем это, почтенный Фарнак? - осведомился хоббит, стоя рядом с таном
на носовой палубе "дракона".
   - Как "зачем"? А вон за нами видишь - плывут? Это  Старх,  если  глаза
меня не подводят. Надо у причалов место  захватить,  а то будем  посреди
гавани болтаться, пока кто-то не уплывет...
   Фолко обернулся. Быстро догоняя "дракон" Хьярриди, с запада ходко  шел
длинный и узкий корабль. Очевидно, его кормщик хорошо  знал  извилистый  и
узкий фарватер, потому что скорости новоприбывший не сбавлял,  напротив  -
помогал свежему, надувающему парус ветру всеми до единого веслами.
   - Старх, Старх, как есть Старх, - проворчал Фарвак. - Не к  лицу  нам
отставать! Эй, молодцы, заснули там, что ли? Сейчас-то он нас не обойдет,
по бокам тут - сплошные камни. Но вот в порту лодку все  равно спустит  -
там возле причалов не разбежишься; тогда-то силами и померяемся!  А пока
будем плестись...
   Так и случилось. Корабль  Старха  приблизился вплотную к  "дракону"
Фарнака. Фолко видел, как там тоже спускают лодку.
   - Вот и доплыли, - заметил Фарнак, обращаясь к стоявшему рядом хоббиту.
Едва шевеля веслами, "дракон" втягивался в  узкий проход,  что вел  к
просторной умбарской бухте. Она могла бы вместить в себя тысячи  и тысячи
кораблей: глубокая, прекрасно защищенная от ветров - лучшей стоянки  для
флота и вообразить невозможно. С севера и юга бухту  охватывали  горы. На
вершинах хоббит разглядел  сторожевые  башни;  седловины перегораживали
крепостные стены.
   - Это чтобы с моря не напали, - пояснил тан.
   Сама крепость поднималась прямо из зеленоватых вод бухты. Серые стены с
черными  арками  причальных  тоннелей, в  которых швартовались корабли,
вырастали прямо из волн.
   - Если бы врагу удалось захватить северный и южный хребты,  со  стороны
бухты они все равно не смогли бы атаковать. Эти арки закрываются воротами
- и все! Впрочем, на моей памяти они еще ни разу не закрывались. И видишь,
понастроили плотов, потому что в тоннелях места хватает не всем...
   Дощатые настилы временных причалов гнулись под тяжестью сотен и  сотен
людей, вьючных животных и тюков с грузом. В отдалении разгружались баржи с
лесом.
   - С деревьями в окрестностях плохо. Все давно вырубили, а новое  когда
еще вырастет! Приходится из-за трех морей возить...
   Едва флагманский корабль эскадры Фарнака миновал горло  залива, вперед
тотчас ушла восьмивесельная лодка - искать свободное место у причалов,  и
теперь кормчий всматривался в густое месиво судов, плотов, шлюпок и прочей
плавучей мелочи, выискивая свой флаг.
   - Мой тан! Вон они, по левому борту! - крикнул дозорный с мачты.
   Фарнак скомандовал поворот.
   Но  свободное место  заметили  и с  лодки Старха.  На  соперничающем
"драконе" раздались азартные вопли. Команда  Фарнака тоже тянула шеи,
норовя рассмотреть происходящее. Сидевшие на противоположном борту гребцы
сыпали проклятиями и требовали, чтобы им во имя  Морского  Отца  ответили,
кто впереди.
   Эовин, войдя в раж, визжала так, что  слышно  было  на  другом  конце
гавани.
   Сами  "драконы" почти  остановились. Впереди  кишмя   кишели  мелкие
суденышки, лодки и лодчонки, а среди них, ловко лавируя и лишь в последний
момент избегая столкновений, неслись две шлюпки - Фарнака и Старха.
   - Тут ему с моими молодцами  не  тягаться, -  не  без самодовольства
заметил Фарнак. - На хвосте привезут...
   Лодка Старха сперва вырвалась чуть вперед; парни Фарнака, как пришитые,
шли следом. Рулевому в лодке Старха пришлось лавировать,  расходясь со
встречными и поперечными; и, улучив момент, его  соперник  резко подрезал
нос едва не перевернувшемуся суденышку и оказался впереди.
   Эльдринги Фарнака заорали и заулюлюкали.
   Место у причала досталось им.
   - То-то Старх теперь злобиться будет, - весело заметил Фарнак. - Тут  у
нас не принято оставаться вторым... Ну да ничего,  впредь  умней будет.
Попросил бы борт о борт встать - так ведь нет, ему гоняться захотелось...
   Корабли Фарнака  и Хьярриди ошвартовались. И  тут на носу своего
"дракона" появился сам Старх - плотно сбитый, в щегольском открытом  шлеме
с длинным плюмажем из перьев неведомой птицы.
   - Я припомню тебе это, Фарнак, акулья сыть! - заорал он, грозя кулаком.
- Погоди, акулья сыть, мы еще встретимся тут где-нибудь!
   - Да с превеликим удовольствием, - отозвался Фарнак и на  последовавшие
негодующие крики отвечал лишь презрительным пожатием плеч.
   Помощники Фарнака взялись за разгрузку.
   - Ну и нам теперь тоже пора.  - Торин  все еще  носил повязку, но
чувствовал себя преотлично. - Фолко! Как там твоя девчонка, готова? Пойдем
в город...
   - Погодите, мы с Хьярриди тоже  идем. -  Фарнак  появился  на  палубе,
набросив на плечи легкий плащ. - Вы куда теперь направляетесь?
   Фолко пожал плечами:
   - Мы хотели бы остановиться где-то на несколько  дней, осмотреться...
Потом решили б, что делать дальше. Тут ведь есть какие-то постоялые дворы?
   - Постоялых дворов тут немало, но им бы я не слишком доверял, - обронил
Фарнак, когда они приблизились к  темному проему арки.  - Лучше  всего
возвращаться вечером на корабль. Мало ли что?
   - А что "что"? - жадно спросил Мальцы.
   - Гостиницы все здесь - для харадримов и иже с ними, - пояснил тан. - И
хозяева-то по большей части тоже из Харада.  А с  ними  ухо надо востро
держать. Горячие головы предлагали всех  неэльдрингского рода из города
изгнать - да только куда там! Нам теперь воевать особо не с кем, на  одной
торговле и держимся. Тот же Харад - ему почти все и сбываем. Ссориться  с
ним нельзя... - Фарнак вздохнул. - Никогда особо  набеги  не  жаловал,  а
теперь даже жалеть начал, что  нельзя, как  встарь,  по-простому...
Врагов-то, глянь, и не осталось. Вот разве что истерлинги в Арноре...  Так
до них на "драконах" не больно-то и доберешься. Скиллудр уж на что силен,
а только и он отступил. Но хватит  об  этом. Как  вы  посольство-то свое
намерены справлять?
   - Поговорим с теми танами, которых ты нам укажешь, почтенный Фарнак,  -
пожал плечами Торин. - Нам тут сложных узлов не плести. Воинов нанять -  и
дело с концом.
   - Я в порту видел флаги... - начал Фарнак, перечисляя имена  и боевую
силу тех танов, с которыми, по его словам,  "можно  хоть  на  Аннуминас".
Торин слушал внимательно; Малыш, как всегда, вертел головой, озираясь,  -
подобное его не занимало; Фолко же больше приглядывался к городу.
   Пыльные улицы; глухие стены  домов;  вонь, резкие запахи   чего-то
гниющего; вопли и  крики зазывал  из  лавок;  и беспощадное  солнце  над
головой. Хоббит заметил, что эльдрингов отнюдь не так уж много на  улицах.
Темнокожие харадримы, смуглые  кхандцы,  другие  - черные как  смоль,  с
пухлыми губами и короткими курчавыми волосами, каких Фолко еще никогда не
видел. Большинство носило широкие  накидки самых  причудливых расцветок,
преимущественно ярких; на головах мелькали уборы диковинного вида -  нечто
вроде накрученной простыни. Чернокожие же  щеголяли  в одних  набедренных
повязках. Оружия никто не носил - никто, кроме эльдрингов.
   В Умбаре было жарко. Жарко и пыльно. Но - замечал  Фолко -  встречные
прохожие как-то  странно напряжены, озлоблены, готовы вот-вот  затеять
драку. Хоббит видел искры тревоги, скрытого  нетерпения, озлобленности  -
Умбар набухал гневом, сам не зная, на кого обратить силу и ярость. Совсем
не так, по мысли Фолко, должен был выглядеть разудалый приморский город,
столица шумливого Морского Народа! Сейчас он казался  крепостью накануне
жестокой осады, но при том никто не знал, от какого противника надо ее
защищать.
   - Если все будет хорошо, обернемся за несколько дней, - уронил  Фарнак,
когда они впятером входили в широкие двери какой-то  таверны.  - Дело за
малым - отыскать всех, кого надо. Начнем прямо сейчас.
   Громадный полутемный зал, раза в  три больше знаменитого  "Гарцующего
Пони". Поперек стояли длинные общие столы. Свет просачивался через  узкие
окна, что смотрели во внутренний двор.  Фолко ожидал увидеть  орущую  и
горланящую толпу, однако заведение встретило неожиданной  тишиной.  Почти
все места за длинными  столами пустовали, у  двери,  ведущей на кухню,
скучало несколько темнокожих харадримов-слуг.
   - Здесь собираются только таны и приглашенные ими,  - заметил  Фарнак,
видя недоумение хоббита и гномов. - Мест должно хватить всем,  сколько бы
гостей ни явилось. Тут обсуждаются общие дела и заключаются союзы. Если на
то будет воля Морского Отца, здесь вы найдете недостающие мечи.
   - Эгей, Фарнак! - гаркнул один из гостей, что сидел в окружении  троих
молодцов - не понять, то ли спутников, то  ли  телохранителей, во всяком
случае, вооружены они были с ног до головы. - Давненько не виделись!
   - Привет, Вингетор. - Фарнак кивнул. - Как твой поход на Юг?
   - Прескверно, дорогой друг, прескверно!
   - Ну, не преувеличивай! - засмеялся Фарнак, направляясь к собеседнику.
- Думаю, твое "прескверно" означает лишь, что вместо пяти барж с  добычей
ты привел в Умбар только четыре.
   - Увы, дорогой друг, мне теперь не до шуток!  Садись  ближе,  почтенный
Фарнак, и твои уважаемые гости тоже. Эй, вы, там, у  плиты!  Подать  пива,
холодного пива, нашего ячменного пива,  а не вашего прокисшего молока
больной верблюдицы!.. Рассаживайтесь, рассаживайтесь, прошу вас!
   - Ты, Вингетор, был всегда очень вежлив, - заметил Фарнак,  устраиваясь
поудобнее. - А теперь представь мне своих гостей, я  представлю  своих,  и
начнем!
   - А! - махнул рукой Вингетор. - Это мои десятники. Хлифьянди, Освальд,
Бралдо и Бакар. Ребята что надо!
   Воины Вингетора отличались друг от друга словно день и  ночь, словно
утро и вечер. Бралдо был чернокожим  громадного  роста,  Бакар -  тонким,
желтолицым, узкоглазым, Освальд - светловолосым, с крупными чертами лица и
голубыми холодными глазами, Хлифьянди же и именем  и обликом  походил на
Хьярриди; он тотчас же во все глаза  уставился на притихшую  Эовин,  что
старалась держаться поближе к Фолко.
   Сам же Вингетор оказался изящным, невысокого роста, суховатым, жилистым
человеком лет сорока пяти, с острым, точно клин,  подбородком.  По  щекам
разбегались  лучи  мелких  морщин. Под  кустистыми  выцветшими   бровями
прятались пронзительные серые глаза. Он  совсем  не  походил на сурового
морского волка, скорее на арнорского придворного  времен  последнего
Наместничества. Перед ним на столе  лежало  странное  оружие, длинное  и
широкое - в полторы ладони лезвие,  слегка  загнутое  наподобие хазгской
сабли, насаженное на рукоять длиной в полтора локтя, которое заканчивалось
острым копейным навершием. Средняя часть рукоятки  была  окована железом.
Морские удальцы таким не пользовались,  хотя  сходное хоббиту  случалось
видеть в Аннуминасе - еще до его падения...
   - Хьярриди ты знаешь.
   - Поздравляю, парень! Скоро таном  станешь.  Нас,  стариков, за пояс
заткнешь...
   - А это мои давние друзья - мастер Фолко, сын Хэмфаста, мастер Торин,
сын Дарта, и Строри, сын Калина. Они с Севера.
   Вингетор покивал. Его цепкие глаза быстро оглядели друзей.
   - Гномы! Вот уж не ожидал... Добро пожаловать, добро пожаловать!
   Фолко счел за лучшее не поправлять тана. Пусть думает, что  он, Фолко,
того же рода, что и два его Друга.
   - Их спутница Эовин, воительница Рохана,  - без  тени  усмешки,  очень
серьезно и  уважительно отрекомендовал   Фарнак  девушку.   Та  слегка
покраснела,  но  легкий  поклон  Вингетору отвесила с  истинно   царским
достоинством.
   - Неужто преславный Рохан настолько оскудел мужчинами, что  посылает  в
опасные странствия юных воительниц! - воскликнул Вингетор, уставившись на
Эовин так, словно она только миг назад возникла пред ним прямо из воздуха,
- пока гость не был представлен, обращать на него  внимание  у эльдрингов
считалось верхом непочтительности.
   - Ты нам о своем походе расскажи, - напомнил Фарнак.
   - О! Давно уже у меня такого не бывало. Мы прошли за  полуденный  рубеж
Харада, за Хлавийские Горы. Сделали  стоянку -  ты  знаешь, там  хорошие
бухты, всегда можно перевести дух, - и что же? Оказывается, в окрестностях
завелись какие-то двуногие любители человечины. Мы их отогнали,  но  это
стоило пятерых лучших разведчиков. Потом  встретились пальмовые  рощи,
отравленные какой-то дрянью, хорошо еще, что она валила человека сразу,  -
еще десяток погибших.
   - Погоди! - встревожился Фарнак. - Рощи отравлены?!
   - Ну да! Плоды  стали ядовитыми, словно змея-молния. Пошли  дальше.
Миновали Каменку и собрались остановиться в Нардозе, порасспрашивать,  что
слышно в дальнем Захарадье, и что же мы видим на месте города?
   Вингетор  сделал  эффектную паузу, свойственную лишь   высокородному
вельможе на заседании  Государственного  Совета, и  Фолко окончательно
уверовал, что этот человек оказался в рядах Морского Народа лишь по особой
прихоти всемогущей судьбы. Рассказчик говорил на Всеобщем Языке хорошо, но
со странным акцентом, немного в нос -  такого  хоббит  не  слыхал  даже  в
Цитадели Олмера, где Общую Речь коверкали до неузнаваемости.
   - И что же? - пряча улыбку, поинтересовался Фарнак, видимо, уже хорошо
знавший манеры собеседника.
   С лица Вингетора сбежала улыбка.
   - Город сожжен, - сухо отчеканил он, и это настолько отличалось от  его
прежней манеры, что всем показалось, он возвестил, самое меньшее, о начале
Дагор Дагоррата. - Сожжен дотла. Улицы завалены скелетами.
   Фарнак побелел.
   - Не может быть! - вырвалось у Хьярриди.
   - Может. А  в окрестностях обосновалось некое  племя   перьеруких.
Что-нибудь слыхали о таких?
   Фолко сжал под столом кулаки. Вот оно! Вот!
   Переглянувшись, Фарнак и Хьярриди отрицательно покачали головами.
   - Самые настоящие перьерукие, уверяю я  вас.  Можно взглянуть, если
интересно, одного такого я привез сюда живым. Во всем люди как  люди,
только вот на руках, вот здесь, - он провел по ребру ладони  и дальше,  к
локтю и плечу, - перья растут. Правда, не у  всех  - только у  вождей.
Остальные-то просто с едва заметным костяным гребнем.
   - Ну и ну! - поразились гномы.
   - То-то, что ну и ну. Мы вот тоже... рты пораскрывали с такого чуда.  А
прежде чем закрыли,  эти самые  перьерукие  повытаскивали из-под берега
спрятанные лодки, и нам пришлось туго. Они дрались,  как безумные,  и ни
один так и не отступил. Их челны шли борт к борту, так  что я  не  видел
воды. Мы убивали их сотнями, но все же уступили им гавань. А сражались эти
перьерукие не обычными мечами или там копьями. Нет! На древко насажена
заточенная лопата, или там грабли, или вилы, как вам  это понравится?  И
орудовали своими снастями куда как ловко.
   - Постой, постой! - спохватился  наконец Фарнак.  - Так  это что  ж
получается - Нардоз сожжен... а все окрестности?!. Там ведь жило немало
наших!
   - Все погибли, старина, - негромко ответил Вингетор. В  его голосе не
осталось и следа прежнего веселья. Он мог со смехом говорить о собственном
поражении, но в том, что касалось остальных...
   - Никого не осталось, - повторил тан. - Перьерукие владеют всем берегом
южнее Каменки до самых Молчаливых Скал... Но слушай дальше!  После боя  у
Нардоза я поклялся: костьми лягу, но доищусь, что это за создания и откуда
взялись. Поймать одного из их вождей оказалось не так  уж  и трудно.  Мне
пришлось зарезать и  скормить  морским зверям десятерых  его спутников,
прежде чем тот заговорил и мы  научились понимать его  язык. Его  зовут
Фелластр, и рассказал он очень, очень  много интересного, за что  мне
придется долго оправдываться перед Морским Отцом, потому что вытягивал  я
из перьерукого слова воистину  лишь  раскаленными  щипцами...  - Вингетор
неожиданно покачал головой.
   - Да что это с тобой? - удивился Фарнак. - Ну, пытал пленного, так  что
же тут такого? Война, одно слово... И я пытал, было дело. Не узнаю тебя!
   Вингетор с кривой ухмылкой потупился.
   - Потому что этот самый Фелластр, когда мы... гм... уже  достаточно  с
ним позабавились... сумел прокричать своим собратьям, что с ним случилось,
кто мы такие, как зовут предводителя похитителей и  где его, Фелластра,
следует отыскивать и кому мстить.
   - Как это так?! - не удержался Торин.
   Вингетор мрачно взглянул на гнома:
   - Я сам постоянно спрашиваю себя о том же,  гном. Я  подозреваю, -  и
сильно! - что мой пленник преотлично знает Всеобщий Язык, только умело это
скрывает. И воля у него железная. Проверяя, я громко обсуждал с Освальдом,
как лучше поступить с пленным - поджарить на медленном огне, четвертовать
или же по-простому утопить, - так этот гордец и бровью не повел, словно  и
не о нем речь шла. Я решил - не понимает! - и успокоился. Верно, не прав
был... А как своим передал... Тянули они за нами все время.  Вдоль берега
на велбудах своих шли, морем - на лодках. Напасть так и  не  решились, но
был момент, оказались совсем рядом. И он как их  учуял,  змея! Заверещал,
заорал, точно чудо невиданное. И в воплях его  я и  "Умбар" слышал,  и
"Морской Народ", и "эльдринги", и даже - "тан Вингетор". Как тебе все  это
нравится?
   - Мне это совсем не нравится, - сквозь зубы процедил Фарнак. - Ты был в
Совете?
   - Ясное дело. Дозоры усилены. Но - чует мое сердце! - этого мало. Надо
самим на юг идти, потому что если не мы этих перьеруких, то они  нас...  А
уж они нас точно прикончат, если только смогут, потому что воинов у  них
как песчинок на берегу или звезд на небе...
   - Вингетор, Вингетор... - начал было Фарнак. - Не слыхал я раньше, чтоб
ты говорил, точно базарный сказочник!
   - Прежде не говорил, - сухо ответил собеседник. - И сам  над подобным
смеялся. А теперь, видно, придется по-иному.  Потому  что они  и впрямь
выводили на берег толпы, Фарнак, понимаешь, толпы! На  десяток лиг  вдоль
воды стоит плотный строй - как тебе это понравится? Думаешь, Вингетор на
старости лет выжил из ума и не попытался отомстить за  наших?  Как бы не
так! Но я положил бы всех своих, если  бы  только  попробовал  пристать  к
берегу. Зажигательными стрелами  перьерукие  пользоваться  умеют отлично,
уверяю тебя.
   Вингетор жадно припал к кружке с пивом.
   - И все же я ускользнул от них!.. И даже высадился!.. Ночью,  там,  где
меня не ждали. Прошел почти сорок лиг от моря. Сжег три десятка селений. Я
хотел найти их слабое место. И я его нашел. Нашел, понимаешь? - Он грохнул
кружкой по столу.
   Все замерли.
   - Они  боятся, -  мрачно  провозгласил  Вингетор.   -   Бесчисленный,
непобедимый народ - они смертельно боятся какого-то  совершенно  жуткого
существа, обитающего где-то на востоке, возле озера Сохот.
   - Возле озера Сохот? - удивился Хьярриди. - Мирные племена  там всегда
жили... А больше вроде дикого...
   - А теперь есть. Там, где кончается Хребет Скелетов и лес подступает  к
озеру, - там обитает некая Сила, что  выгнала перьеруких из их давних
владений и превратила в наших - увы! - злейших врагов. Эта Сила гонит  и
гонит их на север. В скором времени они столкнутся с Харадом. Что  будет
тогда, страшно даже подумать, поскольку перьев на руках не имеющие для них
все равно что звери. Понимаешь меня, Фарнак? Все равно что  звери!  А со
зверьем не ведут переговоров, не заключают  союзов  и не обмениваются
пленными. Или мы их, или они нас. Вот что я пытался  объяснить в  Совете.
Но,  - губы Вингетора  презрительно  скривились, -  не  преуспел. Ведь
перьерукие еще не стоят  лагерем у  стен  Умбара. Хотя мне, конечно,
поверили, особенно после того, как я показал пленника. И единственный, кто
встревожился по настоящему, - Скиллудр.
   - Даже так? - Хьярриди был неприятно поражен, Фарнак  изумленно поднял
бровь. Что же касается гномов и Фолко, то  они пока предпочитали больше
слушать. Хоббит смотрел Вингетору в рот как зачарованный, Торин  и Малыш,
видя внимание товарища, следовали его примеру. Потом он все им расскажет и
они обсудят это вместе.
   - Именно так. Он потратил, наверное,  все свое золото.  Набрал  целую
армаду - капитанам былого впору! - и  пошел на юг.  Один, как  всегда.
Пятнадцать тысяч воинов не в счет.
   - Он один поднял такой поход? - все еще сомневался Фарнак.
   - Ну да. Я же говорю - потратил, наверное, все, что имел.
   - И что же?
   - Пока вестей нет. Но! Не хотят ли  мои благородные  друзья  самолично
взглянуть на пленника? Он у меня тут ряд ом...
   - Почтем за честь! - вырвалось у Фолко.
   Так и не произнесшие за все время беседы ни слова,  спутники  Вингетора
молча встали следом за своим господином.
   Дом, где содержался важный пленник, оказался настоящей  крепостью.  В
узкую  черную  щель  двери пришлось протискиваться,  согнувшись  в   три
погибели. Дальше коридор шел изгибами, и в свете  тусклых масляных ламп
хоббит видел частые бойницы в стыке стен и потолка. Ворваться  сюда  для
неприятеля означало верную гибель.
   Внутренний же двор, отгороженный от ведущей на улицу пещеры - иначе  и
не скажешь! -  железной  дверью  и парой  опускающихся  решеток,  поражал
великолепием благоуханного сада. В кадках росли невиданные хоббитом пальмы
разнообразных  видов,  в искусственном  ручье хищно  шевелило  зелеными
отростками-щупальцами дерево-рыболов. Порхали пестрые  птахи,  специальным
слуга насылал им корм. Освальд, шагавший первым, сделал  один-единственный
жест, и всю челядь тотчас же словно сдуло ветром.
   - Прошу сюда. - Вингетор учтивым  жестом  распахнул тяжко  скрипнувшую
дверь. Открылась каменная, винтом уходящая вглубь лестница.  Освальд взял
из кольца на стене факел и двинулся первым.
   - Это возвели крепко и на века, -  одобрил Торин, косясь на мощную
кладку стен и сводов.
   - Воистину, когда Гондором правили Морские Короли, то в  стране  умели
строить! - кивнул тан.
   Винтовая  лестница  вывела  процессию в  коридор,  низкий  и широкий,
служивший главным трактом подземной тюрьмы - небольшой, но весьма  крепкой
и надежной. Четверо дюжих стражников споро  вскочили  на  ноги  при виде
хозяина.
   - Все спокойно, мой тан! - отрапортовал старший.
   - Возьми факел, Андраст, и идем с нами.
   Пленник был заперт в самой дальней каморке, не имевшей  и крохотного
оконца. Вингетор снял с пояса тяжелый ключ,  отпер дверь. Стражники, не
дожидаясь команды, обнажили мечи.
   - Вот он, полюбуйтесь. - Хозяин кивнул на живую добычу.
   Фолко смотрел во  все глаза. Сперва ему  показалось, что  он  видит
какого-то монстра, настолько удивительной оказалась разница  между мощным
человеческим торсом и руками-крыльями, что подошли бы размахом и одному из
орлов Манве. Лишь приглядевшись, Фолко увидел, что руки у пленника - самые
обычные, человеческие, правда, куда тоньше и слабосильнее, если сравнить с
мускулистым  торсом  и прекрасно  развитыми ногами.  Темно-алые   перья
обрамляли руки, доходя до плеч.  Могло показаться,  что это  всего лишь
карнавальное украшение, однако перья росли прямо из кожи, как  волосы  или
ногти у обычных людей.
   Чресла перьерукого опоясывала грязная набедренная повязка. Скрестив на
груди руки-крылья, гордо вскинув голову, пленник смотрел в противоположную
стену, надменно игнорируя  появление тюремщиков.  Узкое точеное  лицо,
пожалуй, женщины сочли бы красивым, если бы не нос - он загибался  вниз,
точно клюв хищной птицы. Тонкие губы презрительно сжаты.
   - Вот, полюбуйтесь, - указал Вингетор. - Так и стоит. Не ест, а теперь
уже второй день не пьет. Верно, решил себя уморить. Ну да это  ему не
удастся. Силком кормить станем!
   Фелластр и бровью не повел.
   - Больно гордый.  Но  ничего, в  прошлый раз  заговорил и  теперь
отмолчаться не сможет.
   Фолко пристально смотрел на пленника. Сейчас бы ему очень  пригодилась
проницательность Древоборода. Во взоре перьерукого хоббит - пусть смутно и
неотчетливо - угадывал следы странного безумия, в чем-то схожие с  теми,
что читались в глазах короля Эодрейда.
   Вингетор заговорил, обращаясь к пленнику, на странном, полном щелкающих
звонких звуков языке.
   Перьерукий не повернул головы.
   - Вот так и молчит. - Хозяин развел руками. - Но ничего, я  сегодня им
сам займусь. Разговорится, будьте уверены!
   - А... гм...  хорошо. -  Фолко с  трудом  оторвался от созерцания
Фелластра, вспомнив, что посольство, как ни крути, править тоже надо. -  А
почему бы нам с почтенным Вингетором не  поговорить  еще об одном  деле,
также очень важном, я уверен, небезвыгодном для сильномогучего тана!..
   - Тогда пройдем наверх.
   Они вновь оказались во внутреннем дворике.
   - Эовин! - Фолко повернулся к девушке. - Тебе придется подождать здесь.
Король Эодрейд отправил нас сюда с тайной миссией... и тебе нельзя слышать
наши беседы.
   - Возможно, мои слуги сумеют развлечь деву-воительницу из Рохана?  -
учтиво поклонился Вингетор, делая знак челяди. - У меня тут собраны редкие
каменья и цветы, еще более редкие птицы и звери...
   Вежливые, даже  утонченные  манеры  хозяина разительно отличались от
грубоватого, простого обращения Фарнака и Хьярриди. Фолко не удержался от
вопроса:
   - Я немало имел дела с Морским Народом, но...
   - Но никогда не встречал похожих на меня, так? - рассмеялся Вингетор. -
Справедливо! Потому что я  родом из Гондора. Семья  моя долго  жила  в
Минас-Тирите - как заложники Корсаров Умбара еще до Войны за Кольцо. Наша
кровь смешана с гондорской, и я сам провел там немало времени... А  когда
пришел час, вновь  стал  тем,  кем и  должен  был,  - морским  таном,
предводителем свободной дружины...
   Фолко учтиво поклонился, благодаря любезного хозяина за откровенность.
Сами же переговоры заняли немного времени.
   - Можешь не продолжать. - Вингетор поднял ладонь, даже не взглянув на
верительные грамоты короля Эодрейда. - Я и так отлично знаю, с  кем меня
свел Морской Отец. Ваши  имена,  друзья, -  вы  ведь  позволите так  вас
называть? - известны далеко за пределами Арнора и  Гондора.  Подробности
войны за восстановление Рохана долго обсуждались среди морских  танов.  И
ваши имена назывались не единожды. Я верю вам без  всяких  грамот  и,  раз
Эодрейд предлагает такую щедрую плату, без колебаний подпишу с вами ряд. Я
б также посоветовал вам поговорить с Амлоди и Гротти. Это  бывалые воины.
Кстати, оба сейчас здесь. У каждого по пять сотен мечей. Я так думаю,  что
из-за перьеруких нам надо позаботиться о  более надежном,  чем Умбар,
убежище на Севере... С этими безумными южанами воевать все равно придется,
а мудрый должен иметь, куда отступить в случае неудачи...
   - Ну, вот наше  посольство, считай,  и выправлено,  - заметил  Торин
друзьям, когда они устроились на постоялом дворе. Эовин  уже спала  без
задних ног, а Фолко и гномы сидели в соседней комнатенке,  расправляясь  с
копченой курицей. - Считайте сами.  Фарнак  - семьсот  мечей,  Сваран  -
триста, Ория - тысяча, Хьярриди - двести, Вингетор - шестьсот, это уже две
тысячи восемьсот; если завтра согласятся Амлоди и Гротти,  будет уже  три
восемьсот. Останется найти еще одного, и... и все!
   - А мы так ничего и не выяснили, - пробурчал Малыш.
   - Потому что еще и не выясняли, - парировал Фолко. -  Вот если завтра
все закончим, тогда...
   - Что "тогда"? Ты хоть знаешь, что искать? - вскипел Маленький Гном.  -
Человека, эльфа, гнома, арка? Место, предмет, явление? Что? Ты нам можешь
растолковать?
   Хоббит медленно покачал головой:
   - После Олмера я привык верить  своим страхам, Малыш. А  мне сейчас
страшно. И становится еще страшнее оттого, что я не знаю - чего же именно
бояться?
   Строри скорчил недовольную гримасу и отправил в рот целую куриную ногу.
   - Мне надо походить... посмотреть... подумать... - продолжал хоббит.
   - А твои амулеты-талисманы, они-то что? - не унимался Малыш.
   - Это ж тебе не масляная лампа! Огонь поднес - вспыхнула и светит!  Тут
одного желания маловато. - Да и вообще - ты  что же думаешь, мне  очень
нравится сидеть здесь, в Умбаре?! Думаешь, я не хочу отсюда выбраться?
Сделаю все, что смогу! - Фолко даже стукнул кулаком по столу.


   ИЮЛЬ, 13, УМБАР

   Наутро явился посыльный Фарнака. Его люди уже отыскали Амлоди, Гротти и
еще одного тана, Фридлейва, которого хорошо знал сам  Фарнак. Надо было
идти на встречу, завершая наем флота.
   - Эовин! - Маленький  Гном  громко  затарабанил в  дверь.  - Вставай,
лежебока!..
   Утро в  Умбаре  - это  нечто восхитительное.  Мягкий  морской ветер,
бирюзовое небо, тепло, но отнюдь не жарко. На улицах столпотворение, люди
спешат свершить свои дела до наступления полуденной жары...
   Фолко и его спутники не миновали и двух кварталов, как к ним прицепился
какой-то толстый низенький темнокожий харадрим.  На  хоббита и  остальных
обрушился  целый  водопад  стремительной  речи.    Харадрим    яростно
жестикулировал, закатывал глаза, хлопал  себя  по  щекам,  пытаясь что-то
втолковать. Приставленный Фарнаком эльдринг попытался  просто  отпихнуть
наглеца, однако тот  мгновенно выудил из складок  бесформенного серого
балахона начищенную, ярко блестящую золотом пластинку, густо  испещренную
какими-то знаками. Воин Фарнака склонился над  ней,  а когда  миг спустя
вновь распрямился, лицо  его выражало крайнюю  степень ярости.  Морской
удалец сдерживался из последних сил.
   - Этот вонючий выползок, родившийся лишь по недосмотру Морского Отца, -
главный поставщик рабынь и наложниц  ко  двору его  величества  правителя
Харада, - сдавленным от бешенства голосом проговорил воин. - У него... как
это... пайцза Харада.
   - Ну и что? - Малыш надменно подбоченился и положил руку на эфес так,
чтобы все это видели. Маленький Гном был явно не прочь подраться.
   - А то... что этот пожиратель падали очень просит вас... гм... -  глаза
воина сверкнули, - одним словом, он хочет купить воительницу Эовин!
   Хлоп! Кулак Малыша врезался в подбородок харадрима прежде,  чем кто-то
успел сказать хотя бы слово". Работорговец подлетел вверх и опрокинулся на
спину, смешно задрав ноги в вычурных дорогих сандалиях.  Он  плюхнулся на
мостовую, словно куль с дерьмом, и уже не шевелился.
   - Малыш! - рявкнул Торин.
   - Живой он. - Фолко коснулся горла  харадрима.  - Вот  только  зубов
поубавилось... и притом сильно...
   Толстяк валялся без чувств.
   - Я ж не хотел вовсе... - оправдывался Малыш в ответ на упреки  Торина.
- Само собой вышло...
   - Подождать не мог? Мы б его потом и вовсе прирезали!
   - А почему это он должен был ждать? - возмутилась Эовин. - Разве  можно
ждать, когда оскорбляют воительницу  Рохана?!  Спасибо тебе,  почтенный
Строри!
   И она, внезапно обняв зардевшегося гнома, крепко поцеловала его - прямо
в губы.
   Эльдринг откупорил висевшую на поясе флягу  и плеснул  водой на лицо
харадрима. Тот застонал и приподнялся. Воин Фарнака бросил несколько злых
коротких фраз на языке Южных Земель.
   На окровавленном лице работорговца появилась злобная усмешка. Он  вновь
поднял свою пайцзу и что-то визгливо выкрикнул. Вокруг них уже собиралась
толпа - исключительно харадримы.
   - К мечу, - коротко предупредил спутников эльдринг. - Обнажите  оружие,
эти псы должны струсить...
   Миг спустя перед  остолбеневшими  харадримами взвихрилась  сталь   -
Маленький Гном не упускал случая показать свой знаменитый веер. Темнокожие
в замешательстве отступили. Толстяк, охая, поднялся с земли, бросил  своим
несколько коротких фраз и, не оглядываясь, заковылял прочь, прижимая полу
балахона к расквашенной морде.
   - Идемте отсюда!  - Проводник  был мрачен.  - Теперь   хлопот  не
оберешься... Они наверняка нажалуются в Совет... А там подобные этому  псу
с пайцзой - ну ровно как у себя дома...
   - Ну и что? - пожал плечами Фолко. - Он же первый начал!
   - Первый, первый... Он чего хотел - женщину купить? Так они у  них за
людей не считаются. Так, скот двуногий! - Воин выругался сквозь зубы. -  А
для харадримов в Умбаре действуют их законы... которые он не нарушил...
   - Жаль, я его насквозь не проткнул, - посетовал Маленький Гном.
   - Боюсь, тогда бы тебе солоно пришлось, брат гном,  - покачал  головой
эльдринг. - Тебя изгнали бы из Умбара, самое  меньшее,  а то бы еще  и
продали харадримам на рудники... Говорят, там даже гномы  не  выдерживают
больше трех месяцев.
   - Что сделано, то сделано, - развел руками Торин. - В  крайнем случае
заплатим этому псу. Золото у нас есть.
   - Хорошо еще, если только этим обойдется...
   Они двинулись дальше.
   Притихшая Эовин шла теперь в середине, между Торином и Малышом. Впереди
шагал воин Фарнака, Фолко прикрывал спину отряда.  Таким порядком они  и
добрались до той самой таверны, где встретились с Вингетором.
   Фарнак и остальные таны их уже поджидали. Проводник коротко рассказал о
случившемся. Эльдринги молча переглянулись.
   - Вам  надо  скорее  уходить отсюда,  - пробасил бородатый  Гротти,
настоящий великан семи футов росту и шириной плеч не уступавший Торину.  -
Да и чего ждать-то? Дело, считай, сделано. Мы согласны. Что скажете, таны?
   - Я им рассказал... вкратце,  - пояснил  Фарнак. Остальные  эльдринги
дружно закивали. - Общий счет набранному войску  вышел на четыре тысячи
триста воинов.
   - Больше, наверное, и не надо, - заметил Фарнак.  - Земли  не  так уж
много... Если делить ее на многих - худо выйдет...
   - Четыре с небольшим тысячи, не мало? - усомнился  Торин.  - Война-то
нешуточная!
   - Так и мы шутить не станем! - от баса Гротти, казалось, сейчас начнут
раскалываться стеклянные кубки. - Ударим не хуже хирда! Вот увидите!
   - Не сомневаюсь, не сомневаюсь, - заверил Фолко разгорячившегося  тана.
- Если все пройдет, как задумано...
   - Да разве ты не знаешь, что любой план только до первого боя? А  потом
все надо заново придумывать? - поднял брови Фарнак.
   - Знаю, знаю, - кивнул Фолко. - Но  здесь случай особый.  Мы  рискуем
проиграть, если все не будет сделано быстро и четко...
   Когда переговоры закончились, рядные грамоты  подписаны  и  таны
отправились собирать дружины, Фолко и друзья задержались в таверне.
   - Дело сделано. - Хоббит устало провел ладонью по лбу. -  Мы  исполнили
поручение короля. Но вот к добру или к  худу  обернется для  Рохана  эта
война, пусть даже и победоносная?
   - К худу? - Эовин округлила глаза. - Как же может победа  обернуться  к
худу?
   - Тебе про это лучше вообще не думать, - хмуро заметил Торин. Ни он, ни
Малыш так и не притронулись к пиву. - Как-то очень уж легко получилось все
у нас здесь, в Умбаре! И дня не прошло, а флот уже нанят.
   - Да, и теперь осталось только... - начал  было  Малыш,  однако  конец
фразы потонул в треске ломающегося дерева и яростных неразборчивых воплях.
   Двери таверны слетели с петель. Через порог в  пустой  просторный  зал
рванулась целая толпа орущих харадримов. Кто-то размахивал коротким мечом,
кто-то притащил с собой сети.
   - Клянусь Дью... - Торин успел вскочить на ноги,  когда на четверку
друзей со всех сторон бросились темнокожие мечники. В их рядах  мелькнула
толстая физиономия торговца рабами. Челюсть у него была подвязана  грязной
тряпкой.
   - Ага!!!  - завопил  Малыш ничуть не слабее атакующих. -  Ну  вот
наконец-то мы как следует позабавимся!
   Фолко молча обнажил меч, закрыв собой остолбеневшую Эовин.
   Друзей окружили в самой середине зала. Харадримы  запаслись множеством
арканов и веревок: ни один из них не был  столь глуп,  чтобы лезть  под
клинки врагов; сперва в ход пошли ловчие снасти.
   - Прорываемся! - скомандовал Торин, вращая топор над головой. - Фолко,
прикрой девчонку!
   Однако Эовин явно не желала, чтобы ее "прикрывали". Выхватив короткую
легкую саблю, она очертя голову ринулась вперед, вслед за Торином.
   - Куда?!!  - не своим  голосом заорал Малыш  - девчонка едва не
подвернулась ему под меч.
   Торин тем временем врезался в толпу харадримов,  точно кабан  в стаю
псов. Первый же взмах топора рассек  врага от плеча  до  пояса,  хлынула
кровь, вокруг гнома тотчас же возникла пустота.  Фолко,  отбив в  сторону
вражеский меч, прыгнул следом за Эовин, пытаясь остановить, -  но  поздно.
Взлетели брошенные сети, и миг спустя девушка оказалась спутана по рукам и
ногам. Бьющийся кокон тотчас же утянули в задние ряды харадримов.
   Торин, Фолко и Малыш ринулись вдогон. Испытанным боевым порядком, плечо
к плечу, ударили в самую середину вражеского строя, один из нападавших
упал, пропоротый мечом хоббита, но харадримы и не  думали  сопротивляться.
Дружно повернувшись, они ринулись наутек. В дверях таверны тотчас возникла
пробка.
   - Руби!!! - взревел Торин. Весь забрызганный кровью, гном разил направо
и налево. Харадримы с визгом бросались в стороны, пытаясь  выбраться из
западни; Фолко и гномы, сегодня не надевшие полного доспеха, тем не  менее
расшвыряли скопившихся перед дверьми врагов, вырвались  наружу  - однако
толстомордого торговца и плененной Эовин уже и след простыл.
   Привлеченные шумом и криками, со всех сторон сбегались  вооруженные
эльдринги. Еще миг - и вспыхнула  уличная схватка. Пытавшиеся спастись
бегством харадримы напарывались на частокол мечей, но оружия не бросали,
бились с бешенством загнанных в угол крыс. Морских  воинов  было  все же
немного, и кое-кому из темнокожих налетчиков удалось вырваться из кольца.
   - Эгей! Почтенные, что тут  случилось?  - со всех сторон посыпались
вопросы, когда схватка окончилась. - Что это на них нашло?..
   Допрашивать оказалось некого - все, кто мог, унесли ноги, остались лишь
трупы да те из раненых, кто вот-вот должен испустить дух.
   - Они украли нашу спутницу! - крикнул Фолко. -  Девушку с  золотистыми
волосами! Она из Рохана!
   - Украли?! Из Рохана?! -  раздались негодующие   возгласы.   Толпа
эльдрингов быстро росла, их собралось уже не менее  трех  десятков. -  К
воротам! Быстрее! Перебьем этих собак!!
   Под зловещий лязг стали они бежали узкими умбарскими улочками к окраине
города. Мимоходом Фолко подумал, что надо  было  бы  известить Фарнака  и
остальных... но поздно, слишком поздно, ничего уже нельзя сделать!
   Мостовые перед разъяренной толпой пустели, как по волшебству. По пути к
отряду присоединялись все  новые и  новые эльдринги  - судя по всему,
харадримов здесь не жаловали; мимоходом узнав от других,  что случилось,
воины выхватывали мечи и тоже бросались в погоню.
   Обращенные  в пустыню  крепостные  стены Умбара мало чем  уступали
бастионам Аннуминаса. Гордые и неприступные, они с молчаливым презрением
глядели на сгрудившиеся у  их  подножия  домишки.  Широкие ворота были
распахнуты; стражники дремали. С харадримов здесь не собирали пошлины.
   Фолко и его товарищам не повезло. Как раз в это время к воротам подошел
караван, вьючные животные напрочь перекрыли проход.
   - Эй, с дороги, смети вас Хругнир! - Торин с топором наперевес бросился
к караванщикам. Стражники оторопело уставились на разъяренного гнома, за
которым валило не меньше пяти десятков вооруженных до зубов  эльдрингов,
все с клинками наголо.
   - Что тут за бесчинства? - рявкнул выскочивший на шум десятник.
   - Кто-нибудь выходил из города до этого каравана?! -  выпалил Фолко,
останавливая Торина, - гном, похоже, был уже готов затеять свару.
   - Выходили, как не  выходить! Харадримы, полтора  десятка всадников.
Налегке, без поклажи. Всего один тюк и был. А спешили, словно за ними  сам
Морской Отец гнался.
   У Фолко вырвался невольный стон. Да уж, хороши же они, трое испытанных
воинов, у которых из-под носа украли девчонку! Стыд-то, стыд-то какой! Да
и что же теперь станется с бедняжкой Эовин?!!
   Толпа эльдрингов за спинами друзей возбужденно гудела.
   - Совсем,  верно,  харадримы взбесились!  Никогда раньше такого не
случалось!
   - Да, ровно обезумели... Средь бела дня напасть!
   - Твари! Эх, мало их Гондор в свое время...
   - Эй, почтенные,  а что, собственно говоря,  случилось?  - Десятник
встревоженно косился на собравшихся воинов.
   - Девчонку украли только что, - бросил Малыш. - И, насколько я понимаю,
вывезли прочь из города... Мы тут слегка повздорили...
   - Да разнести всю их поганую сыть! - завопил кто-то в толпе.  - Больно
много власти забрали! Куда ни плюнь в славном городе Умбаре -  всем  они
владеют! А теперь и вовсе рехнулись - средь бела дня девиц похищают!  Это
что ж делается, эльдринги?!
   - Точно!.. Правильно!.. - раздались возгласы. -  Пойдем  да  их  самих
пощиплем! Пусть знают!..
   Дело пахло погромом. Десятник ошарашенно переводил взгляд то на Фолко и
гномов, то на разъяренную толпу.
   - Стойте! - выкрикнул Фолко, вскакивая на очень кстати подвернувшуюся
бочку. - Да не обезумели ли вы сами?! В чем остальные-то виноваты?!  Нужно
найти и покарать похитителей, а не мстить невинным! Слышите меня?!
   Слова его канули, точно камни в бурное море. Вовсю сверкало выхваченное
оружие; эльдринги уже никого не  слушали,  похоже, забыв  и о  том,  что
привело их сюда.
   - Избезумились, как есть избезумились, - услыхал Фолко шепот Торина.
   Человек двадцать грозно надвинулись на харадских  торговцев,  и кто-то
уже изо всех сил ударил эфесом в лицо безоружного погонщика. Это послужило
сигналом. Раздался истошный вопль "Бей!", и над головами замелькали  мечи.
Караванщики, не лыком шиты,  мигом повыхватывали  из  тюков припрятанные
сабли.
   Десятник наконец сообразил, что на вверенном ему посту вот-вот начнется
самое настоящее сражение, и, что  было  сил заорав "Тревога!",  кинулся
разнимать сцепившихся. Фолко, Торин и Малыш поспешили ему на помощь.
   Заученными движениями отбрасывая мечи опьяненных яростью  людей,  Фолко
поневоле вспоминал полевую межу в Арноре и мирную осень, когда он, совсем
еще юный хоббит, шел вместе с Торином и Рогволдом  (эх,  погиб сотник!  А
какой человек был...) через Арнор...
   Безумие, верно, не успело еще полностью  овладеть  всеми эльдрингами.
Оттеснив самых рьяных, схватку удалось приостановить. Харадримы отделались
несколькими ранеными.
   - Пропустите нас! - крикнул хоббит рослому воину  в богатой, расшитой
алым и золотым накидке, явно начальственного вида. Держа  в руке тонкую
изогнутую саблю, расталкивая растерянных погонщиков, он пробивался к месту
стычки.
   - Эй,  что случилось, десятник?! -  гортанно  выкрикнул   харадрим,
оказавшись перед начальником умбарской стражи. - Почему?..
   Он говорил на Всеобщем Языке чисто, почти без акцента.
   - Почему, почему! - рявкнул  эльдринг. -  Потому  что твои собратья
девчонку украли! И увезли -  сразу перед  тобой,  Залбул! Вот  наши  и
возмутились... Так что давай уноси ноги, пока в клочья не разорвали!
   Роскошный белый  плюмаж  на  высоком шлеме  харадрима  отрицательно
покачался из стороны в сторону.
   - Я уйду, как всегда, а "уносят ноги" только шакалы, когда видят  льва.
И помни, десятник, об этом бесчинстве я доложу высокому правителю  Харада!
Или ты не знаешь, что я, Залбул, - поставщик Двора?!
   Фолко готов был поклясться, что стоящий перед ним харадрим куда больше
привык водить в бой конные сотни, нежели купеческие караваны.
   - Марийские Молоты, что мы тут теряем время! - завопил Малыш.
   - Нам их уже не догнать, -  мрачно  бросил  Торин.  - Пони коню не
соперник.
   - Надо лучше следить за своими рабынями, - насмешливо заметил Залбул.
   Строри вспыхнул, точно соломенный пук. И, недолго думая, вновь пустил в
ход кулаки.
   - Малыш!! - рявкнул Торин, еле-еле успев перехватить руку друга. - Мало
нам неприятностей, еще и бойню тут хочешь устроить?!
   Эльдринги и в самом деле столпились у них за  спиной, в  любой момент
готовые броситься на харадримов. Те успели вооружиться,  но  едва  ли  два
десятка охранников с легкими саблями остановили бы добрую сотню испытанных
бойцов, из которых половина, несмотря на жару,  так и  не  рассталась  с
доспехами.
   - Так-то оно лучше, - надменно бросил Залбул. Презрительно повернувшись
спиной к Фолко и гномам, он неспешно зашагал прочь - наводить порядок  в
своем караване. Животные одно за другим потянулись через ворота  прочь,  к
пустыне.
   - Эх, беда-то какая. -  Десятник  почесал в  затылке,  когда Фолко  в
нескольких словах объяснил ему, что случилось. -  А у  нас на посту  и
коней-то нет для погони...
   Друзья мрачно молчали, когда шли от ворот Умбара к порту -  разыскивать
Фарнака. Малыш сперва ругался на чем свет стоит, но потом  тоже  умолк.  И
только уже возле гавани у хоббита вырвалось:
   - Ох, говорил же я вам...
   - Мы ее все равно отыщем, - с угрюмой решительностью произнес Торин.  -
Пойдем в Харад и отыщем. Отыщем ведь, а, Строри?
   - Отыщем, отыщем... - проворчал Маленький  Гном, однако без  обычной
бравады. - Если будет на то Махала милость...
   - Когда это ты у Махала милости просил? - криво  усмехнулся  Торин.  -
Нет, если сами не справимся -  никто не поможет. Мы с  тобой,  Строри,
виноваты, мы Фолко присоветовали Эовин не гнать, значит, нам  с тобой  и
ответ держать. И в Харад тащиться...
   Против обыкновения Малыш спорить не стал. Он только кивнул.
   - Фарнак поведет флот без нас. Пошлем королю Эодрейду письмо... - начал
было Торин.
   - Ага, и он нас в предатели запишет... - бросил Малыш.
   - Пусть. Плевать я хотел. Девчонку спасти надо, а немилость королей  -
ничего, как-нибудь проживем.
   Фолко шагал по пыльным умбарским улочкам, и в голове даже против воли
появлялись мысли  не  только  о несчастной Эовин. Безумие, опасное  и
непонятное, расползалось по Средиземью и  отравляло одинаково  всех  -
Эодрейда и Скиллудра, эльдрингов и  харадримов... Перьерукие,  невесть
откуда взявшиеся на морских побережьях...  Хорошо  еще,  что они, Фолко,
Торин и Малыш, пока не поддались этому; и что  же  будет со Средиземьем,
если невидимая отрава проникнет в души всех его  обитателей, от северных
льдов до южных златосумрачных пустынь?
   И вновь, словно в приснопамятные  дни погони за Олмером, погони за
Кольцом Тьмы, Фолко всей грудью  ощутил  упрямый и  злой  напор чужой  и
страшной силы. Вражеской Силы, и не важно, в какие одежды  она рядится  -
Света ли, Тьмы...
   Толкался, тревожась, в ножнах оживленный этой силой клинок Отрины.
   "Мы спасем ее, - думал Фолко об Эовин. - Спасем непременно. Я  уверен.
Королю Эодрейду и впрямь придется обойтись без нас..."
   Мыслью он тянулся за Эовин, звал ее, пытаясь отыскать среди  просторов
безбрежного песчаного моря крохотную живую песчинку, -  но  нет,  сил не
хватало, да и разве сосредоточишься толком, пробираясь по людным умбарским
улицам?..
   Фарнак сделался черен лицом,  когда услыхал  о случившемся. Хьярриди
долго и виртуозно сыпал проклятиями.
   - Так чем мы можем помочь? Все готово к  отплытию... Не высылать же
армию в Харад! - мрачно проговорил старый кормчий.
   - Армию не надо, - отозвался Малыш. - А вот мы - пойдем.  Вы  поплывете
без нас...
   - Лезть одним в Харад - самоубийство! - выпалил  Хьярриди. -  Что вы
сделаете там втроем?
   - А что сделают там сто или даже тысяча? - парировал Маленький Гном.  -
Нет, тут, как Фродо в Мордор, - или великой силой, или уж в одиночку...
   Фарнак кивнул:
   - Не мне вас учить. Если решили, так тому и быть. Я поведу флот в Тарн.
Там мы снесемся с королем Эодрейдом.
   Фолко с досадой ударил себя кулаком  по  ладони. Все  рушилось! Флот
эльдрингов прибудет в Тарн... и тогда, быть может, Рохан все-таки  выстоит
перед натиском обезумевших хазгов, хеггов, ховраров  и прочих обитателей
Минхириата... И кто знает, сумеет ли управиться другой командир с  отрядом
пеших лучников Фолко?
   И еще хоббит успел подумать, что убивать тех  же  несчастных  хазгов  -
нечестно, все равно что больных. Если бы воинская сила Морского Народа
помогла остановить войну!.. Если бы дело удалось решить миром!..
   - Разумеется, все мы в устье Исены разом не полезем, - добавил  Фарнак.
- Король же должен двинуть свои войска!.. Из Тарна  мы  отправим  к нему
посыльного...
   Фарнак говорил что-то еще, но Фолко уже не слушал. Они  выполнили свой
долг Маршалов Марки, они наняли флот эльдрингов...  и теперь оставалось
выполнить другой - не дать королю Эдораса нарушить слово. И при  этом  еще
спасти Эовин! Вот нелегкий выбор - жизнь слепо доверившейся им девчушки
или королевское слово, нарушь которое - и Рохан, и Энедвэйт щедро  умоются
кровью.  Хотя... кто  знает,  может,  это и  к лучшему  - не придется
участвовать в позорном походе...
   "Стыдись! - тотчас же одернул он  себя. -  Там,  в Рохане,  заварится
кровавая каша... которую тебе - не увиливай! - должно  не  допустить...  А
Эовин... - Хоббит чувствовал стыд и боль. - Ты в ответе за нее. И от этого
тоже не уйти. Так что же делать? Что выбрать?.."
   - Кое-чем я все же помочь смогу. - Фарнак тем временем заговорил уже  о
предстоящем друзьям пути. - Вы узнаете о Хараде все, что  знаю  я сам,
получите надежного проводника - в моей дружине есть кхандцы, они  испокон
веку живут с Харадом бок о бок...
   - Н-да, дела! - Малыш сплюнул. - Вместо того  чтобы гнаться  за  этими
негодяями, мы разводим тут умные разговоры! А из Эовин в это время... - Он
осекся. Не буди лихо, пока оно тихо, и не зови беду по имени.
   "Нет, я не смогу бросить ее, - со внезапным удивлением подумал Фолко. -
Это выше моих сил..."
   - Едва ли ей сейчас что-то грозит. - Фарнак со вздохом покачал головой.
- Судя по вашему описанию, этот тип и в самом деле - известный  в Умбаре
работорговец.  Про него давно  говорили, что  он  поставляет  наложниц
дражайшему владыке Харада. Если это так, то Эовин  никто и  пальцем не
тронет. Она должна достаться харадскому владыке в целости  и сохранности.
Но вот потом...
   - Говори уж, чего там потом, - махнул рукой Фолко.
   - Поговаривали, что любимое развлечение у харадского владыки  - варить
молоденьких рабынь в масле на медленном огне,  чтобы подольше кричали  и
мучились.
   Торин разразился проклятиями. Фолко побелел. Нет, он останется здесь!..
   - Весь наш поход пошел вкривь и вкось с самого начала! Сперва я получил
от того хазга, теперь пропала Эовин...
   - Но в наших силах еще все  поправить,  - заметил  Фолко.  - Если мы
отправимся сегодня к вечеру, то, быть может, еще перехватим их в пути...
   Когда трое друзей вернулись к себе, Фолко  отчего-то -  сам не зная
почему - потянулся к бережно  хранимому питью  Старого Энта.  В сердце
медленно вползало холодное предчувствие, неясное  и смутное. Хоббит не
находил себе места. Беда с Эовин? Нет, как будто не то... Будь что будет,
он попытается! Надо заглянуть... назад? В Рохан? Да! Прежде, чем  сделать
последний, решающий выбор...
   - Собирайтесь  пока  без меня,  - глухо  проговорил  Фолко.   Торин
внимательно взглянул ему в лицо и быстро, отрывисто кивнул.
   - Правильно, ведь выбирать тебе, брат хоббит. Ты взял Эовин по нашему
слову, и на сей раз будет так - куда ты, туда и  мы  с Малышом. Верно,
Строри?
   Маленький Гном энергично кивнул...
   И вновь, томя душу великой, неоглядной   беспредельностью,   перед
мысленным взором хоббита разворачивались просторы  Средиземья. Золотистые
пески Харада с крошечными зелеными точками, где  вокруг  подземных ключей
цвела бесплодная пустыня; мрачные горы Мордора - что там сейчас, в  Земле
Скорби? Голубизна Андуина, мало-помалу оправляющийся после  Войны Олмера
Минас-Тирит... Громады Белых Гор и  зеленый ковер  роханской привольной
степи... Дальше, дальше, к дремучему Фангорну  и окруженному  недреманной
стражей энтов Исенгарду... Стоп!
   Там, северо-западнее Исены и  Дунланда, по невидимым  отсюда  степным
дорогам ползли, извиваясь, черные змеи полков. Пешие, конные,  на  широких
боевых повозках с высокими бортами, на громадных волках... Хазги, хегги,
ховрары, дунландцы и иные, помельче, чьи названия оставались неведомы,  -
все они спорым воинским шагом шли на юг и юго-восток - к Исенской Дуге,  к
рубежу Рохана.
   Война в Энедвайте началась, но  совсем  не  так,  как виделось королю
Эодрейду.
   Фолко досмотрел все открывшееся ему до конца. В голове нарастала  тупая
боль, ломило затылок, жгло глаза, однако он упорно смотрел, пока не
иссякли силы - его и Древобородова питья.
   - В Рохане война! - огорошил он гномов, едва пришел в  себя. -  Мир
нарушен - и  не  Эодрейдом!  - Фолко, как  мог подробно,  рассказал об
увиденном.
   - Ну, может, это даже и к лучшему, -  выдохнул  Малыш.  - Король не
нарушил слова...
   - Он его все равно нарушил, когда отправил нас сюда, - покачал  головой
Торин. - И кто знает, быть может, именно это его  решение и  подтолкнуло
Весы...
   - Но помыслить еще не значит совершить! - искренне возмутился Малыш.
   - Иногда это не так, друг Строри...
   - Как бы то ни было, флот эльдрингов  придется  очень даже кстати,  -
пожал плечами Маленький Гном. - И все-таки странно ты рассуждаешь, Торин.
Сколько ни говори "Пиво!" - во рту оно все равно не появится. Мало ли  кто
что подумать может!
   Торин лишь покачал головой. Лицо его оставалось мрачным.
   - Иногда мне кажется... - негромко произнес он, - что и с Олмером, быть
может, все обошлось бы, не кинься мы его убивать.
   Тут уже подхватился и хоббит:
   - Да ты что!.. Нас же сам Радагаст отправил!
   - Вот именно. И оттого, что один из Майар приложил к этому руку...  все
так и получилось.
   Малыш безнадежно присвистнул и махнул рукой.
   - Хочешь, я тебе за пивом сбегаю, а? Что-то ты у  нас заговариваться
стал, друг Торин...
   Однако тот лишь отмахнулся.
   - Ну, зато теперь нам все стало ясно, -  пожав плечами, сменил тему
Малыш. - В  Рохане  и без  нас справятся. Брего  хоть  и косноязычнее
собственного жеребца, но дело-то знает. А Эовин мы бросить не можем, хотя
Эодрейд тогда нас точно проклянет...
   - Да пусть проклинает, - отмахнулся Фолко. - Как бы нам самим себя не
проклясть, вот о чем думать надо. "Не пред людьми, перед собой будь  чист"
- кто сказал?
   - Да, сказано верно, - кивнул Торин. - Я согласен с Фолко.  Эодрейд на
нас взъярится... что ж, найдем у кого полками  командовать.  У Беорнингов
или в Королевство Лучников подадимся...
   - Чего гадать? - нахмурился Фолко. - Сперва Эовин спасти, а  потом уж
голову ломать...
   - И то верно, - согласился Торин...
   Сборы не заняли много времени. Фарнак и его друзья таны не  поскупились
- достали и выносливых хазгских лошадок, и всего  остального, потребного
для дальнего и опасного пути через пустыню. Гномы увязывали последние тюки
с поклажей, когда в дверь постучали.
   Торин, прихватив на всякий случай топор, пошел отворять. Времена, когда
можно было крикнуть: "Входи, не заперто!" - давно и безвозвратно миновали.
   - Кто?
   - От тана Фарнака с приветом и словами: "Я проводник из Кханда!" -  И
гость назвал пароль.
   - Тогда заходи, - откинул Торин запор.
   Проводнику пришлось изрядно нагнуться, чтобы не расшибить лоб о низкую
притолоку. Высокий,  поджарый, узколицый, весь прокаленный  солнцем,  в
просторной белой одежде, с накинутым на голову белым  же  капюшоном;  в
движениях его сквозила мягкая, ленивая грация опытного воина, хотя оружие
на виду он не носил. Серые глаза эльдринга смотрели прямо и остро.
   - Мой тан рассказал о вашем  деле, -  кхандец неожиданно улыбнулся,
блеснув ослепительно белыми зубами. -  Это,  я вам  скажу,  по  мне!  Чем
безумнее, тем лучше!

   По барханам скачущий - он подобен птице,
   Соколу иль кречету голубых кровей,
   Ну а кто размеренно едет по дороге -
   Так его мужчиною непристойно звать! -

   неожиданно продекламировал он. - А зовут меня Рагнур. Так  прозвали  в
дружине - полное-то мое имя куда длиннее... Нам пора в дорогу.  Тракт от
Умбара до Хриссаады, столицы Харада, я знаю  как свои пять пальцев. Не
сомневайтесь, выручим девчонку!
   Дневная жара спадала, уступая место мягким волнам катящейся  с океана
прохлады. Четверо всадников миновали ворота Умбара.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. 1732 ГОД. РАЗГАР ЛЕТА


ГЛАВА ПЕРВАЯ

   ИЮЛЬ, 14, УМБАР, РЫНОК РАБОВ

   - Фр-р-ха! - Тан Старх брезгливо кривил губы,  оглядывая серую  толпу
выставленных им на продажу рабов. -  Акулья  сыть! -  бросил  он  первому
помощнику. - Кто их возьмет-то?! В  Хараде  покупщики ныне разборчивы
стали...
   - Так иных-то где и взять? - принялся оправдываться помощник. - Вон до
чего дошли - уже и ховрарами не брезгуем! Когда такое было?
   - Акулья сыть! Было, пока этот болван Скиллудр за Олмером не пошел...
   - Вот именно! - поспешил поддакнуть первый. - Бывало, одних гондорских
красоток везешь,  то  ли  дело! И  барыш,  и спокойствие... С  руками
отрывали!..
   - Ладно, не трави душу... - сердито  бросил  Старх.  - Еще  и Фарнак
этот...  проболтались  из-за него на рейде, запоздали  с погрузкой...
Залбул-то уже ушел, говорят, нас не  дождался... Кому теперь всех этих
дохляков сбывать станем?..
   Первый помощник счел за лучшее отмолчаться.
   Громадную пыльную площадь невдалеке от городских  стен  Умбара  занимал
рынок рабов - ныне одна из главных статей торговли морского города.  Тут
тянулись длинные серые помосты с многочисленными кольцами -  закованных  в
цепи невольников выгоняли на высокое  место для  всеобщего обозрения.
Болтали, будто там одновременно продают тысяч по десять рабов - да только
кто ж считал?..
   Старх, по-прежнему кривясь, лишний раз оглядел свой товар. Мало!  Две
сотни голов - и это у него, первого охотника за рабами среди  умбарских
танов! И добро бы головы-то еще  оказались гондорские или  там,  скажем,
роханские, так ведь нет! Жалкий восточный сброд, отребье, приползшее на
Запад, держась за самый край плаща  Олмера  Великого! Старх  глубоко их
презирал. Ни на что, кроме как служить двуногим скотом и  приносить ему,
Старху, звонкую харадскую монету, они не годятся.
   В шеренгах стояло сто сорок мужчин  и всего  лишь  шестьдесят  женщин.
Набег оказался неудачен, кто-то предупредил  деревенских обитателей,  и
большинство успело скрыться. Мужчины  - глупцы!  - попытались драться.
Аккуратно, без лишней крови - труп не продашь, какая  с него польза!  -
Старховы молодцы отрезали сопротивлявшихся от леса, окружили и  принудили
сложить оружие. Но мужчин-рабов в Хараде последнее время брали плохо.  Вот
женщины - другое дело. Они могут делать почти всю мужскую  работу, а  что
надрываются и помирают до срока - так не беда, эльдринги новых привезут. И
еще одно, немаловажное -  бабы  склонны бунтовать  куда  меньше, нежели
мужики.
   Но и схваченными женщинами Старх недоволен. Молодые да пригожие успели
попрятаться, ему достались лишь те, что постарше. Кривясь, точно от зубной
боли, тан косился на широкие, плоские  лица  с высокими скулами  и чуть
раскосыми глазами. Женщины стояли тихо, покорно, сгорбившись и, не отрывая
взглядов от помоста. Старх сплюнул. За самую  миловидную  едва  ли  дадут
больше пяти монет... в то время как  за  золотоволосых роханских  девушек
платилось до пяти тысяч! Правда, Старху такие еще не попадались ни разу, о
чем он вельми скорбел, однако в открытую подняться по Неоне и  напасть на
владения Эодрейда не решался.
   Тан но привычке практически  не  слышал  буйного многоголосья рынка.
Эльдринги-владельцы  никогда не расхваливали свой товар  сами,  этим
занимались специально нанятые  харадримы-кликальщики,  что рвали  глотки,
призывая почтеннейших покупателей "...обратить свой милостивый взор именно
на наших богатырей, красавиц, орлов и не смотреть на лихоманкой  траченных
трупаков да уродцев, что насупротив выставлены!"
   Подобные крики таны давно уже пропускали мимо ушей. Харадримы покупают
- вот пусть для них кликальщики и стараются...
   Серый, безымянный рыбак из  ховрарской  деревни стоял  в толпе  рабов
Старха. Ноги его сковывала железная цепь,  одним концом прикрепленная  к
общей  для всего  "гурта" невольников, и  он  единственный  в  вялой,
сломленной,  сдавшейся на милость  победителя  толпе смотрел  прямо   и
спокойно. В нем что-то очень сильно изменилось, в этом Сером,  после того
как он бросился в волны, мечтая покончить наконец с опостылевшей жизнью...
   Он не помнил, что было с ним. На мгновение, когда он уже  погружался  в
зеленоватую пучину, перед мысленным взором внезапно мелькнуло лицо воина -
сильное, суровое лицо с мощной густой бородою. Он был еще молод, этот воин
с притороченным за плечами клинком, но в осанке и облике его чувствовалась
привычка побеждать и повелевать.  Стоя  на  мощенном  плитами крепостном
дворе, воин внезапным движением  вырвал  из  ножен меч  - клинок засиял
небесной голубизной - и вскинул его над головой, словно подавая  знак  к
атаке...
   И, непонятно почему, этот властный призыв - вперед, на врага, не считая
потерь! - придал сил тонущему Серому. Руки и ноги против его  собственной
воли вытолкнули тело на поверхность...
   Там его и подобрал корабль Старха.
   - И на кой он тебе! - бранил десятник воина, что  бросил  Серому  конец
веревки. - Старый да седой - кому он нужен? За него и  одной монеты не
дадут! Смотри - не продадим, сам тогда за него заплатишь из доли добычи!
   - Ничего, старый, да крепкий, - возражал эльдринг.  - Смотри,  плечи
какие! А что седой - то не беда...
   Серый не произнес ни слова, очутившись на палубе "дракона". Он  молчал,
когда его заковывали, молчал все время пути к  Умбару, молчал и  сейчас,
стоя на позорном помосте. И лишь в глазах - прежде бесцветных,  а теперь
вновь отчего-то становящихся карими - медленно разгорался холодный огонь.
   Он вспоминал. Он мучительно вспоминал. Что  сказал  ему тот  воин  с
голубым клинком? Откуда взялось  это видение? Или  же  то  был просто
предсмертный бред, странным образом вернувший его, Серого... или нет,  его
же звали как-то иначе! - к жизни? Он не знал.
   Но то, что он не всегда звался Серым, - теперь он ведал точно.
   Наконец пожаловал и покупатель. Высокий, высохший, словно жердь, купец,
чьи роскошные зеленые одеяния только оттеняли болезненную  желтизну  лица,
неспешно, с достоинством повернул в  проход, вдоль  которого  выстроились
невольники Старха. Кликальщики разом утроили усилия, грозя  сорвать себе
глотки.
   Мужчины-невольники остались безучастными. Женщины вытянули шеи -  вдруг
это покупщик? Серый же - единственный из рабов - взглянул  купцу прямо  в
глаза, взглянул тяжело и пронзительно, так  что харадрим споткнулся на
ровном месте и пробормотал сердитое проклятие. Старх скривил губы - теперь
наверняка не купит... у  этих  южных варваров споткнуться  перед лавкой
значит, что товар оттуда принесет несчастье...
   Однако на сей раз это оказалось не так. Окинув взором кряжистых, не
обделенных силой  ховраров, покупатель в  задумчивости  вытянул  губы
трубочкой, пошлепал ими и, махнув кликальщику, назвал цену.
   Старх изумленно поднял брови. Ну и дела! Все, оптом, и мужчины  впервые
за много времени дороже женщин! Но он не был бы  таном,  если  бы  уступил
даже такому выгодному предложению без торга.
   - Сейчас,  сейчас, -  отмахнулся  харадрим.   Он  вновь  пристально
вглядывался в ряды невольников, пока не столкнулся с  горящим взором
Серого. Купец невольно сглотнул и поспешил отвернуться.
   - Так... я беру. Значит, твоя цена...
   Окончив торг, Старх только и  мог усмехаться да покачивать головой,
гладя ладонью под легким плащом тугой мешочек с золотом. Удачно! До чего
же удачно!.. В ушах все еще звенели последние слова странного покупателя:
   - Вези больше, тан, нам нужны крепкие молодые мужчины, и женщины, чтобы
случать их с мужчинами...
   Это уже нечто  новенькое!  Но  стоит ли благородному морскому тану
размышлять над причудами грязных варваров? Если у  дурака  много денег,
сделай так, чтобы они оказались у тебя - ты распорядишься ими разумнее...
   В тот же  день, едва успев  запастись провиантом и  пресной водой,
небольшая флотилия Старха покинула Умбар. И не он один. Харадримы  скупили
всех выставленных на продажу рабов и всем продавцам говорили одно - везите
еще. Везите много!..
   Скованные одной длинной цепью невольники пара за парой вытягивались за
ворота Умбара. Стража привычно смотрела равнодушными взорами: здесь  такое
происходило каждый день. Правда, не в таких  количествах.  С рассвета до
заката из города вышло не менее  десяти  тысяч невольников  - такого не
случалось  еще ни разу,  ни  во  времена   расцвета  Умбара   Корсаров,
ненавистников Гондора, ни в те недолгие десять лет, что  крепостью владел
Морской Народ.
   Первый переход. Новые хозяева заботились о  купленной собственности:
караван двигался ночью, днем укрывшись от  палящего  солнца  в специально
устроенном городке из навесов. Разносили в чашках мутную, чуть солоноватую
воду.
   Тощий купец с двумя коренастыми  охранниками оглядывал  толпу.  Чтобы
поддерживать порядок, не хватит и сотни воинов, если сами рабы не начнут
смотреть друг за другом. Давно известен  испытанный  прием -  разделяй  и
властвуй...  Наметанный  взгляд  торговца  мгновенно заметил  немолодого
невольника, отличавшегося гордой осанкой, - он не казался ни забитым, ни
подавленным.
   Серый выделялся из толпы рабов, как выделяется волк среди дворняг.
   - Ты!.. - Палец купца уперся в  грудь Серому.  - Будешь старшим  над
караваном. Смотри, если эта падаль начнет помирать раньше, чем мы дойдем
до Хриссаады, я оставлю тебя в пустыне одного,  связанного, чтобы  тобой
полакомились песчанники!
   Серый молча кивнул. И вновь  купец отвернулся,  не  в силах  вынести
взгляда презренного, только что купленного им невольника...
   Серый взялся за дело.
   - Эй, парень! - Его негромкий голос отчего-то заставлял всех  остальных
немедленно смолкать. - Оставь воду. Ты уже получил свое.
   Невольник - самый, пожалуй, крепкий из пленных - глумливо оскалился:
   - Ба, Серый! А я-то все гадал, отчего это твоя рожа мне знакома?
   Этот раб раньше жил в соседней деревне с Серым. И сейчас, как и принято
у ему подобных, намеревался отобрать чашку с водой у какой-то женщины.
   - Оставь воду, - повторил Серый, и  все окружающие стали  отчего-то
поспешно отползать в стороны, насколько позволяла длина цепей.
   Соперник выпрямился:
   - Ты еще будешь тут распоряжаться!..
   Серый и  не  подумал уклоняться.  Только  весь  напрягся  - и  кулак
невольника, вместо того чтобы врезаться ему в скулу, безвольно опустился.
Мужик взвыл, схватившись за кисть, - ему показалось, он словно ударил по
каменной стене. Серый даже не шелохнулся,  и глаза  его горели черным
пламенем.
   - Оставь воду, - в третий раз негромко сказал он, и на сей раз ослушник
уже не возражал.
   Рабы смотрели на Серого с ужасом. А потом у какой-то женщины вырвалось:
"Серый, Серый, спаси нас, Серый!.."
   По  охваченному отчаянием  людскому  муравейнику   прошла  мгновенная
судорога. Звеня цепями, люди качнулись  к Серому,  протягивая  руки, из
глоток рвался не то стон, не то звериный хрип...
   Рыбак остался стоять неподвижно, только глаза разгорались все ярче,  и
окружавшим невольникам казалось:  скажи он сейчас их оковам:  "Падите
прочь!" - и железные браслеты исчезнут, как наваждение...
   Но надсмотрщики тоже не зря ели свой хлеб. Засвистели бичи, замелькали
дубинки, несколько  лучников  наложили  стрелы, и  дрожащее  многотелое
существо, многорукое и многоногое, замерло, скорчилось,  в ужасе  завывая
под ударами...
   Серый не дрогнул, когда вокруг его плеч обвился кнут.
   - Эй, почтенные! - крикнул он (охрана караванов  в большинстве  своем
знала Западное Наречие). - Этого больше не повторится! Уймите свой гнев!..
   Трепещущее и скулящее скопище  невольников прильнуло  к нему,  точно
птенцы к матери.
   Несколькими словами Серый навел порядок. И  всем  уже казалось:  что
такого увидели  они в  этом  немолодом рабе,  таком же точно, как  и
остальные?..
   Дальше караван двигался в образцовом порядке. Жадные демоны пустыни,
всегда собиравшие щедрую дань со скорбных процессий, на   сей   раз
довольствовались подачками...


   ИЮНЬ, 28, ПРЕДМЕСТЬЕ ХРИССААДЫ

   Две недели шел караван через  мертвую пустыню, где  властвовали лишь
песок, жара да ветер. Дорога вытягивалась серым удавом, от одного оазиса -
зеленого взрыва на желтом покрывале  песков  - до другого.   Колодцы
попадались редко, и вода в них оказалась изрядно солоноватой.
   По обочинам, прокаленные солнцем, щедро набросаны были черепа и кости -
останки тех невольников, что так и не дошли до харадской столицы. Сперва
на скелеты косились, затем привыкли...
   Но потом пустыня мало-помалу  зазеленела, постепенно превратившись  в
травянистую степь. А еще дальше, возле горизонта, засинела узкая полоска -
там начинались леса. Больше стало воды; и наконец караван вышел к окраинам
города.
   На  громадном,  вытоптанном до зеркального  блеска  поле, обнесенном
высокой  колючей оградой, харадримы  согнали,  наверное, тысяч  десять
новокупленных невольников. С женщин начали сбивать  цепи, мужчин пока
держали закованными.
   На  высокий помост,  откуда  было  видно  все  заполненное  рабами
пространство, поднимались люди в дорогих, алых с золотом одеждах. Их было
пятеро - все рослые, гордые, при оружии. Вместе с ними появился и старшина
надсмотрщиков, что распоряжался в этом загоне для двуногого скота.
   - Слушайте меня, вы, велбужий навоз! -  крикнул он,  слишком хорошо
сложенный и красивый для этой работы мужчина, в котором за лигу была видна
гвардейская выправка. - В великой своей милости необозримый, как песчаное
море, правитель Тхерема, вам ведомого под  именем  Харад,  говорит вам:
каждый может заслужить себе свободу  и богатство! Слышите  - свободу  и
богатство! Если будете верно служить силе Тхерема!
   По неисчислимой людской толпе пролетел ропот.
   Надсмотрщик продолжал:
   - Мужчинам мы предоставляем выбор - отправиться на золотые копи Тхерема
или же вступить в его доблестное,  непобедимое войско!  Стать настоящими
воинами великого Тхерема, навсегда избавиться от рабской  доли! А  когда
падут города наших врагов, каждый такой город будет отдаваться вам на  три
дня, и все, что вы захватите в нем, станет вашим!  Мужчины,  вступившие  в
войско, получат женщин! Каждый сможет стать десятником, сотником или даже
тысячником, если будет исправно нести службу! А теперь, кто хочет на копи
- за ворота!
   Толпа не шелохнулась. Кажется, все перестали даже дышать.
   Однако харадским заправилам, похоже,  нужны были руки и  на  золотых
рудниках.
   Дюжины три стражников с короткими копьями принялись оттаскивать  людей
за ворота, выбирая тех, что постарше и не столь крепок. Отчаянные вопли  и
мольбы воинов ничуть не волновали.
   - Я могу, я могу быть воином! -  вопил один из несчастных.  Потеряв
самообладание, он бросился на стражника - и покатился на землю,  сбитый  с
ног тупым концом копья.  Даже  не  посмотрев на него,  воины подхватили
бунтовщика за ноги и поволокли за ворота.
   Другие пробирались все глубже и глубже в толпу: они  были  смелы,  эти
харадримы, - рабы, даже скованные, могли  просто  задавить  надсмотрщиков
числом.
   Пара надсмотрщиков оказалась возле Серого. Рыбак стоял, скрестив руки
на груди; один из стражников брезгливо взглянул на немолодого и, верно,
никуда уже не годного невольника.
   - Грар'д эрмон! [Возьми эту развалину! (харадск.)]
   Воин грубо схватил Серого за плечо, рывком повернув к  себе. И  -
внезапно замялся, словно пытаясь что-то вспомнить, поднес ладонь ко лбу.
   - Иншах'кр эрмон'в, Сатлах!  [Да он вовсе  не  развалина,  Сатлах!
(харадск.)]
   Воины прошли мимо. Серый тяжело вздохнул, гордо расправленные плечи его
внезапно ссутулились - он в один миг словно бы постарел на много лет.
   - Как тяжело... - пробормотал он, сам, похоже, не понимая смысла этих
слов. - Сил совсем нет...


   ИЮЛЬ, 30, ОКОЛО ДВУХ ЧАСОВ ДО ПОЛУНОЧИ, ПРЕДМЕСТЬЕ ХРИССААДЫ

   - Тьфу, тьфу и тьфу! -  Малыш ожесточенно  плевался. -  Да  чтоб  его
молотом расплющило, этот ветер! И песок! И жару!
   - Что, у горнов никогда не жарился? - осведомился Торин.
   - Сравнил! - фыркнул Малыш. - Разве ж там такой жар? От него только
кровь по жилам быстрее бежит! А этот? Я словно кусок теста на противне!
   - Тихо вы! - шикнул на друзей Фолко. - Рагнур же сказала, тут  полно
стражников. А псы у них за целую лигу слышат, как мышь нору копает!
   - Подумаешь! - беззаботно отмахнулся Маленький  Гном. Расставшись  с
полком,  тангар  вновь отбросил всякую осторожность,  превратившись   в
прежнего беспечного удальца, радующегося любой схватке. - Что  мы  их, не
уложим?
   - Да, в голове у тебя точно от жары все помутилось, - заметил Торин.  -
Ладно, все, молчок!
   Они укрывались в негустой рощице неподалеку от предместий Хриссаады.
Позади остался  трудный двухнедельный  путь  через Харад  -   окольный,
потайной, тревожный. Узкая нить караванной дороги к Умбару петляла  среди
разлегшихся, словно золотые змеи, песчаных барханов, и вся она  тщательно
охранялась. Колодцы и оазисы попадались редко, и каждый  окружало  двойное
кольцо воинов.
   Если бы не Рагнур, друзья вряд ли достигли бы харадской столицы. Вокруг
расстилался совершенно новый, незнакомый ни гномам, ни хоббиту  мир,  мир
раскаленной, безводной  пустыни,  где безраздельно властвовало  только
солнце. Не ласковое и дарящее жизнь, а губительное и всеуничтожающее. Идти
можно было только ночами.
   Но не только солнце, жара и безводье преграждали путь друзьям. Какая-то
иная Сила упорно стремилась не пропустить их на юг,  норовя  раздуть
шуточные перебранки в настоящие, до крови, драки, в  нелепые беспричинные
ссоры по любому поводу и даже вовсе без повода. Удивлялся даже Рагнур.
   - Ничего не понимаю, - устало и мрачно бросил он, когда они с  Малышом
едва-едва не пырнули друг друга ножами. - Что со мной? На меня словно бы
давит что-то... Изнутри откуда-то...
   - Не только на тебя, - негромко откликнулся Фолко. - На всех  нас...  и
хочу сказать, не только на нас четверых, но и на весь Харад... и Кханд...
и Умбар...
   Фолко острее всех чувствовал этот напор. Не гнетущую к  земле тяжесть,
что навалилась на Фродо, когда Хранитель Кольца приблизился  вплотную  к
черной твердыне Саурона, - но словно бы бьющий в лицо ветер, бьющий,  а
потом пронзающий насквозь и разжигающий в душе незатухающий пожар  ярости.
Гнев мог прорваться наружу в любой  момент, тут  уж  не  спасут  никакие
талисманы и обереги. Клинок Отрины ожил, но помочь хозяину, видно, не  мог
уже ничем. Перстень принца Форве, однажды указав хоббиту дорогу на юг, мог
лишь направлять их путь, но вот противостоять безумию  могла одна только
воля.
   По мере сил Фолко  пытался разобраться  в происходящем.  При помощи
перстня  эльфов  он  старался  нащупать  средоточие  противостоящей  Силы,
понять, откуда она истекает, и, быть может, кто стоит рядом?
   Однако с завидным постоянством повторялось одно и то же видение:  свет,
слепящий свет, так схожий с  тем,  что властвовал здесь, в  прокаленной
пустыне Харада. Свет, в котором тонуло все окружающее,  свет, пожиравший
даже тени; здесь не было места ни ночи, ни мраку. Для лучей, казалось, не
существовало преград, они пронзали насквозь скалы и редкие деревья,  стены
старой Хриссаады и тот самый холм, на котором засели друзья. И приходилось
напрягать все силы, чтобы удержать себя, - каждый поступок друга выглядел
оскорбительным, каждое слово - насмешкой, а каждое собственное  деяние  -
единственно правильным и неоспоримым...
   Едва четверка покинула  Умбар,  Рагнур-кхандец, белозубо посмеиваясь,
посоветовал друзьям снять и спрятать подальше доспехи.
   - Пустыню пройти надобно так, чтобы тебя самый чуткий харадский пес не
учуял. Потому как прятаться здесь негде, лесов нет, не то  что у  нас,  в
Кханде, или южнее, там, за Хриссаадой.  От  колодца до колодца  нужно
пробираться так, чтоб и кони не пали, и стражники не засекли.  Ну  десяток
уложим, а сотня нас все равно повяжет.
   Лиха пришлось хлебнуть едва ли не больше, чем за  все прошлые  походы.
Рагнур вел их широкими петлями, заметая, путая следы, выводя к  забытым
всеми каменным руинам, что подобно обглоданным костям торчали из песчаных
волн и где в глубоких подвалах удавалось отыскать колодцы.
   - Чьи это города? Кто здесь жил? - допытывался Фолко.
   - Земля - исконно харадская. Раньше тут,  рассказывают, и  лесов было
вдоволь, и степей, и реки даже текли - короткие, мелкие, но все-таки реки.
А потом... Словно проклял кто эту землю - то ли мордорский былой  хозяин,
то ли те, что на Закате, за Морем... Короче, поля родить перестали,  народ
их бросал да новые расчищал. А расчищали известно как - топором да огнем.
А когда лес отсюда ушел, за ним следом песок  двинулся... Оглянуться не
успели - а вокруг пустыня. Ну и ушли. На юге-то, вокруг  Хриссаады,  земля
богатая... Вот с тех времен башни эти и остались...
   В старых руинах остались только змеи, да еще мелкие птицы гнездились по
верху обрушенных стен. Сквозь рваные раны окон нанесло песка, но под  его
слоем еще чувствовалась старая,  мощная  кладка. Пол  вымощен громадными
гладкими плитами; из любопытства гномы - пока оставались силы -  разметали
песок. Открылись  старые, мощные перекрытия,  время так  и не смогло
сокрушить их. Плиты  испещрены непонятными  письменами, не Кирит  и не
Тенгвар.
   - Что это? - не удержался Фолко.
   - Кто знает? - пожал плечами кхандец. - Письмена мне не знакомы.  Да  и
какое  нам до них  дело? Хорошо бы колодец  не  пересох,  вот о  чем
беспокоиться надо!
   Фолко долго вглядывался в незнакомые очертания знаков. В них нет легкой
строгости рун  Феанора,  прихотливости гномьих  символов; стремительные,
округлые, сливающиеся, с многочисленными точками и завитками, они казались
застывшим ручейком, окруженным облаком легких брызг...
   И вот все  позади. А  впереди -  харадская столица. В  отличие от
Минас-Тирита и Аннуминаса здесь правители никогда не забывали своевременно
подновить укрепления или же возвести новые. Казалось,  сероватое рыхлое
тело города накрепко перепоясано  многочисленными тугими   ремнями   -
коричневые стены пересекали городские  кварталы, а  в самом  сердце, на
холме, что господствовал над мутным Сохатом, высился дворец правителя  -
цитадель, крепость в крепости.
   Хриссаада была не так уж стара, ей едва ли  минуло  более шести  сотен
лет. По сравнению с Исенгардом, Эдорасом - не говоря уж о Минас-Тирите или
Аннуминасе - всего ничего.
   По дороге Рагнур  много рассказывал  о Хараде.  Черная  воля  Саурона
подчинила здешних  обитателей  давным-давно, однако долгое время  южные
племена жили раздробленно, часто воюя друг с другом, несмотря  на  запреты
мордорского Властелина. Но потом нашелся один из вождей  - более  сильный
или просто более удачливый, - который и объединил всю страну. Тогда, шесть
веков назад, он и основал Хриссааду -  в трех днях пути от знаменитой
Черной Скалы, которой испокон веку поклонялись харадские жители.
   - А дерево Нур-Нур? - припомнил хоббит.
   - А-а! - Кхандец махнул рукой. - Харадримы  все одинаковы. Чего тебе
еще? Дурь на этом дереве растет, самая настоящая!
   - Дурь - на дереве? - удивился Фолко.
   - Это мы в Кханде ее так называем. У Нур-Нур и кора, и орехи, и листья
- все с какой-то дрянью. Харадримы  эти листья жуют,  из  орехов  отвар
какой-то делают, а из коры даже ухитряются что-то  добыть  - мол, в  бою
храбрее воинов делает. Да только ерунда все  это,  по-моему. Наши жизнью
рисковали, листьев этих добыли - только провалялись потом три  дня,  будто
крепким вином упившись.
   - А... дерево... оно большое? - полюбопытствовал Малыш.
   - Здоровенное, - кивнул эльдринг. - Я таких больших, пожалуй, нигде  и
не видывал. За облака уходит! Вокруг ствола не сразу и обойдешь...
   - Гм! - недоверчиво хмыкнул Торин.
   - Ты чего? - Рагнур нахмурился - гордый кхандец не любил, когда в  его
словах сомневались. - Не веришь мне, что ли?
   - Да не обижайся ты. - Торин хлопнул  его по плечу. -  Не  бывает  в
Средиземье таких деревьев! Понимаешь? Ветер такое легко повалит, какие бы
крепкие корни ни отрастило. Уж в этом ты мне, тангару, поверь. Нам строить
немало приходится, так уж умеем рассчитывать, что и где  выдержит, а  что
рухнет.
   - Я сам это дерево видел, своими глазами! - Рагнур с гневом ударил себя
кулаком в грудь.
   - Тихо-тихо, друг, успокойся. Я ж не к тому,  что в  тебе  сомневаюсь.
Магия какая-то в этом дереве должна быть,  понимаешь?  Так просто эдакие
громадины не вымахивают.
   - Ну, про магию - это не со мной толковать  нужно,  - Рагнур махнул
рукой, - я во все эти чудеса не верю. Потому как не видел  еще ни одного
чародея, чтобы бурю, например, мог остановить.
   - А мы вот видели, - встрял Малыш. - И бурю остановить, а если надо, то
и наслать!
   - Это ты о ком? - изумился кхандец.
   - Да об Олмере, о ком же еще! - Малыш махнул рукой.
   - Ну, Олмер! Олмер Великий - другое дело!  Хотя  зачем он с  эльфами
сцепился - утопи меня Отец Морской, до сих пор  не  пойму.  Чем они  ему
мешали?
   - Однако и тан Фарнак их, помнится, не слишком  жаловал?  - напомнил
Торин.
   - Жаловал не жаловал - мы на них не нападали. Они на нас тоже.  Недаром
ведь тан-то наш со Скиллудром  к эльфийской гавани не пошел!.. Вот  и
Олмер... Завоевал бы Гондор с Арнором, потом - Беорнингов... а эльфы сами
бы ушли - они ж, бают, и так уплывали? И чего он на них полез? - закончил
Рагнур с явным сожалением.
   - С кем бы вы тогда воевали,  кабы  все берега евонными стали-то?  -
заметил Малыш.
   - На службу к нему пошли бы. Он земли тоже обещал, да вот выполнить не
успел, эх, жаль... Воевать-то тоже,  знаешь, надоедает. Но,  - белозубо
усмехнулся эльдринг, - пока еще не надоело!
   Все осталось позади. Дорога, длинные броски от одного потайного колодца
к другому, сторожевые разъезды харадских воинов... Малыш из кожи вон  лез
от возмущения, когда они, четверо отлично вооруженных  и бывалых  воинов,
лежали в кустах, носами в землю, а мимо и проезжала-то всего лишь жалкая
пара дозорных всадников-новобранцев.
   - Порубить их - и вся недолга! - выходил из себя Маленький Гном.
   - Ты что, Строри, зачем?! - втолковывал другу Фолко.  - Что  они тебе
сделали, мальчишки эти? Мы ж пока с ними не воюем.
   - Не говоря уж о том, что дозорных-то мы, конечно, зарубим, да только
найдут их быстрее, чем хотелось бы,  - продолжил  Рагнур. -  Тогда не
миновать облавы. Погоди, гном, вот доберемся до Хриссаады, придется  мечом
поработать...
   И вот Хриссаада перед ними.
   Чужой, дальний предел. Все здесь другое - и небо, и деревья, и трава, и
звери... Мир этот незнаком хоббиту, здесь ему вновь  придется  учиться,  а
урок должен проверить самый суровый из всех учителей - бой.
   Темнело. Рагнур перевернулся на спину и заложил руки за голову. Кхандец
недавно вернулся - ходил на разведку в город.  Новости по южным  базарам
разносятся быстро: караван, что вез невольниц для  правителя,  попирающего
золотые моря пустынь, днем раньше достиг столицы. Известие занимало многих
торговцев  живым товаром, и  не  без оснований  - рабыни,  отвергнутые
престолодержцем, пойдут с молотка, а северные красавицы издавна ценились в
Хараде...
   - Все новоприбывшие уже во дворце. Эовин жива, ее видели служанки и,
конечно, не преминули  растрепать   по  всему  базару.  Единственная
золотоволосая пленница - спутать ее не с кем.
   - Так что же мы тут сидим? - вознегодовал Малыш.
   - Не волнуйся, тангар. Чуток потемнее станет  - пойдем.  Луны  сегодня
нет, хорошо.
   - А что, по свету войти совсем нельзя? - полюбопытствовал хоббит.
   - Нельзя. Гномов тут отродясь не видывали,  стража  тотчас  прицепится:
кто такие, да откуда, да предъявите подорожную, да почему  отметок постов
на Тракте нет... В город лучше проскользнуть незаметно. Там  у меня есть
где укрыться.
   - Потом постучимся в дворцовые ворота и скажем: извиняйте, нам тут одну
девчонку забрать нужно? - съехидничал Малыш.
   - Примерно так, - ответил  Рагнур. -  Доверься  мне,  я хорошо знаю
харадримов, и у меня с ними давние счеты. В свое время они прижали нас  к
Мордорским Горам и едва не искрошили всех до единого. Вожди  спасли  племя
лишь тем, что  пали  в ноги хозяину  Черного Замка  и он харадримов
приструнил...
   - А план дворца? Где искать Эовин? Это ты знаешь? - засомневался Фолко.
   - Плана я, конечно, не  знаю, -  Рагнур  блеснул беспечной  белозубой
улыбкой, - но и не нужно. Будем действовать так...


   ИЮЛЬ, 31, ОКОЛО ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ХРИССААДА, ДВОРЕЦ ПРАВИТЕЛЯ

   Эовин готовилась умереть. Юная дочь Рохана сызмальства воспитывалась на
героических балладах, в которых девы-воительницы, попадая в  плен, всегда
уходили в смерть от осквернения, стараясь при  этом  захватить с  собой
побольше врагов. И Эовин надеялась не отстать.
   Всю дорогу за ней бдительно следили. От жажды  и усталости  умирали
другие невольники, а с ее головы не упал и волос. Весь путь от Умбара до
Хриссаады она  проделала в  закрытом  паланкине,  получая вдоволь  воды.
Попыталась отказаться  - стали  поить насильно:  харадские работорговцы
накопили немалый опыт в этом тонком деле. За девушкой бдительно  следили
двое слуг, с одним-единственным приказом - не дать особо  ценной  рабыне,
предназначенной для услаждения взоров и  чресел  Повелителя, покончить  с
собой. И только здесь, во дворце,  среди поражающего  обилия  безвкусной,
кричащей роскоши, она избавилась от докучного надзора.
   Эовин поместили в крошечную каморку с зарешеченным окном, всю устланную
мягкими коврами. Кроме железной посудины,  в каморке  ничего  не  было  -
совсем-совсем ничего, что хотя бы отдаленно напоминало бы оружие.  Через
отверстие в  потолке проникал свет.  Вместо  двери -  простая решетка.
Внушительного вида стражница, темнокожая баба, шириной плеч не уступавшая
гному, вооруженная кнутом и кинжалом, расхаживала взад-вперед по длинному
коридору, всякий раз  останавливаясь  возле камеры Эовин. По-видимому,
службой своей эта тетка дорожила.
   Тяжелые шаги надзирательницы  гулко отдавались в  тишине  коридора.
Невольно Эовин начала прислушиваться - и внезапно вздрогнула, когда  перед
камерой совершенно бесшумно появилась  еще одна фигура.  Девушка была
потрясена еще сильнее, разглядев новоприбывшего как следует.
   По плечам в беспорядке рассыпались темно-русые волосы. Алые губы плотно
сжаты. На щеках  ямочки  - легкомысленные,  совсем  не   вяжущиеся   с
воинственным обликом гостьи.
   Незнакомка была очень молода, быть может, лишь  на  два или  три года
старше Эовин. Пришелица казалась смуглой, но это был загар, а не природный
цвет кожи. Дугой выгнутые гордые брови, точеные скулы, острый подбородок -
она легко могла сойти за рожденную в Рохане или  иных  северных  землях.
Легкая белая блуза, белые же широкие шаровары, удобные для езды верхом, на
тонкой талии - узкий коричневый пояс. И вооружена до зубов - тонкая кривая
сабля, обычная для  харадских воителей,  пара  кинжалов, за плечами  -
небольшой лук, на запястьях - шипастые боевые  браслеты. Но главными во
всем ее облике были глаза.
   Громадные, черные глаза незнакомки завораживали и пугали. Тьма  жила  в
них, глубокая бездонная ночь, когда не видно ни луны, ни звезд, древняя,
первородная ночь, когда  и сами небесные огни еще  не  были  сотворены
Бардой... Взгляд девушки пронзал, словно отточенная шпага.
   Несмотря на все свое мужество, Эовин под  этим  взглядом  почувствовала
предательскую  дрожь в  коленках.   Она   готова  была   к   встрече   с
отвратительными палачами, к пыткам,  к боли,  даже  к смерти,  но  не  к
дробящему яростному взору.
   - Так-так... - на Всеобщем Языке произнесла гостья. - Надо  же! Хургуз
обошел меня! Старый плешивый велбуд! Ты сама откуда?
   Эовин хотела гордо промолчать, но черные глаза подавляли всякую мысль о
сопротивлении. Губы пленницы открылись словно бы сами собой:
   - Эовин. Из Рохана.
   Гостья подняла бровь:
   - Вот как? Редкая добыча,  клянусь всеми  песчаными морями великого
Тхерема! Как же Хургуз ухитрился тебя поймать? Никогда не поверю, что этот
мешок шакальего дерьма осмелился перейти Харнен!
   - Почему я должна тебе отвечать? - Эовин собрала все  силы. -  Кто ты
такая?
   - Я? - Девушка рассмеялась. - Меня зовут... впрочем, истинное мое  имя
тебе знать не обязательно, еще наложишь проклятье, пожалуй...  Здесь меня
прозывают Тубалой, по-тхеремски это  значит  нечто вроде  "охотящаяся во
мраке".
   Шаги надзирательницы раздались  совсем  рядом,  и Эовин  увидела,  как
темнокожая стражница  склонилась  перед Тубалой  в низком поклоне. Та
ответила лишь легким кивком, точно бывалый капитан новобранцу.
   - Я не стану говорить. - Эовин боролась, призвав  остатки мужества.  -
Пусть меня убьют, я буду молчать!
   - Ну, тебя так и  так убьют, будешь ли ты молчать  или,  напротив,
поразишь всех красноречием. - Тубала равнодушно пожала плечами. -  А если
тебе удастся упросить меня, то я прикончу тебя быстро и без мучений. Быть
сваренной в кипящем масле - это, знаешь ли,  очень и  очень неприятно.
Причем варят тебя медленно, не один час, так что мясо слезает с костей,  а
человек все еще жив...
   Эовин вздрогнула. По телу пробежал озноб.
   - Боишься? Правильно. Я ведь тебе не вру. Ну,  поговоришь  со  мной?
Обещаю меткую стрелу прямо в сердце еще до того, как тебя  начнут  пытать.
Чем ты рискуешь?
   - А если ты соврешь? Мне надо покончить с собой наверняка! -  вырвалось
у Эовин.
   Брови Тубалы сошлись. Несколько мгновений она пристально вглядывалась в
глаза невольницы, и той казалось, что ее вот-вот разорвут на части тысячи
тысяч незримых когтистых лап.
   - О, да ты серьезная  девчонка! -  медленно  протянула воительница,
задумчиво потирая подбородок. - Кажется, ты и впрямь готова... Слушай, мне
это нравится. Клянусь моим луком,  я прикончу тебя в  любом случае,  и
здешние заплечники не коснутся тебя своими лапами. -  Тубала  сбросила  с
плеча лук и колчан, усевшись прямо на каменный пол рядом с решеткой. - Но,
может, все-таки расскажешь?
   - Меня схватили в Умбаре, - нехотя выдавила из себя Эовин.
   - В Умбаре? - Тубала вновь подняла брови. - Как ты там  оказалась?  Это
ведь довольно далеко от Рохана!
   - Я отправилась туда вместе... вместе с одним... человеком. -  Она не
собиралась посвящать гостью в историю мастера Холбутлы.
   - Ого! - Тубала усмехнулась и поерзала, устраиваясь поудобнее. - Обожаю
любовные истории! Ну,  рассказывай дальше!  Он, конечно  же,   знатный
роханский рыцарь? Твой муж?
   Эовин густо покраснела.
   - Он и в самом деле знатный роханский рыцарь, - отчеканила  она.  - Он
начальствует над одним из полков короля Эодрейда!
   - Начальствует над полком?.. Хм... Брего - косноязычен, его никогда не
пошлют в Умбар, да вдобавок он давно женат... Эркенбранд стар и  может
только пускать слюни...  Хама  слишком молод, его  тоже  не  отправят  к
Морскому Народу... Теомунд родом  из  Анориэна, он не знает  свободных
танов... Эотайн слишком горяч, у Сеорла что на уме, то и на языке  - не
умеет он скрывать своих мыслей... По всем статьям подошел бы Фрека, но он
тоже женат... и недавно... и про невесту его говорили - волосы ее белы как
снег... Так кто же у нас остается из Маршалов? Да никого! Так что, мыслю,
привираешь ты, подружка...
   - Я не вру! -  вскинулась  Эовин,  на  миг забыв  даже  изумление от
осведомленности Тубалы в роханских делах. Сама Эовин, конечно, ничего
подобного не знала.
   Воительница вновь тяжело воззрилась на пленницу. По щекам Эовин потекли
слезы, однако она не отвела взгляда.
   - Нет, ты не врешь! - с удивлением заключила Тубала. - Так кто же тогда
этот роханский витязь? Или он стал Маршалом совсем недавно?
   Это был изощренный допрос.  Воля  Тубалы  сковывала сознание Эовин,
опутывая его тысячами тысяч цепей; в ушах бился  один  упорный неотвязный
приказ: "Правду! Правду! Правду! Ничего, кроме правды!"
   - Какое тебе дело? - простонала Эовин. - Я вижу,  ты  хочешь  что-то  у
меня вызнать! Не получи-и-и...  - И  осеклась  под пронзающим взором
заполненных тьмой глаз. Из горла вырвалось нечто нечленораздельное.
   - Вызнать? - Тубала вновь усмехнулась. Казалось,  ее  жутковатые  глаза
вообще не способны смеяться. - Да, пожалуй что, и  так,  девочка.  У меня
есть к тебе вопрос... а если ответ будет "да"... то обещай мне  помочь  в
одном деле, и тогда, клянусь Черной Скалой Тхерема, я вытащу тебя  отсюда!
- Даже сквозь темный загар на щеках Тубалы от волнения проступила  краска.
Она говорила горячо, не  таясь,  словно  и не было вокруг враждебного,
полного вооруженной стражи дворца, и не  расхаживала по коридору,  гремя
подбитыми железом сапогами, широкоплечая надзирательница...
   - Вытащишь меня отсюда? - невольно вырвалось у  Эовин.  Как бы то ни
было, она еще слишком молода, чтобы умирать!
   Тубала молча кивнула.
   - Но если ты спросишь меня о нашем воинстве...
   - Да помолчи ты, дуреха! Все, что мне нужно, я уже знаю. Смотри мне  в
глаза! И отвечай правдиво, известны ли тебе гномы  Торин,  сын Дарта,
Строри, сын Балина, и... - голос говорившей задрожал, словно от ненависти,
- и такой невысокий человек, что командует полком пеших  лучников  Рохана,
мастер Холбутла?! Отвечай быстро!
   - Известны, - сорвалось с языка Эовин прежде, чем она успела  в испуге
зажать рот ладошкой. - Ой!..
   - Ну вот и все, - Тубала медленно вытерла пот со лба, - это я и хотела
услышать. Знала... Понятно. Они здесь, в Умбаре? Отвечай!
   Черные глаза вновь впились в душу пленницы.
   "Но ведь нет ничего страшного в том, что я знала мастера  Холбутлу!"  -
спасаясь от самой себя, беззвучно крикнула Эовин.
   - Они в Умбаре?! - рявкнула Тубала, вцепившись обеими руками в решетку.
   - Да... - завороженно глядя на нее, выдавила Эовин, и ноги ее внезапно
подкосились. Всхлипывая, она осела на пол. Голова раскалывалась  от  боли,
глаза жгло...
   - Тебя, значит, украли у них из-под носа... Отлично! - Тубала вскочила
на ноги. - Ну что ж, я своего слова не нарушу. Сегодня ночью я тебя выведу
отсюда! Еще до рассвета ты будешь свободна!
   Она круто повернулась на каблуках и тотчас же скрылась.  Обессиленная,
измученная девушка, все еще всхлипывая, замерла, скорчившись, на роскошных
коврах. Сейчас она могла только плакать.


   ИЮЛЬ, 31, ТРИ ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ХРИССААДА

   Стояла густая, непроглядная тьма. Пробираться приходилось чуть ли не
ощупью. Малыш даже замотал себе рот какой-то тряпкой,  чтобы не ругаться
слишком громко, натыкаясь на корни и камни.
   Козьей тропкой кхандец провел друзей  к подножию одного из защитных
поясов города.
   - Сложено толсто,  да  грубо,  - шепнул Торин, ощупывая кладку.  -
Серьезного тарана не выдержит.
   - Некому тут с таранами ходить! - шикнул Рагнур. - Тихо все! Давайте за
мной...
   - Махал! Тут еще и колючки!.. - шипел Малыш, продираясь сквозь заросли.
   - Да тихо же, - проговорил кхандец. - Это здесь...
   Еле слышно заскрипели разматываемые веревки.
   - Крепи здесь. Крюк нашарил?
   - Ага. - Торин набросил петлю на вбитый в щель между каменными  блоками
костыль. Ловко затянув узел,  Рагнур  бесшумно, точно  кошка,  скользнул
вверх.
   - Вторую петлю!.. Так... Есть! Фолко, поднимайся!  Торин,  готовь  ему
петлю! Он мне передаст...
   Фолко одним движением подтянулся вверх, пальцы нашарили железный  крюк.
Удерживаясь одной рукой, хоббит принял от Торина веревку, взял ее в зубы и
перехватил свисавший сверху конец. Теперь предстояло подняться  выше  и
передать его Рагнуру...
   Так,  по  вбитым  в стену  костылям, четверо  спутников благополучно
поднялись на высокий парапет. В идеале он должен был охраняться, но кому
из стражей могло  прийти  в голову,  что злоумышленник  сможет  одолеть
семидесятифутовую  стену?  Такого  не  бывало  испокон веку...  И потому
охранники спокойно дремали в сторожевой башенке, дремал и  командовавший
караулом сотник - вахта на стенах считалась чем-то вроде отдыха.
   - Отлично. - Кхандец быстро и ловко сматывал веревки. - Теперь вниз!
   - А крюки кто сделал? - Извечное любопытство хоббита вновь  взяло верх
над осторожностью.
   - Мы, - кратко молвил Рагнур. -  Разведчики  Морского  Народа. Крючья
заметишь только вблизи - они хорошо подделаны под камень. Ну а про обходы
стен понизу здесь и вспоминать забыли...
   Спуститься со стены оказалось куда  проще,  чем подняться. Вниз вела
широкая лестница - и никем не охранялась.
   Под ногами лежала Хриссаада. Чужой, совсем чужой город. Не хороший, не
плохой - а просто чужой. Чужим здесь было все - даже звуки и запахи. Город
ворчал и ворочался во тьме, словно огромный  пес.  Перемигивались  тусклые
огоньки в узких оконцах; покачиваясь,  плыли по улицам факелы в  руках
ночной стражи; в харчевнях уже готовились к  новому  дню,  город дышал,
обдавая друзей ароматами жареной баранины и свежего хлеба пополам с  вонью
сточных канав, что текли по краям улиц прямо в реку.
   - Ну, пошли. - Кхандец легко шагнул вниз.
   Несмотря на жару, лишь чуть-чуть ослабленную по ночной  поре, четверка
лазутчиков облачилась в доспехи. Рагнур с  завистью  знатока взглянул на
дивные, серебристо-переливчатые бахтерцы Фолко и тангаров - сам  он  носил
простую вороненую кольчугу, двойную, на совесть сплетенную, - но, конечно,
она не шла ни в какое сравнение с работой подземных мастеров.
   - Теперь за мной. В случае чего; как договорились:  стоять  смирно, ни
звука, с дозорными я сам разберусь.
   Четверо до зубов  вооруженных воинов   шли   извилистым  лабиринтом
хриссаадских улочек. Чем ближе к дворцу, тем,  естественно,  шире  и чище
становились проезды, выше и наряднее дома.
   - В трущобах  - безопасней всего, -  вполголоса  заметил Рагнур.  -
Стражники туда суются редко, но уж если суются - то настоящей облавой. Нам
уже недалеко. День переждем, я осмотрюсь получше - а там  и в  гости во
дворец наведаемся.
   Фолко шагал, на треть выдвинув меч из ножен. Годы странствий научили:
зачастую исход схватки решает первый удар. Если ты опередишь врага на долю
мгновения - то уже можешь выиграть.  Хоббит  не  слишком-то  верил словам
Рагнура о том, что тот сумеет без крови "разобраться" с дозорными - потому
что  палящий незримый Свет,  Свет, который  повел Фолко  в это  новое
странствие, уже давно заливал Хриссааду, намертво  вплавляясь  в сознание
здешних  обитателей. Шестым чувством Фолко  ощущал   разлитый  вокруг
беспричинный гнев, только и ждущий, чтобы вырваться наружу -  неважно на
кого - своего же соседа или чужака на рынке...
   Мысли Фолко были коротки и точны. Он не позволял себе расслабиться, он
держал себя в железных рукавицах - мастер Холбутла,  бывалый и  опытный
командир пеших  лучников, давно  уж  сменил  Фолко Брендибэка,  мирного
хоббита-книгочея, любившего подразнить дядюшку Паладина (мир твоему праху,
дядя, - спи спокойно, мы справили по тебе славную тризну...).
   Свет, Свет, Свет... Свет - это благо. Как и Тьма. Когда  они занимают
каждый свое место и не пытаются вытеснить друг друга. Приходит день -  и
колосятся  злаки,  трудятся  люди, добывают пропитание звери  и птицы;
приходит ночь - и  веки  смыкаются благодетельным,  несущим отдохновение
сном. Набирается сил земля; а люди в вечерней тишине слагают песни -  или
же любят друг друга, зачиная детей...
   - Пришли! - коротко шепнул кхандец. - Вот он, дворец!
   - И как мы теперь дальше? - по всегдашней привычке осведомился Малыш.
   - Очень просто. - Рагнур обнажил саблю и уверенно, властно  забарабанил
эфесом в деревянную створку.
   Они стояли возле неприметной боковой  дверцы, наверное,  какого-нибудь
черного хода из дворцовых поварских или кладовых. Некоторое время на стук
никто не отзывался - и тогда Рагнур бросил несколько громких  ругательств
по-харадски.
   Это подействовало. В двери открылось небольшое  застекленное  окошечко,
мелькнул тусклый свет лампадки. Сонный голос что-то недовольно спросил  -
очевидно, "кто такие?".
   Начальственным раскатам Рагнурова голоса позавидовал бы, наверное,  сам
распорядитель дворцовых шествий. Так или  иначе,  дверь приотворилась  -
ровно настолько, чтобы кхандский разведчик  мгновенно смог ткнуть туда
саблей. Хрип, бульканье - и звук рухнувшего на пол тела.
   - Торин!
   Дверь была заперта на внушительной толщины  цепь, отомкнуть  которую
можно было лишь изнутри и когда створка полностью  закрыта.  Гном  коротко
взмахнул топором - и мифриловое лезвие, сработанное  в дьюринском горне,
напрочь снесло ушко запора.
   - За мной! - бросил Рагнур.
   Они перешагнули через распластанное тело стражника.
   "До чего же легко мы стали убивать..." - невольно подумал Фолко,  глядя
на застывшее, искаженное недоумением и  болью лицо злосчастного воина,
совсем еще мальчишки, безусого и безбородого.
   - Фолко! Не отставай!
   Они очутились в низком сводчатом помещении. Это и впрямь  был какой-то
склад: по углам  громоздились  мешки,  кули  и   тюки.   Скупо   светила
единственная масляная коптилка; в дальнем конце - еще одна дверь, и за ней
- ступени наверх.
   Теперь им нужен был проводник. Даже Рагнур не мог  знать,  где держат
невольниц харадского правителя.
   Лестница вывела на второй этаж.  Стало светлее  - здесь  висели  уже
настоящие лампы, поярче. Стены задрапированы  пестрыми  ало-черно-желтыми
гобеленами с такими картинами, что Фолко не выдержал - покраснел.
   - Все правильно, - шепнул кхандец. -  Это коридор, что  ведет в  Зал
Удовольствий правителя... За мной!..
   Пост охраны ждал их за первым же поворотом. Похоже,  для Рагнура  эта
встреча была полной неожиданностью - кхандец растерянно замешкался. Вместо
разжиревшего гаремного служки друзья столкнулись с четырьмя вооруженными с
ног до головы воинами из личной гвардии правителя...
   Фолко сам не мог упомнить, как меч оказался у него в  руке, и  тело,
повинуясь инстинкту, выбросило клинок вперед в  глубоком  выпаде. Меч,
острие которого Фолко  отточил поострее знаменитых   кхандских   шпаг,
скользнул по чешуйчатой броне стражника, лишь слегка оцарапав тому горло.
   Тишина тотчас взорвалась. Лязг оружия, хриплый рык, изумленные вопли  -
все  смешалось на миг. Несмотря на неожиданную  атаку,  харадримы не
растерялись. Один из них прыгнул к  веревке сигнального  колокола, трое
других спина к спине вступили в бой.
   На  мгновение хоббита  окатила горячая  волна стыда. Как  он   мог
промахнуться?! И прежде, чем его противник успел удивиться тому, что с ним
сражается какой-то недомерок, Фолко с неожиданной силой  отвел в  сторону
саблю стражника и, разворачиваясь, что было мочи ударил,  целясь  в щель
между низким шлемом и верхом кольчужной рубахи...
   Мифриловый клинок рассек кольца капюшона, подбородок и  нижнюю  челюсть
стражника. Захлебываясь кровью, тот повалился, и Фолко тотчас опустил  меч
сзади на шлем харадрима, схватившегося с Рагнуром.
   Еще несколько  мгновений спустя все  было  кончено.  Стражника,  что
рванулся к заветной веревке поднять тревогу, зарубил Торин,  его топор  с
такой силой врезался в шлем воина, что железо  вмялось глубоко  в череп.
Малыш четко, словно на занятиях, вогнал дагу в горло своему противнику,  и
в живых остался только один часовой, оглушенный ударом Фолко.
   - Быс-с-стро! - прошипел Рагнур,  его лицо дергалось. -  Показывай
дорогу... О, проклятье! - И он перешел на харадский.
   Едва пришедший в себя, стражник очумело хлопал глазами; соображать  его
заставил лишь кинжал под подбородком. Он торопливо, подобострастно закивал
и потрусил по коридору. Рагнур заломил ему руку за спину, а  Торин держал
клинок возле горла пленника.
   - Я сказал ему, что если он заведет нас не туда,  то  умрет первым,  -
перевел на Общий Рагнур.
   - Запоминаем дорогу назад! -  бросил  Малыш,  отсчитывая  спуски  и
повороты.
   Времени оставалось мало, очень мало: когда обход наткнется на трупы или
когда выбравшийся на шум дотошный  прислужник  увидит  плавающие в  крови
тела?


   ИЮЛЬ, 31, ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ХРИССААДА, ДВОРЕЦ ПРАВИТЕЛЯ

   Эовин сжалась в уголке камеры, точно мышка. Неужели Тубала  и в  самом
деле ее спасет? Неужели?.. Кто эта странная воительница, девушка старалась
не думать. Не давало покоя иное: а ну  как она  навела  на  след  мастера
Холбутлы самого настоящего убийцу. Саблю-то Тубала носить умеет...
   В коридоре сменилась стража. Теперь взад-вперед по длинному коридору
невольничьей тюрьмы выхаживала иная надзирательница - правда, со столь же
монументальной фигурой. Всякий раз, проходя  мимо  Эовин,   стражница
окидывала ее пристальным холодным взглядом.
   - Ну вот и я. - Эовин вздрогнула,  не  сдержавшись.  Перед решетчатой
дверью ее камеры стояла Тубала - слегка запыхавшаяся, точно после бега.  В
руке ее позвякивало  кольцо  ключей. Нимало не смущаясь присутствием
надзирательницы, воительница отомкнула замок.
   - Выходи, - скомандовала она Эовин.
   "Неужели у Тубалы все так и получится -  легко и  просто?"  - успела
подумать Эовин за миг  до  того, как, заметив  неладное, нечеловеческим
голосом заверещала стражница.
   Тубала с легким шорохом выхватила саблю.
   Но охранница и не собиралась сражаться. Сверкая пятками, она  бросилась
прочь, туда,  где из дыры в  потолке свешивалась  толстая  веревка,
выкрашенная в алый цвет.
   Что-то зазвенело, потом негромко щелкнуло,  свистнуло в  воздухе -  и
надзирательница словно сломалась пополам на бегу; обхватив руками пробитую
навылет шею, она зашаталась и рухнула. Грянули  о камень и  не  спасшие
хозяйку доспехи.
   Тубала опустила небольшой изящный арбалет.  Не  торопясь, перезарядила
его и кивнула Эовин:
   - Пошли. Тут еще пара постов будет, так что ты иди - руки назад, голова
опущена - пусть думают, что я тебя к правителю веду... Что это?!
   Под сводами разнесся тревожный гул большого колокола. Затем последовал
еще один удар, потом еще и еще... Эовин с замиранием сердца  увидела,  как
ее спасительница досадливо закусила губу.
   - Не может быть!..  Откуда?.. Бежим! -  Последнее относилось уже  к
пленнице.
   Однако  скрыться  они уже  не  успели. В  дальнем  конце  коридора
распахнулась широкая решетчатая дверь, и  не  меньше  дюжины  дворцовых
стражников с  саблями и  короткими копьями  ринулись  внутрь.  Увидев
распростертую на полу надзирательницу, они дружно бросились  вперед: им
казалось, что причина тревоги - вот, перед ними.
   Самый шустрый  получил стрелу в  прорезь шлема  и,  коротко взвыв,
покатился под  ноги  остальным воинам;  рвущиеся  за  наградой  стражники
попросту затоптали упавшего.
   - Бежим!
   Путь через дверь в противоположном конце коридора, казалось,  был пока
еще свободен.
   - Держи! - Тубала сунула в руки Эовин длинный кинжал. - Живой я им  все
равно не дамся!
   Они вихрем промчались сквозь незапертую дверь;   Тубала  на   миг
задержалась, чтобы задвинуть запор (открыть  его можно  было  лишь  с их
стороны, так что преследователи оказались бы в западне)  - когда  впереди
внезапно послышался тяжелый топот. Казалось, там мчится целый табун. Эовин
успела заметить яростный оскал Тубалы, та вновь поднимала арбалет - и  тут
из-за угла вывернулись четверо - те, которых Эовин никак не ожидала  здесь
увидеть, хотя безумная надежда еще теплилась где-то глубоко, очень глубоко
в сердце...
   - Нет! -  взвизгнула  девушка,  бросившись  к Тубале,  но   поздно.
Воительница уже нажала на спуск  - однако стрела,  дзинькнув,  бессильно
отлетела от сверкающей брони гнома Торина.
   Добежавшие воины с ревом дергали запертую решетку.
   Тубала замерла, глаза ее  остекленели.  Казалось, ее взору  предстали
выходцы с того света. Точно завороженная, она глядела на появившихся перед
ней хоббита и гномов, и рука ее  судорожно шарила по бедру, не находя
сабельного эфеса...
   - Эовин! - вскричал Фолко, хватая девушку  за  руки. -  Давай скорее
отсюда! Она с тобой? - Он кивнул на Тубалу.
   - Она спасла меня! - выкрикнула Эовин.
   - Куда?! - прохрипела Тубала. Глаза ее блуждали, словно у безумной.
   - Отсюда! - гаркнул Торин, хватая ее за руку. Воительница, похоже, была
настолько поражена встречей, что даже не сопротивлялась.
   Вшестером они бросились обратно. Еще одна короткая яростная схватка на
лестнице - оправившись, Тубала гневно вырвала  руку  из  лапищи  Торина,
перезарядила арбалет, и ее стрела уложила капитана стражи, командовавшего
засадой.
   Во дворце уже стоял страшный переполох. Вовсю били тревогу бесчисленные
колокола, с воплями метались люди, сломя голову бежали куда-то шестерки  и
четверки стражников... Оставив  после себя семь мертвых  тел,  беглецы
вырвались на свободу.
   Теперь  их  вел Рагнур.  Несколько поворотов, малоприметный  дворик,
заваленная мусором крышка люка в дальнем углу - и темнота подземелья.
   Только здесь они смогли перевести дыхание.
   - Чего мы ждем? - первым опомнился Малыш. - Надо уносить ноги, пока не
проснулась стража на стенах!
   - Сейчас. - Рагнур снял шлем, отирая обильный пот. - Сейчас они погонят
подкрепления к воротам; как только у нас над головой протопают - выходим!
   Тяжело дыша, они приходили в себя. Эовин  блестящими  от  слез  глазами
вглядывалась в темноту, стараясь рассмотреть друзей - они не бросили ее...
пришли за ней... пришли выручать, рискуя жизнью... нет, не зря  говорили,
мастер Холбутла у нашего короля Эодрейда - самый смелый!
   - А ты кто такая, дева-воин? - елико мог галантно осведомился Малыш.  В
темноте подвала не было видно ни зги.
   - Я? - хрипло отозвалась Тубала. - Я...
   - Ну да, ты! Что меня касается - так я Строри, сын Калина, гном Лунных
Гор... точнее, бывший гном с Лунных Гор, потому как давненько уже  там не
бывал. А ты кто и почему спасла Эовин?
   Девушка внезапно ощутила, как горло ее сдавила железная длань Тубалы  -
силой она едва ли уступала зрелому мужчине.
   - Молчи-и-и, хочешь жить - молчи-и-и, - тонко-тонко выдохнула она прямо
в ухо Эовин. Шеи девушки коснулось холодное острие.
   И тут над головой и впрямь, как предсказывал Рагнур,  затопали  бегущие
ноги.
   - Десятка  три,  - заметил  кхандец,  вставая.   -   Пошли!  Нечего
рассиживаться!
   - Дай руку,  Эовин,  - негромко произнес Фолко. Он чувствовал:  в
подземелье начинала копиться душная ненависть. Кто-то здесь  очень сильно
ненавидел его, Фолко  Брендибэка, -  и это  ему совсем не нравилось.
Предупреждая об опасности, сильнее  обычного  толкнулся в  грудь кинжал
Отрины. И еще - хоббит чувствовал страх Эовин, страх  не  за  себя  - за
кого-то иного...
   Казалось, Тубала растерянна и не знает, что предпринять.  Фолко шагнул
на тонкое,  прерывистое дыхание  Эовин,  осторожно протянул руку...  и
коснулся чужого локтя, облитого мелким кольчужным рукавом. Локоть этот
располагался так, словно бы к горлу Эовин было поднесено оружие...
   Не теряя  ни  секунды,  Фолко рванул руку на себя.  Тубала  яростно
зашипела, точно рассерженная кошка, - однако хоббит уже кричал гномам:
   - Сюда!
   Меч рванулся  вперед. Острие уперлось в  шею Тубале.  Все действие
разворачивалось в полной темноте - и Фолко мог лишь поразиться,  насколько
же хорошо эта странная воительница видит в кромешном мраке!
   Хоббит действовал по наитию, как  всегда  в минуту опасности. Он не
тратил время на разговоры. Он точно  знал, что  рука  Тубалы  сжимает
поднесенный к горлу Эовин кинжал, - и некогда было разбираться что, зачем,
почему... Он сделал  то  единственное, что, по его  мысли,  обязан  был
сделать. Наверное, потом Тубала смогла бы оправдаться, упирая на то,  что
все это-де, мол, чистая случайность - но там, где бессильны доказательства
словесные, можно опираться и на иные.
   Подоспели гномы - и Тубалу скрутили. Рука Фолко нашла крепкую  ладошку
Эовин.
   - Потом с ней разберетесь, с  бесноватой  этой! -  торопил Рагнур.  -
Быстрее, иначе все пропадем!
   - Ох и сильна ж! - пропыхтел Малыш - они с Торином едва-едва удерживали
бешено вырывающуюся Тубалу.
   - Брось ее! - резко скомандовал кхандец. -  Эовин с  нами  - что  еще
нужно? Ходу теперь, ходу!
   - Не-е-ет, вы от меня не отделаетесь! - взвизгнула Тубала, забыв всякую
осторожность. - Не отделае-еетесь!!!
   - Постойте! - запоздало крикнула Эовин. - Она же спасла меня!..
   Малыш и Торин, собрав все  силы, отшвырнули воительницу  и ринулись
наверх.
   Крышка захлопнулась перед  самым носом  обезумевшей Тубалы.  Рагнур,
крякнув, задвинул ржавый запор.
   И был бег по ночному городу, заполошные вопли со всех сторон, мечущиеся
факелоносцы; никто  из  харадских воинов не мог  толком  понять,   что
происходит; в суматохе маленькому отряду удалось перемахнуть через стену.
   Они остановились, лишь когда от города их отделило около  лиги. Здесь,
спрятанные в зарослях, спокойно стояли кони.
   Эовин сжала зубы, изо всех сил стараясь не дать волю слезам.
   - Ну, а теперь рассказывай! - нетерпеливо потребовал Малыш. - Что  это
за чудо с тобой вместе оказалось?
   - Она спасла меня, -  всхлипнула  Эовин.  - Спасла,  убила тюремщицу,
открыла камеру...
   - А зачем же тогда грозила тебе смертью? - удивился Фолко.
   - Она... Она... - И Эовин, не выдержав, поведала все.
   - Искала нас?! - выслушав рассказ,  воскликнул  Фолко.  - Искала нас?
Зачем?!
   Эовин шмыгнула носом:
   - Н-не знаю... Но мне показалось - в сердце ее чернота...
   - Понятно, - буркнул Торин. - Искала нас, чтобы выпустить  кишки.  Вот
только отчего, кто бы сказал?
   - Стоит ли голову ломать? - Малыш равнодушно пожал плечами. - Что, мы
мало кому поперек дороги становились? Вон, хоть Брего того же возьми...
   - Ага, и Третий Маршал Марки отправил за нами в Харад наемного  убийцу!
- усмехнулся Торин.
   - Какая разница - кто! -  сплюнул Малыш. -  До  него  нам пока не
добраться. А  дальше  видно будет. Что-то отвык  я  надолго  вперед
загадывать... Нам бы теперь ноги из Харада унести - и то ладно.
   - Унесем, - заверил его Рагнур. - Как пришли, так и уйдем.  Кстати, не
слишком ли мы здесь подзадержались? Пора по коням!..
   В зарослях раздался негромкий свист.  И в  сознание  Фолко тотчас же
хлынул ядовитый туман тревоги.
   - К оружию! - только и успел выкрикнуть он - уже  не  таясь,  в полный
голос. Кусты вокруг затрещали; сквозь них ломилось не меньше двух десятков
харадских воинов. В  полумраке хоббит успел  разглядеть  только  высокие
островерхие шлемы.
   Злобным лаем залились пущенные по следу, хорошо обученные псы.
   Некогда было удивляться, каким образом харадримы сумели так  быстро  и
ловко обнаружить маленький отряд, надежно, казалось  бы, затерявшийся во
мраке жаркой южной ночи...
   Лунный свет тускло блеснул на лезвии топора -  Торин спокойно поднял
оружие, уже отыскивая взглядом первую жертву, того смельчака, что  рискнет
шагнуть в гибельный круг.
   Однако харадримы особо не спешили. Слышался топот множества ног, резкие
команды - со стороны города явно двигалось подкрепление.
   - На прорыв, - тихо, одними губами произнес Фолко,  и товарищи поняли
его.
   Эовин оказалась прикрыта со всех сторон спинами своих спутников.
   - Не отставай, - только и молвил ей хоббит. В следующий миг  они сами
бросились на уже торжествовавших победу поимщиков.
   Обманув великана южанина ложным замахом, Малыш спокойно, словно забава
предстояла ему, а не смертный бой, вогнал отточенное даго прямо  в сердце
воина. И такой силы был этот удар гнома, что добротно сплетенная кольчуга
не выдержала, - а может, помогло отчаяние?
   Прорыв мгновенен, скоротечен, бешеная пляска клинков, звон, скрежет - и
вот уже перед глазами  хоббита распахнулась спасительная чернота  ночи.
Позади орали и вопили харадримы, ярились псы, стонали раненые - а  впереди
была ночь, одна только ночь, и полы ее плаща  уже смыкались  за  спинами
беглецов, оберегая надежнее любых  доспехов. Рагнур,  не  оборачиваясь,
швырнул через плечо пригоршню какого-то сухого снадобья, потом еще раз  и
еще - сбивал ищеек со следа.
   Фолко и  его спутники уходили  прочь от города.  Заросшие  редкими
раскидистыми деревьями холмы тянулись далеко на юг и на восток.  Беглецы
оторвались от погони. Эовин, прирожденная всадница,  оказавшись  в седле,
разом забыла и плен и усталость - гномы едва поспевали за ней.
   - Отлично! - выдохнул Малыш, когда Рагнур наконец скомандовал привал. -
Чистая работа, тангары!
   Иногда, в  особо хорошем  настроении, Маленький  Гном  обращался   к
остальным так, словно все они принадлежали к расе  Подгорного  Племени,  -
небывало высокая честь, особенно если знать, как ревностно относятся гномы
к родству и собственному языку - даже Фолко, десять лет  пространствовав
бок о бок  с Торином  и Строри,  знал  из  этого Тайного  Наречия слов
пять-шесть, не больше, да и то бранные.
   - Мы оторвались? - спросил Фолко у кхандца.
   Собственное чутье подсказывало, что  да, погоня заплутала  где-то  в
лесистых холмах и по крайней мере до рассвета, пока не выпущены на поиски
специально обученные кречеты, им опасаться нечего. Но что скажет рожденный
невдалеке от этих мест?
   - Оторвались, - кивнул Рагнур. - Почтенный гном прав -  чистая  работа.
Но и крепки же вы  драться,  досточтимые!  - В  голосе  воина скользнула
завистливая нотка, нотка белой зависти опытного бойца к более  умелому,  у
которого не зазорно поучиться. - То-то я, помнится, дивился, когда слышал
россказни про вас троих... А теперь вижу - не врал народ.  Хоббит  хоть  и
тонок, а не перешибешь и тараном! - Он засмеялся.
   - Спасибо, - усмехнулся Фолко. - На добром слове спасибо, но и я  тебе,
почтенный Рагнур, так скажу: кабы не твое снадобье, погоня у нас на плечах
бы висела...
   - Это точно, - легко согласился кхандец, и они с хоббитом рассмеялись.
В самом деле, что выхваливаться друг перед другом? Один  без другого  все
равно бы пропал...
   Гномы тем временем обихаживали Эовин. Девушка не  дрогнула  в жестокой
схватке - и только теперь, когда опасность осталась позади,  ее  затрясло.
Однако она оставалась прежде всего Всадницей - и первым делом  напустилась
на Торина за неправильно наложенную упряжь.
   - Если она холку собьет - как отсюда выберемся? - сердито выговаривала
она тангару, ловко управляясь с ремнями и  пряжками. -  Смотри, вот  как
надо... Так, так и вот так...
   Торин и Малыш внимали с видом самых усерднейших учеников, и понятно  -
по их настоянию Эовин оказалась в отряде, и их долг теперь - сделать так,
чтобы она поскорее забыла все ужасы плена...
   Они настолько осмелели, что даже развели костер. Рагнур выудил из недр
седельной сумки чертеж харадских земель:
   - Мы сейчас, скорее всего, здесь... Удачно,  скакали-то  мало  что не
наугад... Застав поблизости нет. На рассвете двинемся к северу.
   Фолко кивнул. Его мысли уже занимало другое: они оказались  на  дальнем
Юге. Не  удастся ли отсюда магией эльфийского  перстня дотянуться до
источника неведомого пламени?
   Эовин, устав распекать гномов, тихонько устроилась возле огня, не сводя
с хоббита внимательного взгляда.
   Сосредоточившись, Фолко  смотрел на дивный камень.  Мысли послушно
уходили; мотылек в перстне оживал, готовясь вырваться на свободу...
   Но едва хоббит поднял взгляд - как в  зрачки  ударил  обжигающий  поток
яростного пламени. Фолко едва не закричал от боли -  чувство было такое,
словно он смотрит на солнце широко раскрытыми  глазами,  смотрит -  не  в
силах зажмуриться...
   Вмешалась его собственная воля: это ведь не солнце, сказал он сам себе,
превозмогая боль. Ты должен  бороться  и выстоять.  Иначе...  Может,  все
окажется еще хуже, чем с Олмером.
   Огонь был близок. Фолко  ощущал  его полыхающее сердце,  что билось
мерными тяжелыми ударами. Билось на земле...
   Да, да, на земле - потому что сквозь пелену невольных слез Фолко  видел
неясные  очертания каких-то гор, холмов,  долин;  лишенные  цвета,  они
казались песчано-серыми в яростном белом огне. Не морок, не обманный мираж
- а настоящая, грубая земная твердь.
   Огонь жег, казалось, самую его душу, навсегда,  намертво  вплавляясь  в
нее. Боль в обожженных глазах  становилась все  сильнее,  все труднее  и
труднее становилось терпеть ее - а вдобавок вдруг  заныл старый ожог на
левой руке, - ожог, оставленный на память темным Кольцом Олмера.  Боль  в
руке заставила хоббита вернуться назад, в обыденный мир, где над  головой
сверкали яркие южные  звезды, где  вокруг  расстилалась  ночь  и,  точно
соревнуясь друг с другом, неумолчно орали местные кузнечики.
   Фолко окончательно пришел в себя, кто-то  изо всех сил  тряс  его за
плечи.
   - А... Эовин, оставь! - выдавил Фолко. - Я в порядке!..
   - Да он же бледен как смерть! - выкрикнула девушка  куда-то себе за
спину, обращаясь, очевидно, к гномам.
   - Да ничего,  ничего, оклемается!  - пробасил Торин. -  Это  он
специально...
   - Хлебнуть ему вот этого дай, - раздался  голос Малыша,  и возле  губ
Фолко оказалось горлышко фляги.
   Хоббит хлебнул - терпкое, ароматное вино, одному Малышу ведомыми путями
добытое в Умбаре и, похоже, гондорское довоенной закладки. Что теперь на
месте тех виноградников, лучше и не вспоминать...
   Фолко сел, протер слезящиеся глаза. Боль в руке постепенно утихла,  и
это было самым весомым доказательством того, что все привидившееся ему  -
не горячечный бред.
   Сидя рядом на корточках, гномы пристально взирали на хоббита.
   - Ты... что-то... видел? - запинаясь, выговорил Торин.
   - Видел, - вздохнул Фолко - глаза слезились немилосердно, все казалось
туманным и нерезким. - Видел и... похоже... знаю, где искать этот огонь.
   - Как?! - разом воскликнули Торин и Малыш. - Знаешь, где искать?!
   Эовин недоумевающе глядела то на одного, то на другого. Рагнура всякие
там  огни  и прочая чепуха не занимали вовсе  - и  кхандец даже не
прислушивался к разговору спутников. Сидел, вострил саблю...
   - Да... еще южнее Харада. Там горы... очень высокие... и как  будто бы
море неподалеку,  - припомнил  хоббит, с  усилием извлекая из памяти
опаленный белым пламенем серый берег; рядом  тяжело  плескались  такие же
серые, безжизненные волны, словно и не вода это вовсе, а какая-то ядовитая
слизь...
   - Горы? Южнее Харада? - встрепенулся Рагнур, разобрав последние  слова
Фолко. - Есть такие! Мы их Хребтом Скелетов зовем. Там  в незапамятные
времена какая-то бойня случилась... Кто, с кем, для чего -  один  Морской
Отец ведает, если, конечно, в те края хоть раз заглядывал.
   - А почему Скелетов? - полюбопытствовал хоббит.
   - Так ведь там костяков этих валяется - видимо-невидимо. Целые  орды,
верно, полегли. И оружия много - старого, очень старого. Оно и понятно - в
пустыне железо ржавеет медленно, не то что у нас, на море...
   - Горы... - задумчиво протянул Фолко. - А за горами...
   - А за горами - река Каменка... И Нардоз - наш Нардоз. Стоит... вернее,
стоял. - Кхандец сжал кулаки. -  Еще южнее  - Молчаливые Скалы... И  -
Дальний Юг.
   - Перьерукие! - выдохнул хоббит. - Это их владения...
   Рагнур кивнул:
   - Тан рассказывал мне - перед тем, как послать к вам... Говорил  - вы
видели пленника тана Вингетора?
   - Угу, - отозвался Торин.
   - И что - действительно перьерукий?
   - Самый что ни на есть расперьерукистый перьерукий! -  уверил  кхандца
Малыш. - Ну, конечно, перья у него не как у орлов Манве... но  тоже  есть.
Вождь, говорят...
   - Чудеса, да и только. - Проводник развел руками. - С такими мы еще не
дрались... но это даже и к лучшему! Интереснее будет...
   Для Рагнура война все еще была забавой, смертельной и кровавой игрой, в
которой ставка - смерть, и это лишь подогревает азарт воина...
   - Ну, нам пока не к перьеруким - а в Умбар, -  заметил Малыш. -  Или
кое-кто уже собрался к этим, как  их. Горам  Скелетов? -  проницательно
добавил он, окинув внимательным взглядом лица Торина и Фолко.
   - Не забывай, для чего мы отправились сюда, - напомнил другу хоббит.
   - Превеликий Дьюрин! - застонал Малыш, обхватив голову руками. -  И за
что только - неужто за одну невинную любовь к пиву! - ты послал  мне этих
безумцев в друзья и спутники? Они вечно лезут в самое удобное  для потери
голов место - и мне приходится, хочешь не хочешь, тащиться следом, потому
что должен же быть с ними хоть один здравомыслящий тангар!
   - Ну-ну! -  Торин только отмахнулся,  давно привыкнув  к причудам
сородича.
   - Кто-то должен помочь Эовин добраться до Умбара, - непререкаемо заявил
Фолко. - И слушать ничего не хочу! Один раз ее уже украли... не хватало,
чтобы теперь просто убили, если нас таки нагонят! Слышите, вы, тангары?!
   - Я не пойду! - Эовин вскинулась разъяренной кошкой. - Ни за что!..
   - А  как ты себе это  мыслишь,  друг  хоббит? -  невинным  голосом
поинтересовался Торин, с  преувеличенным  интересом рассматривая лезвие
своего топора. - Что один из нас бросит остальных и потащится в  Умбар?  А
там будет попивать себе пивко  в местных  тавернах  - прескверное, надо
сказать, его и пивком-то назвать нельзя! - давить мух да громко жаловаться
на скуку? Неужели ты обречешь одного из нас на такую пытку, ты, наш давний
друг?!
   - Торин, - внутри у хоббита все кипело, - ты понимаешь, что Эовин здесь
оставаться нельзя?! Или  в твоей  тупой гномьей  башке от неумеренного
потребления пива уже вконец помутилось.
   Торин побагровел, на  скулах  тангара заходили желваки, а  громадные
кулачищи сжались. Таким Фолко видел  его только перед  самыми  жестокими
битвами.
   - Да что ты возомнил о себе, ты... - начал было гном, и, наверное,  все
кончилось бы нешуточной дракой - если бы хоббит не овладел собой.
   - Торин, опомнись! Это же то самое безумие, что и у  харадримов, и  у
перьеруких! Понимаешь, нет? Малыш, помоги!
   Маленький Гном действовал, как всегда, быстро и не раздумывая.  Схватив
котелок с водой, он в одно мгновение опорожнил его за шиворот Торина.  Тот
взревел, словно десять балрогов сразу  - так, что  Рагнур, скривившись,
повис у него на плечах, самым невежливым образом пытаясь заткнуть ему рот.
   - Обезумел ты, гном! - зарычал кхандец в самое ухо Торина.
   На  рычащем тангаре  повисли Рагнур и  Малыш;  миг спустя   к   ним
присоединился Фолко. И - то ли вылитая Строри вода и впрямь  подействовала
отрезвляюще, то ли еще что, но Торин вдруг как-то  обмяк,  уронил  руки  и
перестал вырываться.
   - Все, друзья, все. - Он провел по лицу широченной ладонью, словно
снимая липкую отвратительную паутину. - Уже прошло... Ух!..
   - Нам нельзя ссориться - неужто еще кто не понял? - с досадой  заметил
Фолко. - Да, на нас эта штука действует слабее - но действует все равно. И
мы запросто перережем друг другу глотки, если начнем спорить  по  каждому
поводу...
   - Вот именно, - подхватил Малыш. - Так, может, ты тогда и уступишь?..
   Эовин умоляюще смотрела на хоббита. Тот, не выдержав, отвел взгляд.
   - Эовин... Мы через многое прошли, мы странствуем и воюем  уже десять
лет... У тебя пока нет ни сил, ни опыта... Нам придется все  время думать
не о том, как исполнить наш долг - добровольно принятый, - а как  уберечь
тебя от опасностей. Я совершил тяжкую ошибку... Там, еще в Рохане... Когда
согласился, чтобы ты отправилась с нами...
   - Если вы спорите, кому возвращаться в  Умбар  с  достославной
воительницей Эовин, то это могу быть я, - спокойно заметил Рагнур. -  Мой
тан приказал мне помочь вам выручить ее -  и вернуться  обратно.  Приказа
идти с вами в дальний Харад я не имею - а вы знаете, как строго  карают  у
нас за неисполнение слова тана, которому я присягнул добровольно и  служу
без принуждения...
   - Иными словами, ты трусишь, - чистя ногти кончиком кинжала, спокойно
заметил Малыш. В следующий миг виснуть на плечах кхандца  пришлось  уже
Торину и Фолко - вместе с Эовин.
   - Друзья, друзья! - с отчаянием вскричал  хоббит, когда  мокрый  Торин
привел Рагнура в чувство тем же самым образом - опорожнив второй котелок.
   - Кто бы за водой сходил - кончилась, а то, чувствую я, мы сегодня  все
друг друга пообливаем, - невозмутимо заметил Малыш.
   Рагнур, отфыркиваясь, точно кот, полез в мешок за сухой одеждой.
   - Верно, - заметил он, разворачивая рубаху. - Верно, брат Фолко, - мы и
впрямь друг друга поубиваем... Потому что и в самом деле -  каждое  слово
поперек - теперь словно плевок в лицо...
   - Так ты понимаешь теперь, зачем мы идем в  дальний Харад? -  в упор
спросил Торин.
   - Не понимал... пока  на  себе  не  почувствовал, -  криво усмехнулся
кхандец, освобождаясь от доспехов.
   - Ну, видишь, нам без тебя - никак? - настаивал гном. - Это не северные
земли... тут даже трава другая!
   Рагнур опустил голову. Кхандец тяжело дышал, лоб  его в  лунном  свете
блестел от пота.
   - Постой, постой, Торин! - спохватился Фолко. - Ежели так,  то  кто же
отведет Эовин в Умбар?
   - Никуда я не пойду! - вновь выпалила девушка.  - Один раз  они меня
схватили, но, клянусь Эовин Великой, чье имя я ношу, - второй  раз у  них
такое не пройдет! Да и что может быть лучше - погибнуть в  бою за правое
дело?!
   - Ох уж мне эти девчонки, наслушавшиеся героических баллад! - вздохнул
Фолко.
   - Брось, Фолко. - Торин хлопнул его по плечу. - Так нельзя. Возраст  -
не препятствие для доблести. Мы свободны в выборе. Вспомни, что  случилось
бы, не отпусти тебя вслед за мной дядюшка Паладин - да пребудет дух его  в
покое по ту сторону Гремящих Морей!
   Фолко опустил голову. Гномы есть гномы, и ничего тут не поделаешь. Всяк
свободен - что хочешь, то и делай. Это, наверное, оттого,  что больно уж
крепка да тяжела власть их собственных  подземных правителей -  там,  в
старых, переживших не одно тысячелетие городах...
   С последней надеждой хоббит взглянул на Рагнура - но кхандец, как ни  в
чем не бывало, уже вновь набрасывал на себя кольчугу.
   Эовин вдруг показала Фолко язык.



ГЛАВА ВТОРАЯ

   АВГУСТ, 1, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ТРИ ЛИГИ ЮГО-ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ

   Четвертый день полноводные реки вчерашних рабов, а ныне как  будто бы
почти что полноправных воинов Великого Тхерема текли на Полдень, к  южным
рубежам Харада. Гордой державе грозили войной невесть  откуда  взявшиеся
орды странных пришельцев. Женщин гнали вместе с мужчинами. Кормить  стали
получше - но цепей так и не сняли. Появились харадские же полутысячники,
из тех, что знали Западное Наречие, - каждый при двух-трех десятках воинов
ближней охраны. Обычных же сотников и десятников набрали из рабов.
   - И с этим сбродом мне идти в бой! - Уперев руки  в боки,  командир  -
харадрим в полном боевом доспехе - остановился  перед сбившимися вокруг
Серого рабами. - Пожива для трупоедов! -  Он  с отвращением  сплюнул.  -
Откуда здесь столько стариков? - вопросил  полутысячник  невесть кого.  -
Почему их тащат на юг? Или, может, они думают, что я слепой? Тут половина
не может держать оружие!
   Это было правдой, хоть и слегка преувеличенной.  Среди примерно двух
сотен рабов, что держались Серого, десятка три и впрямь никак не годились
в строй. Ховрарские  старики,  под горячую  руку  прихваченные  удальцами
Старха и гуртом проданные  в Умбаре вместе с  сильными, здоровыми  и
молодыми.  Их  ждали гибельные  копи, если б... если б  не  Серый   и
поразительная  слепота,  внезапно  поразившая  надсмотрщика, что  отбирал
рудничных смертников...
   Харадрим окинул замершую толпу цепким взором опытного воина. И  как
подземная водяная жила притягивает лозу искателя-водогляда,  так и  глаза
тхеремца впились в лицо Серого. Полутысячник безошибочно  почувствовал  в
невзрачном на вид немолодом мужчине настоящего вожака. И вновь, как  и на
караванной тропе из Умбара в Хриссааду, прозвучало резкое:
   - Ты! Как зовут? Лет сколько? Откуда родом?
   Серый спокойно шагнул вперед - голова гордо поднята, руки скрещены на
груди.
   - Зовут Серым, - негромко ответил  он, в  свою  очередь не сводя  с
харадрима пристального, тяжелого взгляда. - Откуда родом?  Из  Минхириата.
Сколько лет? Не считал. Не важно это.
   - Когда тебя спрашивают, _велбужья требуха_, нужно отвечать,  встав на
колени! - вскипел харадрим. Рука уже сжала эфес сабли.
   - На колени вставать не обучен. - Голос Серого не дрогнул.
   - Так, эту надменную  скотину -  четвертовать, -  с ответной ленцой
распорядился тхеремский командир,  давая знак окружавшим его  воинам  и
тотчас же повторив - уже для своих - команду на родном языке:
   - Грар'доа хир! Реззар'г! Нассир'г! [Взять его! Казнить!  Четвертовать!
(харадск.)]
   Серый не шелохнулся.
   - Все, прикончат... - прошептал кто-то за его спиной. Однако,  как ни
тих был шепот, рыбак его услышал и обернулся. Четыре сотни глаз смотрели
на него с ужасом и надеждой.
   - Я постараюсь, чтобы им этого не удалось, - хладнокровно промолвил он
и вновь отвернулся.
   Два тхеремца были уже рядом. Один грубо  схватил Серого за правое
запястье,  явно  собираясь выкрутить  невольнику  руку  - обычный  прием
харадских надсмотрщиков, - однако Серый, заметно уступавший  и ростом,  и
статью, остался стоять, как стоял. С  таким же успехом  можно пытаться
голыми руками выкорчевать  столетний дуб. На помощь первому  стражнику
пришел второй - но преуспел не больше.
   Полутысячник побагровел. Сабля с легким шорохом выпорхнула из ножен. По
толпе рабов пронесся общий вздох.
   Серый шагнул вперед, стряхнув с себя воинов, точно медведь - псов. Один
из стражников тупо, точно колода, грохнулся в дорожную пыль  прямо у  ног
рыбака. Нагнувшись, Серый одним движением  сорвал  с его  пояса саблю  -
железная цепочка, что  крепила ножны  к боевому  пластинчатому поясу,
лопнула, точно гнилая бечева.  Мгновение Серый  пристально  смотрел на
оружие... а потом лицо его исказилось, словно  от  внезапной боли,  и он
резким движением сломал саблю вместе с ножнами о  колено. Две  половинки
упали на дорогу.
   Рабы ахнули.
   Харадрим так же стремительно бледнел, как только что багровел.  Смуглая
кожа южанина посерела, на лбу проступил пот.
   - Я могу быть хорошим воином, - медленно выговорил Серый, глядя в глаза
тхеремцу. - Я доказал.
   Полутысячник судорожно проглотил застрявший в горле ком.
   Серый спокойно вздохнул.
   - Ну хорошо, я  вижу, ты и  впрямь  силен,  - сквозь зубы процедил
командир. - Но ты проявил неповиновение и должен быть наказан. В  нашем
войске за это положена дюжина ударов бичом. - Не сводя глаз  со  странного
раба, харадрим потянулся к притороченному  возле правого  бедра длинному
бичу.
   Серый по-прежнему не шевелился. Но невольники видели,  как спина  его
внезапно заблестела от пота. Сбитые с ног стражники поднимались, кряхтя  и
охая. Опасливо поглядывая на Серого, они поспешили убраться подальше. Тот,
чью саблю постигла столь печальная участь, воровато покосившись, торопливо
подхватил обломки.
   Свистнул бич, обвившись вокруг плеч Серого. Тот дернулся, но  не  издал
ни звука и не сдвинулся с места.
   - Раз, -  пытаясь придать  голосу  прежнюю  уверенность,   объявил
полутысячник. - Два... Три... Четыре... - Удары следовали один за  другим,
брызгала кровь, тяжелый бич с острыми гранями рвал кожу на спине и плечах.
Серый молчал, хотя кулаки у него побелели, и один раз, не сдержавшись, он
заскрипел зубами.
   Полутысячник отсчитал двенадцать ударов. Неожиданно Серый опустился на
одно колено, словно благородный гондорский нобиль перед королем.
   - Я принял наказание.
   Он произнес это твердо, без малейшей дрожи в голосе - словно и не текла
по спине и животу кровь.
   Полутысячник принужденно рассмеялся. Он не понимал, что  происходит,
однако был далеко не глуп и решил выждать.
   - Да, ты принял наказание, ты стойко терпел боль. Ты и  впрямь  сильный
воин, я ставлю тебя сотником! Десятников назову позже! - Харадрим поспешно
вскочил в седло, дав шпоры коню.
   Кавалькада скрылась в  дорожной  пыли, и  только  теперь  Серый смог
повалиться на руки бросившихся к нему рабов.


   АВГУСТ, 1, ТРИ ЧАСА ПОПОЛУДНИ, ДВЕ ЛИГИ ЮГО-ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ

   Дневка у Фолко и его спутников выдалась неспокойной. Где-то неподалеку,
по словам Рагнура, пролегал один из главных харадских трактов -  и сейчас
по нему сплошным потоком шли войска. А по бокам, невесть чего  опасаясь  в
самом сердце собственных владений, шныряли  конные  разъезды  харадримов,
порой  углубляясь  далеко  в заросли. Здесь  тянулись  охотничьи угодья
правителя Великого Тхерема, раздувшегося от гордости после  долгожданного
падения Гондора.
   - Тут про Олмера стараются не вспоминать, - вполголоса заметил  Рагнур.
- Им как-то приятнее убеждать себя,  что победу они  одержали  сами...
Кстати, про то, что Минас-Тирит снова  у гондорцев, и  причем  давно,  -
распространяться тоже не принято... Ну что за  страна, утопи  ее  Морской
Отец!
   Из-за этих вот разъездов (Фолко сразу заподозрил, что дело тут нечисто)
несколько  раз приходилось  менять  место стоянки, скрытно  перебираясь
подальше в заросли. Зоркий Рагнур  заметил нескольких хищных птиц,  что
кружили над лесом, -  то  ли  посланные на поиски ночных возмутителей
спокойствия ловчие кречеты, то ли нет, сказать он не мог.
   - Лучше будем считать, что нас ищут, - предложил хоббит.
   - Ага, и не тронемся с  места,  пока  все вокруг не уберутся куда
подальше! - тотчас подхватил Малыш. - Мне здесь нравится, а во фляге  еще
осталось доброе старое гондорское. Хорошо, что ты, Фолко, догадался тогда,
в Минас-Тирите, заглянуть в тот  подвал!.. Славное  винцо там  хранится,
самому королю впору! Ничуть не хуже пива,  я вам  доложу! Да,  пивка бы
сейчас... - Маленький Гном сокрушенно покачал головой.
   - Брось мечтать! - отрезвил друга Торин. - Не ровен час - убереги  нас
Дьюрин...
   На сей раз они не услышали ни треска кустов, ни заливистого лая гончих
псов. Ничто не шевельнулось, не дрогнуло,  не  хрустнуло,  и возле  них
бесшумно - эльфам Трандуила впору! - появилась воительница Тубала.
   Даже  в длинной  кольчуге, надетой  на  толстую поддоспешницу,   она
смотрелась стройной и сильной, точно молодое деревцо, уже набравшееся  сил
и давно вдвое переросшее посадившего его садовника.
   - Ог-го... - только и успел выдавить Малыш, бросаясь к оружию, - но его
опередила Эовин:
   - Тубала! Стой! Зачем нам драться?! Ведь ты же спасла меня!
   - Отойди, девчонка, - холодно бросила молодая воительница. В  полном,
хоть и легком вооружении, с саблей наголо,  она пристально смотрела на
хоббита - и только на него. Однако Фолко не сомневался, что при  этом  она
видит каждое движение и Торина, и Малыша, и Рагнура...
   Кхандец тоже не мешкал. Сабля его, куда длиннее и явно тяжелее той, что
сжимала рука Тубалы, спокойно отливала серым. Добрая сталь, пусть  и
вышедшая не из подземных кузниц, но тоже крепкая.
   - Я пришла, - голос Тубалы звенел, - для того, чтобы умертвить  вас.  Я
буду сражаться со всеми вместе или с каждым поодиночке - мне все равно.  Я
опередила посланных для вашей поимки гвардейцев - но правитель все  равно
получит ваши головы, только не от своих толстозадых, что только и  умеют
бить мух по караульным, а от меня!
   - Сколько слов, Тубала. - Фолко шагнул к ней  навстречу.  Хоббит  успел
надеть мифриловый шлем, и оставалось лишь  сбросить  на  лицо  забрало.  -
Сколько слов - да еще каких! Но ты забыла - мы на войне, а не на турнире.
Нас четверо...
   - Пятеро! - возмущенно выкрикнула Эовин.
   - Пятеро, - поправился хоббит.  - Пятеро,  а ты одна.  Ты  надеешься
сладить со всеми?
   - Именно так! Даже если доблестный половинчик ударит мне в  спину,  как
один его прославленный сородич  на  Пелленорских  Полях!  - презрительно
бросила Тубала.
   - Она, похоже, спятила. - Малыш двинулся  вперед. Меч  и дога грозно
сверкали. - Что с ней говорить,  Фолко?  Тут они  в Хараде все  немного
придурковатые. Да еще и Свет этот...
   - Я бы ее обезоружил, а убивать - лишнее, по-моему, - спокойно  заметил
Торин, в свою очередь поднимая топор.
   - Послушай, а нельзя ли узнать - почему, собственно, ты так жаждешь нас
прикончить? - осведомился Фолко, не прикасаясь к мечу.
   - Когда ты будешь валяться со вспоротым брюхом, я, пожалуй, скажу тебе
- медленно наматывая твои кишки на свой кинжал! - отрезала девушка.
   - Ну, я тогда едва ли что-нибудь услышу. -  Фолко улыбнулся, все  еще
надеясь избежать драки. Они явно имели дело с  безумной  - а  таких,  как
известно, не убивают, хотя сами они очень опасны...
   - Я позабочусь,  чтобы услышал, -  заверила  его воительница. И  в
следующий миг атаковала.
   Никогда еще доселе Фолко не сталкивался с таким противником. Тонкая,  с
виду хрупкая девушка обладала твердостью и искусством Санделло; ее сабля с
такой силой сшиблась с клинком Фолко, что хоббит, чуть не расставшись  с
оружием, едва  устоял  на  ногах.  Чужое острие зацепило броню; металл
негодующе заскрежетал, словно отвыкнув отражать вражеские удары.
   Торин, Малыш и Рагнур бросились со всех сторон на Тубалу. С  безумцами
не ведут поединков, а связывают - для их же собственного блага.
   Воительница отбивалась  мастерски -  скупыми,  точными движениями,  и
клинок ни на долю мгновения не отставал от мысли.  Железный  вихрь Малыша
разбился о немудреную, но выверенную до точки защиту Тубалы. Торин, ухнув,
обрушил свой топор, полагая выбить саблю из рук воительницы  - но та,  и
глазом не моргнув, сама подставила клинок, и гном,  запросто  рассекавший
таким ударом оборуженного воина  от  плеча до пояса, пошатнулся и  был
отброшен - а Тубала лишь усмехнулась.
   - Да она круче горбуна! - вырвалось у Маленького Гнома.
   Замелькала, сливаясь  в неразличимый серый  вихрь,  сабля Рагнура  -
кхандец оказался искушен в тонкой игре клинков, - и Фолко, улучив  момент,
бросился Тубале в ноги. Еще миг -  и на упавшую  дружно  навалились  все
остальные.
   Тубала взвыла, точно раненая волчица. Получив страшный пинок  в грудь,
отлетел в сторону Малыш; Торин с проклятием ослабил хватку; и  кто знает,
чем бы все это кончилось,  не  вмешайся  наконец в  дело  Эовин.  Девушка
вцепилась обеими руками  в горло  Тубале, и, пока рычащая  воительница
пыталась оторвать ее цепкие  пальцы. Малыш, Торин  и Фолко  с Рагнуром
сумели-таки скрутить южанку.
   - Уф-ф-ф... - Малыш скинул шлем. - Ну и дела! И откуда ж взялось  такое
чудо?
   - Этого тебе никогда не узнать, недомерок! - Тубала шипела и  плевалась
в путах, словно пантера. - Вы никогда бы не взяли надо мной верх, слышите,
вы! Вы только и можете побеждать по-подлому...
   Ей никто не ответил - просто не успел. Новый бой вспыхнул раньше,  чем
по-настоящему окончился первый.
   "Не зря, верно, эти птахи тут кружили",  - только и  успел подумать
Фолко. Со всех сторон надвигались харадримы.
   Как они умудрились подобраться незамеченными, как хоббит, всегда  остро
ощущавший опасность, не почувствовал их приближения, - в тот миг никто не
мог сказать. Пришло время сражаться.
   Быть может, друзьям вновь удалось бы прорваться сквозь ряды врагов - но
оказалось, что харадримы быстро учатся. На сей раз их явилось куда больше,
шли тяжеловооруженные панцирники, рослые, настоящие великаны, с головы до
ног закованные в броню, с громадными - почти в полный человеческий рост  -
щитами.
   Дико закричала связанная Тубала - извиваясь, в муках пытаясь дотянуться
до узлов зубами. Очевидно, она не испытывала иллюзий по поводу того,  что
ее ожидает.
   Крик  этот, полный звериного  отчаяния  и  какой-то   запредельной,
нечеловеческой тоски, эхом отозвался в сердце  хоббита.  Как-никак именно
Тубала спасла Эовин... она изменила правителю Харада,  и бросать  ее  вот
так, беспомощной и безоружной... Прежде  чем он даже сам  осознал,  что
делает, его клинок двумя взмахами рассек путы на воительнице.
   Однако затем бешеная круговерть боя  разлучила их.  Спасти  коней не
удавалось. Теперь только одно -  прорываться как  есть, любой  ценой
разомкнуть смертельное кольцо вражеских щитов.
   - Вместе! - рявкнул Торин. Но даже силач  гном  должен  был уступить
сейчас место хоббиту -  против  закованной  в панцирь  силы  требовалась
ловкость.
   - Эовин, не отставай! - с свою очередь гаркнул хоббит.
   Оказавшись впереди всех, Фолко поднырнул под меч ближайшего панцирника,
юркнул за край тяжелого щита - и выбросил вперед руку с  мечом,  целясь  в
щель панцирного сочленения. Сталь  отыскала  дорожку,  харадрим  с воплем
опрокинулся, и прежде, чем его товарищи успели затянуть прореху  в рядах,
все пятеро оказались по ту сторону цепи загонщиков.
   Кое-кто называет гномов неуклюжими и медлительными - но это только  те,
кто ни разу не видел никого из этой подземной расы.  Когда надо,  тангары
умеют бегать, и притом очень  быстро. И  сейчас  они едва не обогнали
легконогого Рагнура.
   Чужой лес изо всех сил старался не  дать  беглецам  скрыться. Тяжелый,
спертый воздух, точно кровожадный вампир, высасывал  из  груди дыхание  и
силы. Корни выпирали из земли в самых неожиданных местах, норовя сунуться
под ногу и повалить. Путь  преграждали то невесть  откуда  взявшиеся на
ровном месте овраги, то широкие ручьи с болотистыми берегами, то внезапно
вздыбливающиеся чуть не посреди болота холмы.
   И все же они сумели оторваться от тяжеловесных  харадских панцирников.
Оторвались - но только лишь для того, чтобы лицом  к лицу столкнуться  с
новой опасностью.
   - Эовин!!!
   Впереди, блистая металлом узорных доспехов и гордыми  золотыми  гербами
на алых щитах, надвигалась вторая цепь.
   Здесь справился вырвавшийся вперед Торин. Тхеремцы не успели сомкнуть
ряды, вышла схватка один на один, и гном с  неожиданной ловкостью  вдруг
метнул совершенно не предназначенный  для этого  свой  боевой  топор.  С
совершенно иным балансом, чем у метательного оружия, топор тем не менее со
свистом пронесся над щитом харадрима, ударив прямо в забрало. Воин охнул,
выронил щит - и тут уже оказался рядом Малыш, одним движением  доги  добив
раненого.
   Они вновь прорвались. Но вот  Эовин повезло  меньше. Харадрим справа
оказался несколько более расторопен и храбр, чем хотелось бы,  и Эовин,
прикрыв спины спутников, схватилась  за  оружие. Но отчаянный  выпад ее
детской сабельки оказался отбит краем тяжелого щита, а  в следующий  миг
удар щита опрокинул Эовин на спину. Правда, она вскочила, ловкая и гибкая,
как кошка, - однако между ней  и спутниками уже  вырос ряд  щитоносцев.
Оставалось только одно.
   -   Эовин,  беги!  -  круто  развернувшись,   Фолко   бросился  на
преследователей. За ним с яростным ревом катились гномы.
   Времени было мало, очень мало - но все же его хватило, чтобы, свалив
еще одного из харадской шеренги, дать девушке возможность скрыться.  Пусть
бежать тут некуда - все равно! Не стоять же и  покорно ждать, пока тебе
накинут петлю на шею!
   И опять - отчаянный рывок. Хорошо, что мифрил намного легче стали, он
позволял сохранить дыхание при долгом беге...
   Псы отстали  - у  Рагнура,  по  счастью,  осталось  несколько жменек
отбивающего ищейкам нюх снадобья.
   Эовин, Эовин, что же нам теперь делать?! Где искать тебя?!


   АВГУСТ, 2, РАННЕЕ УТРО, ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ ЛИГ
   ЮГО-ВОСТОЧНЕЕ ХРИССААДЫ, ЛАГЕРЬ РАБОВ

   Серый не мог спать. До побудки оставалось еще немало времени, сотня его
спала, спал  и весь огромный лагерь невольников  - которых  почему-то
харадские военачальники  упорно  именовали "свободными  воинами Великого
Тхерема".
   Невдалеке заскрипели колеса огромных возов, что везли в лагерь бочки  с
водой от ближайших колодцев. Воды давали мало, хватало не  всем, и  возле
бочек постоянно разыгрывались драки. Зашевелились сонные караульщики-рабы
- им бегом, наперегонки, нестись к возам, едва те остановятся.
   Серый упруго поднялся на ноги. Никто не заставлял его этого делать, но
каждое утро он обходил свою сотню, словно повинуясь накрепко усвоенной  в
прошлом воинской привычке. Толку от обходов вроде бы как и не  было  - но
люди отчего-то чувствовали себя увереннее, если первое,  что они  видели,
просыпаясь по глухому  грохоту кожаного била,  - фигуру Серого,  молча
обходящего занятый сотней пятачок.
   - Мы уже, уже, сотник. - Двое парней покрепче,  поддерживая кандальные
цепи, заторопились с бадьями к бочкам. Никто из спящих не пошевелился  -
предстоял тяжелый день, и каждый старался урвать полную  меру  отпущенного
хозяевами сна.
   Продолжая обходить лагерь, Серый оказался возле самой границы. По углам
располагались  посты   дозорных  тхеремцев  -  но   ограждения  вокруг
отсутствовали. Несмотря на заманчивую близость кустов,  бежать  никто не
пытался. Слишком свежи были еще в памяти крики тех, что рискнули. Ищейки и
ловчие кречеты  отыскали  их  мигом.  Расправа  была  суровой:  пойманных
оставили умирать над пышущими жаром углями, и идущие мимо колонны  рабов
угрюмо взирали на казнь... Все надеялись, что  там,  где сошлись  армии
Харада и неведомые орды южных пришельцев, станет полегче. Должны же им
дать оружие, в конце-то концов! И расковать... А вот тогда посмотрим,  кто
кого...
   Так - или почти так -  думало  громадное большинство  в невольничьем
войске, что неуклонно продвигалось все дальше и дальше на юг...
   Шагах в пяти от зарослей Серый остановился. Нет, у него не  возникло  и
мысли о побеге (хотя оставленные бичом полутысячника рубцы сильно саднили)
- просто там, в чаще, ему почудилось какое-то  движение  - словно кто-то
опрометью, из последних сил, продирался сквозь сплетения ветвей, отчаянно
пытаясь уйти от недальней погони.
   А погоня и впрямь близилась. Лязгало  оружие, храпели  и ржали  кони;
харадские охотники уверенно гнали жертву к краю леса.
   Серый замер,  прислушиваясь.  Ему казалось,  что весь лагерь должен
подняться на ноги - но все вокруг спали, добирая остатки ночного  отдыха.
Часовые-харадримы лениво потягивались на своих  постах  - Серый, даже
стоящий невдалеке от кустов, не возбуждал в них особого рвения. Никуда не
денется - в кандалах-то! А если по дурости и попытается бежать - так на то
собаки есть.
   Жертва неслась из последних сил. И - прямиком к тому месту, где застыл
Серый.
   Листва дрогнула, и на рыбака  воззрилось  хорошенькое,  но  до  предела
измученное девичье  личико  - все  исцарапанное, исхлестанное ветками.
Золотистые волосы спутались, разметались в беспорядке. Большие серые глаза
мгновенно наполнил ужас - едва только девушка увидела стоящего перед  ней
закованного в кандалы человека,  а невдалеке  - харадских  лучников. Но
позади настигала  погоня, и  на  лице  беглянки   появилось   выражение
обреченности. Серый заметил, как она потянула из ножен легкую саблю.
   И тогда одними глазами Серый приказал ей:
   "Иди ко мне!"
   Часовые равнодушно глазели  по  сторонам. Шум  погони  раздавался  уже
совсем близко - и беглянка наконец решилась. Одним рывком  она преодолела
пустое пространство - и оказалась рядом с Серым. Не  произнеся ни слова,
тот мгновенно толкнул ее к спавшим вповалку людям. Девушка быстро  кивнула
-  и,  ловко прикрыв  краем одежды роскошные  золотые волосы,  тотчас
притворилась спящей.
   Никто ничего не заметил. Только десятник, среди людей  которого  Серый
спрятал беглянку, быстро взглянул на Серого и  тотчас  же  кивнул. Если
сотник что-то делает - значит, так надо.
   Затрещали кусты. Караульные, спохватившись, вскинули луки - но тотчас
же и опустили. Из зарослей вырвалась кавалькада  тхеремских  охотников за
рабами; на длинных сворках ярились псы-ищейки. Старший из охотников что-то
крикнул караульному, и совсем не требовалось знать харадский язык,  чтобы
понять - он спрашивает: "А не пробегала ли здесь?.."
   Часовые дружно замотали головами. Мол,  ничего  не  видели, ничего не
знаем. Псы же внезапно заскулили, упираясь лапами в землю и явно не  желая
идти дальше.
   Серый внимательно и пристально смотрел  на  них.  Старший над  погоней
досадливо плюнул, зло  рявкнул на жмущегося  к конским  копытам пса  и
развернул скакуна. За ним, горяча коней, понеслись и остальные поимщики.
   Серый неспешно повернулся спиной  к зарослям.  Лицо  его блестело от
обильного пота. Казалось, он только что перетаскал на  собственных плечах
добрую сотню неподъемных тюков.
   Все происшествие заняло совсем не много времени.
   И тут грянула побудка.


   АВГУСТ, 3, СЕРДЦЕВОЙ ХАРАД

   Нет нужды говорить, что Фолко и его спутники были в отчаянии. Никто не
говорил ни слова. Забившись  в темный,  заросший  распадок, отысканный
Рагнуром, они мрачно молчали. Ни у кого недоставало  сил говорить.  Малыш
что-то шептал, сжав кулаки, - не то бранился самыми черными словами, не то
взывал к прародителю Дьюрину... Торин просто молчал - но лицо его могло  в
тот миг напугать до  полусмерти  всех  девятерых назгулов с  Сауроном  в
придачу. Более спокойным казался Рагнур - кхандец твердо верил в  судьбу.
Они сделали все, что могли, и даже больше. Всемогущий Рок рассудил иначе -
так что же теперь убиваться! Видно, Эовин  на  роду  написано  остаться  в
Хараде...
   Наконец кхандец нарушил затянувшееся молчание:
   - Нам надо уходить. И быстро. Будет большая охота, а  у нас  нет ни
припасов, ни коней. Северный путь наверняка перекроют. А потому придется
уходить туда, где нас не ждут, - на юг.
   Он говорил четко и отрывисто, как о чем-то давно решенном.
   - На юг? - Фолко поднял глаза. - Я не ослышался? На юг?
   - Именно так. - Рагнур стукнул кулаком по ладони. - Там нас  не  ждут.
Коней и все прочее возьмем в бою. И тогда - к Морю!
   - Ага, свяжем плот и поплывем, - съехидничал Малыш.
   - Если припрет, может, и поплывем. Если, конечно, ты хочешь вернуться в
Умбар, - без тени улыбки ответил кхандец. - У нас, у Морского Народа, есть
свои секреты. Так вот, если мы выйдем к определенному  месту побережья  и
подадим сигнал - нас подберут. Первый же корабль.
   - Это как же? - невольно заинтересовался Фолко.
   - Увидишь, - отрубил Рагнур. - Это одна из наших тайн.
   - Так, - медленно протянул Фолко. - А Эовин, значит,  пусть пропадает?
Так, что ли?
   - Судьба не благоприятствует  нам,  - пожал  плечами эльдринг.  - Мы
сделали все, что могли. Но если ты скажешь мне, что  это не так, что  в
наших силах все изменить, - добро!
   Фолко опустил голову. Все пропало! И заветный сосуд  с Древобородовым
питьем - тоже. Не дотянуться теперь до Эовин даже в мыслях, не понять, где
она... А что толку сожалеть о несбыточном! Кони стали добычей  харадримов,
и о них надо забыть. Как и о том, что было в седельных сумках. Хорошо еще,
что все оружие осталось при себе...
   Он молчал, не находя слов, чтобы опровергнуть жестокую правду Рагнура.
В самом деле, что делать им, лишившимся  всего?  Пусть даже они  с боем
добудут коней - что дальше? Погоня тотчас же окажется у них за плечами.  И
потом - что станут они делать там, у Моря? Тайные сигналы Морского Народа?
А сколько времени придется ждать, пока придет ответ?
   - Мы не можем уйти, - спокойно и строго сказал  Торин,  глядя прямо  в
глаза кхандцу. - Мы не можем уйти. Ты - как хочешь. Уходи, если честь твоя
позволяет это.
   Рагнур вскочил, глаза его налились кровью, рука до половины вытянула
саблю из ножен.
   Маленький Гном  тотчас  же  оказался  напротив  него  - меч  и кинжал
наготове.
   - Стойте, да стойте же! - Фолко кинулся разнимать  гнома и  человека,
готовых вот-вот вцепиться друг другу в глотку. - Совсем обезумели! Рагнур!
Малыш! Торин! Забыли, с чем дело имеем?!
   - А что он... - разом выпалили кхандец и Строри.
   - Каждый сказал, что думал, - строго проговорил Фолко. - Не судить же
друг друга. Каждый выбирает свою дорогу. Нам будет очень не хватать  тебя,
Рагнур, но, если ты так решил - иди. Мы останемся здесь и  либо  погибнем,
выручая Эовин, либо спасем ее. Возвращаться без нее для нас - хуже смерти.
Вот и все, и незачем драться... - закончил он устало.
   Торин угрюмо кивнул. Малыш спрятал клинки. Чуть помедлив, кхандец тоже
убрал руку с эфеса. Несколько мгновений все молчали.
   - Это безумие... - прорычал наконец Рагнур. - Безумие, но...  А,  все
равно! Остаюсь! - И тотчас же, словно и не было ничего: - А все-таки,  как
вы намерены искать пропавшую?
   Фолко, Торин и Малыш разом тяжело вздохнули. Ответить на это  никто не
мог.

к оглавлению