к оглавлению

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   АВГУСТ, 20, ГРАНИЦА КХАНДА И МОРДОРА

   Солнце припекало. Августовская жара вдали от  Моря  оказалась поистине
невыносимой. Санделло с радостью ехал бы ночами, но не через здешние дикие
и  негостеприимные места. Старый мечник   пересек   несколько   древних
полузаросших трактов, что когда-то вели от границ Мордора на юг и  восток,
в покоренные страны. Давно заброшенные, дороги эти служили  лишь  мрачным
напоминанием о  былой мощи Барад-Дура.  Широкие,  замощенные  тщательно
пригнанными друг к  другу плитами, они  стойко  сопротивлялись  натиску
времени. И пусть в щелях уже поднялась трава, ехать по такой дороге было
одно удовольствие.
   Санделло видел, что дорогами этими давным-давно уже  не  пользуются  -
заратившиеся кхандцы и мордорские арки бдительно  стерегли  их, перекрыв
сильными заслонами. Не желая рисковать, Санделло свернул с дороги.
   Вокруг на целые лиги тянулись мелкие,  невысокие,  но  очень и  очень
крутобокие холмы. Казалось, им нипочем ни дожди, ни ветер; покрытые густым
кустарником, они выглядели непроходимыми,  а усеянные черными  колючками
ветви и вовсе отбивали всякую охоту лезть в глубину зарослей.
   Санделло долго петлял по лабиринту межхолмий, пока на глаза  ему не
попался увитый плющом серый камень, намертво вросший в землю.  Трехгранную
пирамиду, всю в выбоинах, сколах и трещинах, испещряли неведомые письмена.
   - Здравствуй,  Камень  Пути, -  с облегчением  вздохнув,   прошептал
Санделло. - Ну, теперь и тропа должна сыскаться...
   Горбун  спешился, осторожно, боком  подобрался  к  Камню,   бережно
коснувшись ладонями шершавой поверхности.
   - Тут мы шли с тобой, Олмер, - негромко произнес он, впервые, наверное,
за долгие годы назвав своего господина по имени. - Мы шли  вместе... и  у
Камня Пути ты увидел Знак...
   Горбун умолк, прижавшись лбом к камню. Губы Санделло шевельнулись.
   - Подскажи...
   Но  Камень  молчал. Молчали  и окрестный  лес,  и земля,   и   небо.
Нахмурившись, Санделло отступил на шаг, вновь  потянувшись к  бережно
хранимому мечу Эола.
   Черный клинок равнодушно коснулся Камня  Пути. Железо и  камень...
Казалось, друг до друга им нет  никакого  дела. Обычный  меч...  обычный
валун...
   Острие меча медленно ползло по прихотливым извивам рун. Не _тенгвар_,
не _керта_ - а совершенно неведомые знаки. Олмер знал  их... и  унес  это
знание с собой.
   А ведь тогда он долго стоял у Камня, водя пальцем по чертам загадочных
письмен; что открылось ему? И что, собственно говоря, хочет  узнать  здесь
он, Санделло?
   Горбун разочарованно вздохнул и принялся прятать  обратно меч  Олмера.
Уже закутав клинок, Санделло выпрямился - и тут над ухом коротко свистнула
стрела. Оголовок звякнул о Камень - рванулся сноп искр,  точно кузнец со
всей силы ударил молотом по раскаленной заготовке. Под ноги горбуну  упало
белооперенное древко.
   Рука Санделло рванулась было к мечу... и  тотчас  остановилась. Горбун
выпрямился, нарочито медленно скрестив руки на груди. Слишком хорошо знал
он эти стрелы, слишком хорошо - выпустивших их лучников.
   Из зарослей раздался негромкий смех - чистый, легкий, музыкальный. Не
шелохнулись колючие ветви, не зашуршала трава, не  хрустнули сучки  - из
ничего возле Камня Пути  возникли  пятеро  высоких фигур  в серо-зеленых
плащах для тайного хождения по лесу. У четверых - натянуты луки  и стрелы
готовы сорваться с тетив. Пятый шагнул к горбуну, точно  так же скрестив
руки на груди.
   Санделло стоял неподвижно, и стрелки ослабили тетивы. Впрочем, горбун
отлично знал, что они успеют натянуть их вновь. Быстрее, чем  он  моргнет
глазом.
   Никто и никогда в Средиземье не превзошел Перворожденных в  искусстве
стрельбы из лука. Наверное, один лишь невысоклик Фолко Брендибэк  мог бы
поспорить с ними на равных в том, что касалось меткости.
   Это был настоящий "поединок  сердец",  как говорят  на  Востоке.  Меч
горбуна висел в ножнах, так же как и клинок его  противника  - длинный  и
узкий, каким скорее удобнее  колоть, нежели рубить.  Будь  здесь хоббит
Фолко, он тотчас бы вспомнил метательные ножи Санделло и то,  что горбун
мог разрезать пополам устроившуюся на стене муху.
   - От принца Вод Пробуждения Форве воину Санделло - привет! -  заговорил
наконец эльф.
   - От Санделло Форве - также привет! - холодно ответил горбун, не  сводя
глаз с эльфийского принца.
   За минувшие десять лет эльф совершенно не изменился. Оно  и понятно  -
для Перворожденных это не срок. Благородное чело Перворожденного опоясывал
золотой обруч с искрящимся зеленым камнем; большие глаза смотрели строго и
проницательно.
   Санделло ждал. Казалось, неожиданная встреча его нисколько не удивила.
   Молчание это озадачило принца. Он слегка приподнял бровь.
   - Ты меня нашел - тебе и говорить, - с усмешкой прокаркал Санделло.
   - Куда ты идешь? - тотчас же в упор спросил принц.
   - Не твое дело, любопытный. Разве здесь твои владения?
   - Я спрашиваю, как сильнейший. Или воин Санделло понимает другой язык?
   - Слушай, хватит, а? - поморщился горбун. -  Хочешь  драться -  будем
драться. Нет - так нет. Я к тебе на свежее пиво не напрашивался.
   - У тебя за спиной, скрытый в тряпье, - древний меч  моего народа,  -
сурово молвил Форве. - Мне ведомо, чья рука владела им десять  лет назад,
сразив Кардана и Наугрима! Зачем же ты снова вынес на свет это  проклятое
оружие?
   - Не  твое  дело, любопытный.  Может,  ты  заришься  на  клинок  моего
господина? Возьмешь, когда я буду мертв.
   - Если бы я хотел, ты был бы уже мертвее этого Камня! - повысил  голос
Форве. - И ты это отлично знаешь.
   - Ну так прикажи тогда своим молодцам стрелять. - Санделло равнодушно
пожал плечами.
   Форве поморщился:
   - Не будем перебрасываться пустыми словами. Тебе ведомо, что мы сейчас
не враги. Но в  мире  творится  нечто...  нечто грозное, страшное   и
неописуемое, мы не можем понять, в чем дело,  и не можем  сидеть  сложа
руки...
   - Если уж вы сами не можете понять, в чем дело, то чего же умудренные
мудростью веков Перворожденные хотят от простого Смертного? -  парировал
Санделло.
   - Ты был правой рукой Олмера. Ты знал все - или  почти все  - о  его
планах. И когда мы узнали, что правая рука нашего самого страшного  врага
со времен падения Саурона отправился один в дальний поход  на  Юг, откуда
плывет на Мир тень непонятной угрозы, - мы, естественно, встревожились. Мы
выследили тебя - и, признаюсь, это было нелегко сделать. Мы потеряли двоих
разведчиков в схватке с мордорскими арками, но не оставили погоню. Если ты
отправился в путь, Санделло, то это значит - быть скорой войне. Мы ее не
хотим. Нечего зря проливать кровь - у людей в  Средиземье  врагов  уже не
осталось. Никому из вашего племени не отыскать дорогу к Водам Пробуждения,
как не отыскать корабелам Морского Народа Прямой Путь в Валинор. Скажи мне
прямо: с кем ты намерен воевать, Санделло? С кем и за что?
   - С каких это пор эльфы стали пастырями людей? - недружелюбно проворчал
горбун. - Оставьте нас в  покое!  Со  своими  врагами мы уж как-нибудь
разберемся сами.
   - Мне ведомо, что ты - жестокий боец,  мечник  Санделло. Ты спокойно
поведешь рати на приступ города и с чистым сердцем отдашь его на три  дня
своим молодцам для разграбления. Но  неужто  крики детей, которых  будут
швырять в огонь, для тебя ничего не значат?
   - Я не стану говорить с тобой, эльф,  - донесся  ответ.  - Это  мое
последнее слово. Ты не получишь ни меча моего господина, ни  моих  слов  о
том, куда и зачем я направляюсь. Я сказал. А теперь хочешь убить  меня  -
давай! Но помни: даже эльфийская стрела не в  силах свалить  старика
Санделло в один миг. Кое-что я сделать успею...
   Горбун слегка повернулся, и Форве увидел: пальцы Санделло уже  сжимают
рукоять метательного ножа.
   - Эта штука летает хоть и медленнее твоих стрел, но зато бьет надежнее.
- Горбун хищно усмехнулся.
   Куда девалась вся растерянность и нерешительность старого воина! Тело
вновь обрело былую тигриную грацию; Санделло стоял,  чуть  покачиваясь на
напряженных ногах, и горб его исчез, словно и не было его  никогда -  а
просто человек сильно ссутулился, готовя какой-то прием...
   Форве тяжело вздохнул. Покачав головой, шагнул ближе к горбуну и оперся
локтем о Камень.
   - Если ты думаешь, что я боюсь смерти, -  то  сильно  ошибаешься. Кому
суждено вернуться к жизни в собственном теле и с собственной памятью, не
страшится гибели. Не думай, что я не уважаю  твое  мужество. Если бы мы
хотели, то продолжали бы следить за тобой - и ты, смею уверить, так ничего
бы и не заподозрил - но я не хочу враждовать с  тобой.  В знак добрых
намерений я расскажу тебе все, что знаю, - надеюсь, ты оценишь.
   Слушай же, Санделло! Мне  ведомо, что  Талисман  твоего  господина,  в
который тот вложил часть почерпнутой у Слившегося Кольца Силы, позвал тебя
в дорогу. Десять лет он дремал, будучи самым обыкновенным кольцом и  никак
не помогая Олвэну, - десять  долгих  по  людским меркам лет. Но совсем
недавно вдруг проснулся. Мы, эльфы-Авари,  почувствовали это  первыми.  И
пробуждение сие отнюдь не осталось единственным  знаком. Были и  другие,
поверь мне. Так, например, пробудился от спячки мой перстень, в свое время
подаренный невысоклику... о, да ты уже  и сам  вспомнил  его имя...
правильно, Фолко Брендибэку, хоббиту, убившему твоего господина...
   - Не убившему, а освободившему! - хрипло рявкнул Санделло.
   - О,  ты  понял это? -  Форве поднял брови, словно и  не  замечая
вспыхнувшей в глазах горбуна гневной искры. - Тогда еще  лучше.  Так вот,
мой перстень на руке Фолко вновь ожил. Я почувствовал это тотчас... но не
смог понять, что же заставило его очнуться.  И твой Талисман...  Это не
случайность. Наши мудрецы установили - недобрый  ветер веет с  Юга.  Там
пробудилась странная Сила. Наши маги, к сожалению, не могут  сказать,  где
сердце у этой Силы. И вот ты, Санделло, отправляешься туда же, на Юг,  в
полном одиночестве, увозя с собой Черный Меч Эола! Во  дворце  моего деда
найдутся клинки и подревнее, но этот... Он жаждет крови! Каждый  твой  шаг
на Юг приближает этот меч к войне, перед которой,  боюсь,  померкнет даже
великая Война с Олмером... Чего ты хочешь, Санделло? Отомстить за  Олмера?
Тогда воистину жизнь моя и моих спутников будет ничтожно малой  ценой за
то, что нам удастся  остановить  бедствие. Я  знаю, ты мастер воинских
искусств, я знаю, даже стрела в горло, сердце или глаз остановит тебя не
сразу... Ну так что? Навстречу союзнику или врагу ты идешь?
   Форве смотрел пристально и испытующе. Обмануть эльфа почти  невозможно.
И, похоже, Санделло это знал.
   - Не важно, враг или друг ждет меня там, на Юге, и ждет ли вообще,  -
медленно, тяжело роняя слова, ответил горбун. - Мне открыто только одно: с
Юга идет беда.
   - Ты не сказал мне всего, -  покачал головой  Форве.  - Догадываюсь,
Талисман помогает тебе отыскивать дорогу... У меня есть похожая вещь,  так
что, полагаю, в конце концов мы попадем в одно и то же место. Не стать ли
нам на время союзниками? Потом я с радостью выйду против тебя на поединок,
воин Санделло, если ты того пожелаешь.
   Санделло дернулся, как от удара. Казалось, что вот-вот прозвучит  "да";
но вместо этого горбун лишь  плотнее сжал зубы и  отрицательно  покачал
головой.
   У Форве вырвался вздох разочарования:
   - Что ж, ты выбрал. Не в наших обычаях  начинать  смертельную схватку,
едва закончив переговоры,  пусть даже и  не   увенчавшиеся  успехом.
Расстанемся миром, воин Санделло, - но помни: если наши  пути  пересекутся
еще раз, я не стану  портить стрелу о  камень  только  для того,  чтобы
предупредить тебя.


   АВГУСТ, 25, ПОБЕРЕЖЬЕ ХАРАДА

   - Ну вот мы и дошли. - Малыш швырнул в воду плоский камешек. - Семь,  -
посчитал он "блины". - И что дальше, Рагнур?
   Позади остался двенадцатидневный переход через  кишащие отвратительной
нечистью леса. Несколько раз лишь ловкость Рагнура спасала всем жизнь. Без
него - признавал Фолко - отряд погиб бы в считанные дни. Меткость  хоббита
оказалась бесполезна -  дичь  скрывалась  в непроглядных кронах лесных
гигантов, да и всякую ли тварь здесь можно было есть? Оказалось, например,
что жуткие на вид белые змеи отлично годятся  на  жаркое, а  вот весьма
упитанные птицы очень соблазнительного вида умеют ловко швыряться тяжелыми
отравленными перьями, что разили не хуже стрел. Мясо этих созданий тоже
было ядовито...
   Кхандец безошибочно вывел отряд на  побережье.  Гномы с  оглушительным
ревом - откуда только силы взялись! - преодолев исконную неприязнь своего
племени к воде, ухнули в волны, едва успев сбросить с себя доспехи. Одежду
же оставили - даже хоббит, пространствовав с  Торином и  Малышом добрый
десяток лет, никогда не видел тангаров нагими.
   Фолко обессиленно опустился на прибрежные камни. Уже  неделю  у него
сильно болела левая ладонь - приступами, то длинными,  то  короткими.  И
невольно он вспоминал давнее свое видение... Вот только где  бы  взять то
снадобье, что смягчало боль?
   Лагерь разбили в укромном распадке. Гномы и  хоббит  остались, Рагнур
отправился поразведать окрестности.
   - Когда отыщу Знак - я вас кликну!
   По дороге ни Фолко, ни его спутникам так и не удалось  дознаться,  что
это за Знак и каким образом корабельщики Морского Народа узнают о четверке
терпящих бедствие.
   - У гномов есть свои тайны - так отчего бы не быть им и у эльдрингов? -
заметил как-то Рагнур. - После того как  мы  найдем  Знак, нам  останется
только ждать...
   - Интересно - сколько... - проворчал тогда Малыш, но Рагнур лишь  пожал
плечами, и больше от него ничего не смогли добиться.
   Пока ждали Рагнура, Фолко сидел молча, прикрыв глаза и опершись спиной
о нагретый солнцем камень.
   Здесь, на Дальнем Юге, осени  не  бывало  вовсе.  Сюда  прилетали из
северных краев птицы; времена года различались по  тому, есть дожди  или
нет. Но даже и под конец сухого сезона леса буйно  зеленели  и лианы,
презирая все и вся, покрывались яркими крупными цветами...
   Хоббит жестоко страдал от жары и духоты - и не только он,  но  даже  и
привычные к раскаленным топкам гномы. Правда, в кузнях жар  был сухим  и
звонким, а здесь - гнилым и влажным. Все мгновенно покрывалось  плесенью;
казалось, вдыхаешь не  воздух, а  какую-то  липкую, горячую, обжигающую
изнутри кашу. Уснуть было невозможно - донимала мошкара. Моря ждали  как
спасения.
   И вот они на месте. Давно отстала харадская погоня, потеряв дерзких еще
до битвы с перьерукими; где-то запропала и неистовая  Тубала  (знать  бы,
отчего она их так злобно и настойчиво  преследует);  далеко, за высокими
стенами заболоченных лесов,  осталась  Эовин -  юная  роханская девушка,
которую они так и не сумели уберечь.
   Фолко почувствовал накатившую волну знакомой горечи.  Да, ничего не
поделаешь, с этим придется жить...  Эх, как  не  хватает сейчас того
Древобородова дара! - Фолко мог только скрипнуть зубами. Чувствовал,  все
чувствовал Старый Энт, предвидел, что рано или  поздно  невысоклик  Фолко
явится к нему за помощью, - и приготовил все потребное...  А он,  тупица,
так и не смог как следует воспользоваться подарком!
   Ясно было одно; нужно возвращаться в Умбар... И  уже оттуда начинать
новый поход на Юг - если только не позовет к себе Рохан. Как-то тамошняя
война... Но нет, с Морским Народом должны  управиться. Эодрейд, конечно,
будет рвать и метать, что три его  Маршала,  начальствующие  над полками,
остались в Умбаре, вместо того чтобы спешить на Север. Как  пить  дать,
объявит предателями. Хорошо, если не приговорит к смерти, - а  то  прячься
еще и от роханских охотников за изменниками! Размышления хоббита  прервал
запыхавшийся Рагнур:
   - Ну и повезло же нам! Вот повезло так повезло! Знак - он здесь, рядом,
и идти никуда не надо! Поднимайтесь скорее!
   Знак оказался темной и  узкой пещерой, откуда несло  гнильем.  Малыш
недовольно покрутил носом; на спинах всего  отряда  покоились солидные
вязанки хвороста.
   - Тоже мне, тайна! - фыркнул Торин, когда пещера закончилась  небольшой
полукруглой каморкой с очагом в дальнем углу. - Да у нас в Мории такое  -
испокон века! Зеркала у вас там, каменные зеркала - а ведет шахта  наверх.
Должны быть линзы, чтобы собирать свет и бросать его вдаль... Только едва
ли все это сработает днем...
   - Зеркала... Линзы... это ты с нашими набольшими говори, коли так много
знаешь, - пожал плечами Рагнур. - Нам осталось развести огонь... и ждать.
   Они так и поступили. Когда отряд спустился с горы, Фолко  с изумлением
увидел, что вершина, вздымавшаяся на добрые шесть  сотен футов, словно
объята пламенем; огонь там пылал много ярче солнца. Такое  пламя приметно
за многие лиги... днем и ночью, в  любую непогоду и  при самом  ярком
свете...
   - Теперь ждем, - повторил Рагнур.
   Первое, что сделал хоббит, вернувшись в лагерь, - взялся за перстень
Форве. Свет, Свет, загадочный Свет, лившийся откуда-то с недальних  южных
пределов - что с ним? Всем своим существом Фолко чувствовал этот напор,
каждое слово, каждый жест спутника вызывали раздражение, все  время
хотелось ответить чем-то обидным, резким. Постоянно приходилось сдерживать
себя, чуть ли  не  ежесекундно напоминая: это  тебя  пытаются  заставить
ненавидеть... кому-то  очень нужно, чтобы  вы  вцепились друг другу  в
глотки... не поддавайся, держись, держись во что бы то ни стало!
   Он знал, что остальные чувствуют то же самое. Тяготы дороги помогали
гасить ссоры в самом зародыше, но теперь,  когда отряд  остановился на
берегу лазурной бухты, все  накопившееся  может прорваться,  и...  Фолко
вздрогнул, представив, как выясняют отношения Торин и Малыш.
   Он должен дотянуться! Должен! Бойня, случившаяся двенадцать дней назад,
нелепая и странная битва - явно от того же выжигающего рассудок жара!  Он,
Фолко, должен почувствовать его! Обязан!
   ...И вновь, повинуясь напряженной, точно  струна, воле,  устремился  в
полет радужный мотылек.
   Черная земля, темно-синее небо, почти неотличимое от земли, - и бьющий
прямо в глаза, острый, словно копье, луч света. Ничего не осталось в этом
мире, только черная безжизненная земля да синее  беззвездное небо.  Фолко
казалось - он провалился в бездонную яму времен, угодив аккурат в те года,
когда нагнанные Мелкором тучи заволокли все небо Средиземья  - и  в этой
мгле, скрывавшей свет Солнца и Луны, проснулись, согласно одной из легенд,
Перворожденные Эльфы...
   На сей раз боль оказалась сильнее. Она возникла в первый же миг полета;
и, не отступая, все усиливалась - с каждым мгновением. Слепящий свет не
давал ничего увидеть вокруг; Фолко мнилось - под ним расстилаются горы, но
различить ничего не мог. Но  вот изломанная чернота  внизу,  которую он
принял за пики хребтов, сменилась гладкой тьмой равнин - и с этих равнин
рвался в темное небо узкий, как стилет ночного убийцы, луч света...
   Хоббит попытался проникнуть еще дальше - но нет, сопротивление  слишком
сильное. В голове гремели кузнечные молоты, словно вся Мория разом встала
к наковальням.
   И тут он услышал голос. Вернее  - голоса.  Негромкие и  притом  - не
слишком приятные.
   - Да, да, опять!.. (Все тонет в грохоте барабанов...)
   - Снова то самое, повели...
   - Обрати свою силу!..
   - Сожги нечестивого чародея!..
   Боль  наконец взяла  верх. Хоббита  буквально вышвырнуло обратно  в
реальность. Голова раскалывалась, виски ломило, перед глазами  все плыло.
Но прозвучавшие голоса Фолко помнил очень отчетливо. Он  не  сомневался  -
услышанное им не бред, не морок, не помрачение рассудка. Он и в самом деле
слышал голоса. И услышанное - как бы кратко оно ни оказалось - совершенно
не понравилось хоббиту.
   Во-первых, какой-то "повели..." - ясное дело, "повелитель". Причем  его
окружение говорило на понятном Фолко  языке -  в видении  он  казался
Всеобщим. Если все услышанное - правда, то получается, что попытки хоббита
заглянуть  за  кулисы  творящегося в  Средиземье  действа   не  остались
незамеченными. Воображение тотчас нарисовало Фолко мрачную толпу  древних
старцев в  черных  мантиях,  размахивающих иссушенными  временем  руками,
потрясающих посохами - и на высоком  троне мрачного,  как туча...  кого?
Человека? Эльфа? А может, невесть каким путем  уцелевшего  слугу Саурона,
какого-нибудь Черного Нуменорца?..
   "Сожги  нечестивого чародея"...  гм-да-аа... Отсюда   непосредственно
следовало, что, во-первых, имелись "честивые" чародеи, что  уже само по
себе настораживало; во-вторых, сводящий  с ума  Свет  мог,  при желании,
обращать посягнувших на его силу в пепел. Веселая вещь, что и говорить...
   Гномы, разумеется, не замедлили пристать с расспросами.
   - Только не спорить! - елико мог сурово предуведомил хоббит. - Не о чем
пока. Похоже, вокруг той лампы собралась изрядная туча мошкары, и, боюсь,
нам  придется  повозиться, прежде чем  мы   ее  разгоним...  Какие-то
заклинатели... Люди...
   - Отлично! Значит, есть кому снести голову с плеч! - кровожадно объявил
Малыш.
   - Ты до них доберись сначала, - мрачно  заметил Торин. -  На  Югдуром
соваться нечего. Придется вернуться в Умбар... И все начинать сначала.
   - Если нам любезно подарят это время, - заметил Фолко.
   - Куда ж они  денутся?  Вон,  послали перьеруких на Харад  - и  чем
кончилось?
   - Чую я, тут не все так просто, - покачал головой хоббит.  - О  враге
думать, будто он дурак  - последнее  дело, брат тангар.  Сдается мне,
пробовали они... что почем...
   - А откуда же столько перьеруких взялось? - возразил Торин.
   - Не удивлюсь, если окажется, что их всех до единого собрали... - пожал
плечами Фолко. - Вспомни, Вингетор рассказывал.
   - Не слишком мне нравится эта идея - в Захарадье  тащиться! -  объявил
Малыш. - Здесь-то, в Хараде, едва в Чертог Ожидания не отправились...  Это
вам не Восток! Тут головой думать надо...
   - Подготовимся - так ничего с нами и не случится, - самоуверенно заявил
Торин. - В Умбаре опытного и  лихого  народа  хватает.  Того  же  Рагнура
возьми.
   - А что? Я с охотой. - Кхандец хищно усмехнулся. - Едва ли мы обретем в
том походе богатство  - но какое  богатство сравнится  со  славой? Не
волнуйтесь, до Умбара мы доберемся довольно скоро. Корабли проходят редко,
но свет Знака виден за десятки лиг. Какой-нибудь точно нас подберет.
   - А почему ты так уверен, что корабль непременно окажется попутным?  -
осведомился Фолко.
   - Потому что идущий в поход "дракон" никогда  не  свернет с  курса,  -
пожал плечами Рагнур. - Морской Отец велит помогать другим,  когда твое
дело уже сделано.
   - Что-то не особо мне это нравится... - проворчал Торин.  - Сколько  я
имел дел с морскими танами - всегда не по-твоему выходит!
   - Значит, оказать тебе помощь и было их тогдашним делом,  - усмехнулся
Рагнур.
   Гном поднял брови, но ничего не ответил.
   Началось томительное ожидание. Вновь - "ожидание на краю"...


   АВГУСТ, 20, ЮЖНЫЙ ХАРАД, ПОЛЕ БОЯ

   Санделло осадил коня. Как и  говорил тот  презренный  трус  из  числа
разряженных тхеремских дворцовых стражей, дальше пути не было. Выходит, не
врал... Может, и не надо было ему голову рубить...
   За десять дней горбун одолел весь Харад, оставив по себе долгую память.
Он шел знакомыми путями, где еще встречались люди, хорошо помнившие и его,
и Олмера. Однако уже у Хриссаады удача ему изменила. Он нарвался на конный
патруль харадримов, которым  командовал  молодой,  горячий,  а значит,  и
глупый десятник.  С горбуна  стребовали  какую-то  подорожную,  начали
расспрашивать, откуда он едет,  куда  и зачем... Дело кончилось  тремя
трупами и парой раненых. Их следовало бы добить, но эти шакалы валялись  в
ногах, вымаливая пощаду, и сердце старого мечника дрогнуло - едва ли не
впервые в жизни. Он оставил этих гиен жить... А потом ему  на  плечи села
погоня.  Он  оторвался,  прикончив еще  несколько  человек,   и   сумел
ускользнуть, запутав  тхеремцев в  джунглях. Для  северянина, внезапно
оказавшегося там, это была верная смерть; но Санделло,  видать, оказался
слишком жесток и жилист, не по вкусу Старой Мамаше, как называли костлявую
в степях Истланда. Он прорвался сквозь лесную крепь - и вышел на пепелище.
   Полмесяца миновало с того дня, как на этом поле сошлись рати перьеруких
и Великого Тхерема. Победа оказалась на стороне  Харада  - хотя,  можно
сказать, никто не победил. Обе армии погибли  почти целиком. Но армада
перьеруких более не угрожала прорывом на север, и в  Хриссааде это  сочли
самой  настоящей победой. На умбарские  рынки были отправлены   новые
покупатели; а на золотых рудниках рабам наполовину подняли дневной урок...
   Да, прошло полмесяца, но пепелище осталось таким же,  как и  в первый
день после боя - равнину покрывал толстый спекшийся слой грязи,  застывший
под лучами южного солнца после ливня, погасившего пламя. Кони храпели  и
отказывались идти дальше. Обугленные остовы деревьев торчали,  точно руки
мертвецов, все еще напрасно взывающих  о помощи.  Нигде,  до  самых гор,
Санделло не видел ни малейшего признака зелени.
   У него был с собой небольшой запас провианта - на черный  день; обычно
он добывал пропитание охотой. Но здесь, на выжженной земле, охотиться было
не на кого. Горбуну предстояло свернуть с прямого пути и, уклонившись  к
западу, обойти мертвое место.
   Санделло постоял насколько минут, обозревая черную равнину. Даже сейчас
он не выбирался на открытое место -  и потому первым заметил  невысокую
фигурку, что, ведя под уздцы коня, медленно брела по пепелищу, глядя себе
под ноги, словно что-то отыскивая.
   Горбун прищурился, вглядываясь. Взор старого воина был так же остр, как
и в дни молодости. По равнине шла девушка - правда, вооруженная до зубов.
   Словно  что-то  почувствовав, девушка  внезапно  остановилась,   резко
повернувшись в  сторону Санделло.  Повернулась,  взглянула -  и   одним
движением взлетела в седло, погнав коня к скрывавшим горбуна зарослям.
   Губы  Санделло  скривились  в недоброй,  холодной  усмешке.  Заученным
движением он вытянул из саадака  хазгский  лук,  наложил стрелу;  широкое
костяное кольцо лучника он и так носил на большом пальце, не снимая.
   Горбун не любил чародеев, к коим он - и не без  основания -  относил
всех, кто  умеет чувствовать  взгляды.  Ничто не могло  выдать  старого
мечника: тихо стояли приученные лошади, и  даже  ветер дул  ему в  лицо.
Немного изменим поправку... аккурат в плечо войдет. С коня сшибем, а  там
видно будет. Расспросим - кто такая и зачем здесь...
   Подняв лук, Санделло резко вытолкнул вперед левую руку  - он стрелял,
как принято на Востоке, а не на Западе. Выводился сам лук, а тетива как бы
оставалась на месте. Задержал дыхание. Наконечник плавно качнулся раз,
другой, ловя цель...
   Стрела ушла хорошо, Санделло чувствовал,  как мчится навстречу  плоти
узкий наконечник специально утяжеленной стрелы - такими  хазгские  удальцы
насквозь пробивали гномьи доспехи в Тарбадской Битве. Сейчас, сейчас...
   Краткий миг оказался долог, хотя в реальности, конечно, едва ли минуло
мгновение - только и успеешь, что  глазом  моргнуть. Горбун увидел,  как
девушка внезапно привстала в стременах... и  с легкостью  поймала стрелу
прямо в воздухе.
   Санделло прищурился. Правда, удивить его подобными штуками было нелегко
- хазгские и ангмарские мастера показывали и не такое, - и он ничуть бы не
изумился, если б проделала это не хрупкая с виду всадница!
   Вторая  стрела  сорвалась следом за первой.  Ее  отшибло в  сторону
блеснувшее лезвие сабли. Санделло резко выдохнул и взмахнул мечом. Похоже,
дело будет жарким. Левая рука воина уже сжимала метательный нож - в  рубке
от него не много толку,  им  не  отразишь  вражий  удар  - ну разве  что
отведешь, если удачно, - но Санделло мог метнуть короткий клинок из любого
положения, хоть стоя, хоть сидя, даже лежа.
   Он не вышел на открытое место, а вот  его противница,  очертя  голову,
ринулась в кусты. Ну зачем же так!..
   Метательный нож  вырвался  из  руки  горбуна  коротким   серебристым
взблеском.
   Звон. Сабля вновь оказалась там, где надо, -  на  долю  секунды раньше
брошенного ножа.
   А затем с  лица  горбуна сошло  его всегдашнее холодно-невозмутимое
выражение. На опустившемся широком мече звякнули кольца.
   Уже летевшая вверх, готовящаяся к удару сабля застыла на полдороге.
   - Это ты?! - разом воскликнули и горбун и девушка.
   Однако оружие осталось наготове.
   - Санделло!
   - Оэсси!
   - Нет, не Оэсси! Давно уже не Оэсси... Тубала!
   - Тубала... Что за варварское имя!
   - Не более варварское, чем здешние края.
   - Как ты сюда попала?
   - Как ты сюда попал?
   Этот вопрос тоже вырвался у них одновременно.
   Санделло растянул губы в подобии улыбки:
   - Я  не  сошелся с  Олвэном.  Уж  больно  ему хотелось все  делать
по-своему... Отправился на юг. Хотел стать наемником в тхеремской армии,
но с ними у  меня  тоже  вышли неприятности.  Пришлось  бежать... Вот,
оторвался от погони, теперь думаю свернуть на восток... Там мечи, говорят,
в цене. Ну а ты...
   - Я гонялась за известной тебе троицей. Один недомерок  с волосатыми
ногами и  двое  дубоголовых громил гномов!  - Красивое   лицо  Тубалы
исказилось.
   - Вот как? - Санделло поднял бровь, точь-в-точь как  эльфийский  принц
Форве при встрече у Камня Пути. - Ты еще не бросила эту бредовую затею?
   - Не бросила  и не брошу  никогда!  - с  горячностью   воскликнула
Оэсси-Тубала. - Мы же говорили об этом!
   - Но тогда тебе было только десять лет! - заметил Санделло.
   - Ничего не изменилось, - последовал холодный ответ.
   Санделло пожал плечами.
   - Давно известно, коль Оэсси что-то взбрело в  голову  - обратно  уже
ничем не выбьешь, - заметил  Санделло, оценивающе приглядываясь  к юной
воительнице.
   - Вот именно. Я рада, что ты это понимаешь! - Тубала смотрела холодно и
надменно, точно госпожа на слугу. Санделло едва заметно усмехался уголками
рта. В опущенной правой руке по-прежнему оставался его широкий,  странный,
непривычный оку западного воителя меч. Тубала  платила тем  же  - острие
сабли смотрело в землю, но видно было - воительница готова к немедленному
бою.
   - А как ты поняла,  что я  на  тебя  смотрю? -  спокойно  осведомился
Санделло.
   - Давно умею, только ты раньше не замечал. -  Тубала  небрежно  махнула
рукой. - А вот зачем ты стал стрелять?
   - Не люблю чародеев, - усмехнулся горбун. - Простому Смертному  ощущать
чужой взгляд не положено. И потом, ты так ринулась на меня...
   - Что неустрашимый воин Великого Олмера,  - последние  два слова  она
произнесла с, истинным благоговением, - тотчас же испугался настолько, что
схватил дурацкую палку с натянутой веревкой из жил?
   Услышь эти слова Фолко, сын Хэмфаста, он тотчас бы решил, что неминуемо
кровавое смертоубийство.
   Санделло лишь равнодушно повел плечом:
   - Думай как хочешь. Давно прошло время, когда слово мое хоть что-то для
тебя значило. Твоя троица, что же, оказалась в Хараде?
   - Именно так, - надменно бросила Тубала. - Я гналась за ними  от  самой
Хриссаады... перебила тьму народа...
   - Понятно. Придется сделать  пресветлому правителю  Великого  Тхерема
хороший подарок, чтобы он закрыл глаза на твои шалости, - закончил горбун.
   - Не твое дело! - отрезала Тубала, кусая губы.
   - Не мое, не мое... давно уже не мое. Слово с меня снято, так что хоть
на дно морское ступай, коли неймется. Ладно! Доскажи про врагов твоих -  и
расстанемся... Тубала.
   - Ишь! - Тубала презрительно скривилась, пряча за бравадой непритворную
растерянность. - Какой ты стал, однако...
   - Уж каков есть, - невозмутимо ответил Санделло. - Ну так что?
   - Меч у тебя какой  интересный, -  протянула воительница, словно не
слышат слов горбуна. - А колечки эти зачем?
   - А веселее, когда они звенят, - заметил воин.
   Тубала вновь скорчила гримасу, но ничего не сказала.
   Санделло смотрел на нее спокойно и твердо.
   - Они дважды улизнули у меня из-под носа, -  нехотя  буркнула  наконец
воительница. - Следы вели к этому полю... и здесь я их потеряла.
   - Я так понял - тут полегла бездна народу, - обронил Санделло. - Может,
и они тоже погибли и тебе больше некому мстить?
   - Ты забыл, что на них - мифриловые доспехи?!
   - Они не спасут от огня...
   - Но сами-то доспехи должны были уцелеть!
   - Если их не прибрал к рукам какой-то счастливчик...
   - Нет! - яростно выкрикнула Тубала. Кулаки  сжаты,  руки  притиснуты  к
груди, в глазах - бешенство. Свистнула сабля, посыпались срезанные ветви.
- Нет! Я бы почуяла. Я бы почуяла  горе  и отчаяние металла... стон их
костей... Нет! Они - живы! Теперь мне надо снова взять след!
   - С радостью тебе подскажу. Они пошли на запад, к  Морю. Иной дороги
нет.
   - Сама знаю! - бросила Тубала. - Я найду их! Чего бы мне это ни стоило!
   - Ну и отлично. А теперь  давай-ка  двигаться.  Что-то  мне захотелось
поглядеть на здешний океан. Надеюсь, он  получше,  чем у  той эльфийской
крепости...
   Тубала издала сдавленное рычание.
   - Так как, пойдем? - невозмутимо поинтересовался Санделло.
   - Иди, куда пожелаешь, - у меня свой путь! - последовал гордый ответ.
   Горбун огляделся по сторонам, словно отыскивая кого-то:
   - Не хотелось бы тебя разочаровывать... Но по пути я  столкнулся  с
компанией  очень решительных  эльфов-Авари, и  они любезно  согласились
последовать по моей тропе на юг... Едва ли им понравится, если ты захочешь
меня прикончить. Так что тебе лучше не спорить со мной... Тубала.
   - Вот как? - Девушка гордо рассмеялась. - Хотела бы я глянуть на этих
парней!
   Белооперенная стрела звякнула о лезвие опущенной сабли.
   - А... Э... - Казалось, Тубала и впрямь ошарашена.  Резко пригнувшись,
она растерянно озиралась по сторонам,  пытаясь угадать, откуда прилетел
смертоносный подарок.
   - Я же предупреждал тебя, - хладнокровно заметил  Санделло. -  Эльфы
любят меня не больше твоего и пообещали утыкать стрелами,  как ежа, если
только я попадусь им поперек дороги, но в то же время я им нужен. Так  что
ты мне не прекословь.
   - Они что, следят за тобой? - прошипела Тубала.
   - Именно так, - спокойно согласился Санделло. - Все время. Оказалось,
что порой бывает полезна даже слежка. Так что  учти: если мы схватимся,
убить меня тебе все равно не дадут.
   Тубала опустила голову, в  бессильной  злобе закусив  губу. Меткость
эльфийских стрелков давно уже вошла в пословицы.
   - Одним словом, если хочешь испытать мой  меч -  давай,  - закончил
Санделло.
   - Слишком много чести, драться  с тобой, снага, -  пытаясь овладеть
собой, выдавила Тубала.
   - Ай-ай, сколько слов, и  какие!  Вряд  ли  они понравятся эльфийским
бойцам, - безмятежно откликнулся горбун. - Итак, твое решение?
   - Ладно... - процедила воительница. - Идем... Но если ты станешь у меня
на дороге... клянусь, тогда тебе не помогут даже твои хваленые эльфы...
   Санделло вновь усмехнулся - точно взрослый, которому  грозит  обиженный
ребенок.
   Они направились на запад.


   СЕНТЯБРЬ. МАЯК МОРСКОГО НАРОДА НА ПОБЕРЕЖЬЕ ПОЛУДЕННОГО ХАРАДА

   Клинки с плотным, тугим стуком вонзались в неподатливое дерево. Отойдя
шагов на десять, хоббит  Фолко Брендибэк  раз за разом  бросал  ножи  в
нарисованные на затесе черные кружки - размером с мелкую монету. В высоте
полыхала окутанная белым пламенем вершина  горы  - тайный Знак Морского
Народа.  Пятнадцать  дней   длилось   ожидание,   томительное,  тягучее,
невыносимое; тень  наползающей угрозы отравляла  каждый  миг,  постоянно
напоминая о себе. Нет, не вульгарное Заклятье Раздора, что, согласно
древним гондорским книгам, умели напускать подвластные  Саурону чародеи,
вовсе  нет!  Гораздо изощреннее и  гораздо опаснее. Таинственная Сила
действовала лишь на смелых и сильных,  высвобождая их тайные помыслы  и
извращая их; чем смелее и сильнее был человек, чем выше  его положение  -
тем тяжелее становилось бремя. Теперь Фолко  почти не сомневался,  что
Эодрейд, король Рохана, стал одной из первых жертв - как и  извечные  его
враги, хазги, хегги и  ховрары.  Теперь  на  границе Рохана кипит  новая
война... может,  обитателей  Минхириата  удалось отбить,  а быть может,
воинское счастье отвернулось от светловолосых наездников и  вражьи  полки
уже стоят у стен Эдораса? Не дано узнать... Туда взор Фолко без  чудесного
- но, увы, потерянного - Древобородова подарка дотянуться не мог.
   Они возвращались в Умбар... Вновь поражение! Поражение и первые потери.
Они потратят много времени, добираясь до крепости Морского Народа,  еще
больше - пока отыщется корабль на юг...  Кто знает, не повторится ли
история с Олмером - они сошлись  лицом к  лицу, когда  уже было поздно
что-либо исправлять...
   И потому Фолко до одури метал ножи в цель, пытаясь  заглушить гложущую
его изнутри тревогу.
   Наметанным глазом Рагнур первый заметил идущий к берегу "дракон".
   - Э-гей! Длиннобородые! Собирайте мешки!
   Торин и Малыш, сосредоточенно звеневшие  клинками  - двуручный  топор
против меча и даги, - разом опустили оружие.
   С запада, из морской дымки, внезапно вынырнул низкий и длинный  силуэт.
Ветер вздувал парус, четырнадцать пар весел дружно загребали воду, высокий
форштевень, украшенный головой морского змея, гордо резал волны.
   - О! О! - Рагнур не мог сдержать удивления. -  Вот так  штука!  Тан
Вингетор! Повезло так повезло!
   - Вингетор? - изумился Фолко. - Но... Он же должен быть сейчас на
севере, в Рохане! Он подписал с нами ряд?
   - Может, война уже кончилась? - предположил Малыш.
   - Ага, раздуй огонь пожарче и жди, пока крица сама  влезет  в горн!  -
хмыкнул Торин. - Война должна быть в самом разгаре... Скорее я  поверю  в
то, что он так и не отплыл в Рохан...
   - Ну, тогда мы его спросим и не поглядим, что он тан. -  Фолко сжал
кулаки.
   - Да погодите вы! Если Вингетор не пошел в поход, то это значит, что он
отправил кого-то вместо себя! - вмешался обиженный Рагнур. - Правду сперва
узнайте, а потом уж судите, почтенные!
   "Дракон" гасил ход, приближаясь к мелководью. С палубы на волну  упала
небольшая лодчонка.
   - Я же говорил, что надолго мы здесь не задержимся. - Несмотря на злые
слова спутников, лицо Рагнура светилось от гордости. - Нам осталось только
затушить огонь в шахте и завалить вход...
   Тан Вингетор   пренебрег   приличиями  Морского   Народа,   самолично
отправившись проверить, кто  в этих диких  краях зажег  огонь тревоги.
Предводитель не расстался с доспехами, несмотря на жару, и двигался в  них
с  грацией настоящего придворного. Его  сопровождало  двое   плечистых
молодцов, оба - с луками в руках.
   Рагнур выступил вперед, преклонив колено:
   - Рагнур, воин тана Фарнака, благодарит сильномогучего тана Вингетора!
   - Тан Вингетор говорит  храброму  Рагнуру,  воину сильномогучего тана
Фарнака: деяние мое не стоит благодарности... Ба, кого я вижу! Гномы -  и
невысоклик! Как вы оказались здесь?
   - Долгая история, благородный тан, - сказал хоббит. - Если возможно,  я
поведаю ее всю, без утайки... но уже на борту корабля. И после того,  как
услышу историю самого тана. Мы полагали, что  тан поведет  свою  храбрую
дружину отвоевывать землю в устье Исены? Что-то  случилось?  Ведь  если  я
правильно понял, сильномогучий тан направлялся в Умбар?
   - Ты все понял верно, - кивнул Вингетор.  - Я  отправил  два других
корабля  с флотом Фарнака  и присовокупил еще  один  "дракон"  своего
побратима, так что численность не понесла урона... Нельзя  было  оставлять
Юг без внимания, невысоклик. Пусть мне сулят земли и золото - которые я  и
так получу, хоть и меньше, чем остальные, - я должен знать, что ползет на
нас с Юга! Понимаешь? Должен!  Мне не было покоя... Ни мне, ни моей
дружине, той,  что побывала на Полудне... Я  взял  две сотни  крепких
молодцов, и мы снова отправились на юг. Миновали Харад - Хребет Скелетов и
Каменку... потом прошли еще дальше, старым своим путем... я не знал, куда
вести корабль, - богатые торговые города Дальнего Юга, что  возле самого
Поворота, меня не занимали, мы шли  наугад... Короче,  видели  и узнали
многое, о  чем ты и  твои  благородные спутники,  бесспорно,  вскорости
услышат. Теперь ты веришь, что я не нарушил ряда?..
   Спутники Фолко не заставили себя долго  ждать.  В два  приема  лодка
переправила их на борт "дракона".


   СЕНТЯБРЬ, 12, ТО ЖЕ МЕСТО

   - Все, дальше следа нет! - с отчаянием простонала Тубала.
   - Конечно, нет. И не будет, - заметил Санделло, равнодушно наблюдая за
ее поисками.
   - Это почему же?
   - Да потому что они сели на корабль. Неужели не ясно?
   - Ага, и он ждал их тут все время? -  Тубала  скорчила  презрительную
гримасу. - Не может быть! Они где-то здесь... просто запутали след...
   - Думай как хочешь, а только прав все равно я, - с прежним  равнодушием
бросил горбун. - Их подобрал "дракон" Морского Народа... больше  некому...
верно, они подали какой-то знак. Так  что здесь  едва  ли  тебе  суждено
догнать их.
   - А где ж тогда?!
   - Я бы направил свои стопы к Умбару, - пожал  плечами горбун.  - Твоя
троица совершила зачем-то путешествие на Юг...
   - Я знаю зачем! -  перебила  его Тубала.  - Спасали  одну  роханскую
девчонку...
   Санделло вновь пожал плечами. Видно было, что все роханские  девчонки,
сколько их есть на свете, его нисколько не волновали.
   - Так вот, девчонку они, наверное, спасли - это крайне упрямая  троица,
как ты могла, наверное, убедиться, - и теперь отправились на север...
   Горбун ронял незначащие, равнодушные слова - но в  самой глубине  его
глаз читались подозрение и тревога. Казалось, все им сказанное преследует
одну-единственную цель - заставить Оэсси-Тубалу поверить, что ее дело тут,
на Юге, окончено. Похоже, Санделло навязал себя в  спутники  ярой  сердцем
воительнице только для того, чтобы не дать ей схватиться с Фолко,  Торином
и Малышом. И едва ли старый воин заботился в тот миг о  безопасности  сей
троицы.
   Тубала в тот миг как никогда напоминала разъяренную пантеру, у  которой
из-под носа увели добычу. Три шага вправо - поворот, только песок  летит
из-под каблуков; три шага влево - поворот, - и так далее. Сквозь сжатые
зубы рвалось сдержанное  рычание,  точно у  дикого  зверя.  Санделло  же,
напротив, оставался неколебимо холоден, спокоен и сдержан.
   - Вот мы и на месте! - не выдержала первой Тубала. - Куда дальше?!
   У горбуна дернулась щека.
   - Куда возжелаешь. Хочешь в Умбар - ступай в Умбар.
   - А... А ты?
   - А я - туда. - Рука старого воина указывала на юг.
   - Зачем?
   - Да так, захотелось попутешествовать на старости лет, -  сухо  ответил
горбун. - Так что мы теперь с тобой расстанемся.
   - А... почему бы тебе не двинуться со мной в Умбар?
   - В Умбаре я уже бывал, и мне там неинтересно.
   - Но ты не можешь идти на Дикий  Юг  налегке,  с одной-единственной
вьючной лошадью! - вскинулась  Тубала. -  Ты  о чем-то недоговариваешь,
горбун!
   - Прошли те времена, когда меня пугал твой  гнев, Тубала,  - спокойно
ответил Санделло. - Я забыл, как носил тебя на руках совсем крошечной... и
учил держать меч... и скакать верхом... и  не  плакать,  когда падаешь  с
лошади... Тогда ты называла меня по-иному и разговаривала тоже не так, как
сейчас. Это твой выбор. Мне уже все равно. Я шел с тобой до океана, потому
что знал - если ты схлестнешься с невысокликом и гномами всерьез, тебе не
поможет даже ловкая сабля, которой ты умеешь отбивать  стрелы. Фолко  как
лучник легко заткнет меня за пояс... И от его стрел ты бы не ушла. А один
удар гномьего топора переломал бы  тебе  все кости... даже если бы ты
подставила под него саблю. Я исполнил свой последний долг перед... ты сама
знаешь перед кем. Теперь, когда твои враги далеко, я могу продолжить путь.
   Горбун говорил негромко и сухо. Глаза его оставались холодны -  лишь  в
самой глубинной глуби пряталась капля давней горечи. Широкий меч лежал  у
него на коленях, одна рука горбуна сжимала рукоять, другая держала клинок
за проушину возле острия.
   Тубала с некоторой растерянностью слушала необычно длинную речь всегда
скупого на слова воина. Она словно не ожидала подобного  отпора  - словно
вдруг  обрела  дар речи бессловесная деревянная   кукла,  на   которой
отрабатывались удары...
   - Но, Санделло...
   - Никаких "но"... Тубала. Ты отреклась от прошлого, ты  сменила имя...
Ты больше не Оэсси. Ты избрала путь мести  - бессмысленной, иссушающей
душу, - что ж, твое право. Но сопровождать тебя я не намерен. У меня есть
свои собственные дела. Так что прощай.
   Горбун поднялся и, отчего-то прихрамывая сильнее, чем обычно, заковылял
к коням. Кусая губы, Тубала смотрела ему вслед. Санделло не оборачивался.
   Старый мечник уже садился в седло, когда  она внезапно сорвалась  с
места:
   - Постой, Санделло! Постой! Я... я с тобой!
   Горбун чуть заметно пожал плечами:
   - Что ж, давай. Я держу путь в Дальнее Захарадье. Припасов мало,  еду
добудем охотой. Готова?
   - Готова, - пробурчала Тубала. - И чем там займемся?
   По лицу Санделло пробежала тень.
   - Увидишь, - посулил он, тронув поводья. - И вот еще... Если верна  моя
догадка, не стоит тебе отыскивать Фолко, Торина и Малыша в Умбаре. Сдается
мне, пойдем по их следам... - Но последнюю фразу Санделло пробормотал  еле
слышно, словно разговаривая сам с собой.
   Небольшая кавалькада двинулась вдоль берега на юг - туда, где высились
горы. Санделло не оглядывался - однако знал, что пятеро высоких, гибких
фигур в темно-зеленых плащах неотступно следуют  за  ним по пятам, не
страшась ни болот, ни лесов, - и не сойдут с тропы.
   Тубала тоже запомнила белооперенную стрелу, клюнувшую лезвие ее сабли.
   - А твои Авари? - Она неприязненно поджала  губы. -  Они не помешают
делу?
   - Помешают, -  спокойно  отозвался Санделло.  - Но,  когда они  нас
побеспокоят, мы с ними разберемся.


   СЕНТЯБРЬ, 14, УМБАР

   Попутный ветер и сильные руки гребцов-эльдрингов сделали  свое  дело  -
"дракон" тана Вингетора пролетел все харадское побережье за пять полных
дней. А вместе с кораблем гордого  Тана  на  север,  к крепости Морского
Народа, мчалась грозная  весть:  с южных  побережий почти  исчезли орды
перьеруких. Правда, не полностью. Остались отборные отряды.  И это  еще
полбеды. Теперь  вместе  с перьерукими  появились бойцы  иных  племен  -
смуглые, горбоносые, в отличной кольчатой броне. Было их немного  - но
сражались они умело. Вингетор взял нескольких пленных; они молчали, и язык
им развязали только пытки - обычная, хоть и  жестокая  практика  морских
удальцов. Тан узнал странные вещи - о воздвигающемся там, на Юге,  великом
государстве и великом вожде, потрясателе  неба  и тверди,  владыке душ,
хозяине призраков и духов, повелителе страха и ужаса.
   И еще пленники говорили, что могучую длань этого владыки  уже признали
все южные пределы, а теперь настала очередь северных; к  ногам повелителя
уже готов склониться сам Великий Тхерем, хотя на самом деле никакой  он,
конечно, не великий, а просто пыль, недостойная того,  чтобы ее попирали
стопы Величайшего... Перьерукие признали его власть, а скоро то  же  самое
случится со всей землей, до самых лесов, что теряют по осени листья...
   Вингетор понял - дело плохо.  На  его корабле  тоже  творилось что-то
неладное -  ссоры между  эльдрингами стали  обычным делом.   Наилучшим
средством от подобного  считалось золото,  и Вингетор,  после недолгой
разведки,  натолкнулся на появившийся  точно   из-под  земли,   недавно
возведенный порт, где стояли странные  пузатые корабли, -  по  рассказам
старых танов, такие встречаются на Той Стороне.
   Недолго думая, Вингетор повел дружину на приступ. Эльдринги  атаковали
внезапно, ночью - но натолкнулись  на  упорное сопротивление. В  городке
оказалось много мастеров боя... настолько много, что Вингетор заподозрил
хитроумную ловушку. Но в ту ночь Морской Отец помог своим удалым детям,  и
к утру безымянная гавань была  уже в  руках умбарцев.  Добыча  и впрямь
оказалась неплоха; но на следующий день к  изрядно попаленной крепостице
подошли  рати  здешних хозяев -  перьеруких  вперемешку  с горбоносыми.
Обгоревший, во многих  местах  поваленный  частокол  уже не мог  служить
защитой, и Вингетор вывел дружину в поле - воины все, как один, отказались
отступать на корабль. Строй  эльдрингов  свернулся колючим  ежом  перед
дымящимися остатками частокола. Вингетор ожидал атаки конных стрелков - он
надеялся, что это отрезвит горячие головы, не забывшие сожженный Нардоз, и
он,  тан,  сможет  отвести дружину  на  корабль.  Однако  отряд умбарцев
атаковала беспорядочная, на первый взгляд,  толпа воинов,  вооруженных
донельзя странным оружием  - чем-то вроде  заточенных  лопат или  очень
широких мечей на копейных древках. Строй эльдрингов умел разить  как одна
рука, хоть и уступая, конечно, несокрушимому хирду  гномов. Но странное
оружие воинов Юга  рубило  копейные  древки  эльдрингов, словно   сухой
тростник,  облаченные  в легкие доспехи  нападавшие   довольно  удачно
уворачивались от ударов; в изобилии украшавшие их оружие крючья помогали
им растаскивать сомкнутый строй умбарцев.
   И все-таки бой Вингетор не  проиграл. Сказалось  мастерство  лучников,
пращников и арбалетчиков Морского Народа, что ухитрялись бить поверх голов
своих или в открывающиеся на миг промежутки  между щитами первого  ряда.
Противники разошлись - не  одолел  ни  один. Правда,  после этого  воины
Вингетора стали куда разумнее и больше не противоречили  своему  тану...
"Дракон" пошел дальше на юг.
   Чем выше стояло в  полуденный  час солнце,  тем грознее  и темней
становились вести. Оттуда, из-за гор и равнин, жадно  тянуло  руки  новое
мощное царство. Его полководцы уже обустраивались на приморских землях,  и
никому прежде не ведомые племена, вынесенные крутой волной вторжения,
раскидывали шатры у самого прибоя...
   Однако достоверного удалось разузнать мало. Главные силы новой  державы
пока еще держались вдалеке от Моря; а подниматься по узким рекам Вингетор
не рискнул. Неведомым осталось даже имя того великого правителя, именем
которого вершилось все это грандиозное переселение народов, затмевавшее,
по словам Вингетора, даже вторжение армий Олмера.
   - Прежде мы проходили  от  Каменки до Молчаливых Скал,  почти не
причаливая к берегу, - медленно говорил Вингетор.  - Полупустыня, редкие
нищие племена... а теперь все в одночасье изменилось. Не за десятилетия  -
за считанные месяцы! На громадном протяжении прибрежья кипит работа...  и
мне что-то становится не по себе при одной мысли о том, куда обратит свои
взоры эта сила, когда работа ее на Юге закончится.
   - Быть может, она повернет на юг? - предположил Рагнур.
   - Едва ли, - пожал плечами тан. -  Южные города хоть и  богаты, но
немногочисленны. Там можем брать добычу мы, таны... А  стране, которую  я
видел, этого не хватит и на пол-укуса...
   ...Узнав многое из желаемого, Вингетор повернул обратно, к Умбару. А по
дороге внезапно засек яркий свет одного из Знаков Беды.
   Потом настал черед рассказывать Фолко.
   Вингетор только покачал головой, когда хоббит поведал о великой битве в
Полуденном Хараде, о гибели исполинской армии перьеруких, о победе Харада,
купленной жизнями тысяч и тысяч брошенных на убой невольников...
   - Так или иначе - орда остановлена, - задумчиво уронил тан, дослушав
повесть Фолко. - Однако хотел бы я знать, кто командовал этими несчастными
перьерукими! Будь у меня хотя бы десятая часть их войска,  я прошел бы
насквозь через весь Харад!
   - Поэтому настоящая беда настанет, когда у них наконец появятся сильные
духом вожди, - заметил Торин.
   - Верно! Странную историю вы мне поведали. Это  настолько...  настолько
нелепо...
   - Мы тоже так считаем, - ввернул Малыш.
   - И это мне не нравится больше всего! - Всегда  сдержанный  Вингетор  с
размаху опустил кулак на дубовый брус форштевня, так что дерево недовольно
загудело. - Не обошлось без магии!
   - Магии... - медленно произнес Фолко. - Не знаю. Откуда ей там взяться?
Последние остатки Наследства Саурона  ушли  вместе  с Единым Мертвецким
Кольцом...
   - Что-что? - удивился Вингетор.
   - А, - хоббит махнул рукой, - в нем была часть  Силы  Олмера  Великого.
Потом эту вещь удалось уничтожить...
   - Отправить на дно, - быстро вставил Торин.
   - Ну да. - Хоббит потер лоб. Торин подсказал вовремя, а то  он, Фолко,
что-то совсем забылся... - После этого магии в Средиземье  оставаться  уже
не должно. Разве что у энтов... Провозглашенная Эра Людей наступила...
   - И тут появились перьерукие,  да  еще в  числе,  превышающем всякие
представления о здравом смысле! - заметил Вингетор.
   - Да, - признался Фолко. - Появились перьерукие...  И эту  загадку мы
разрешить пока не смогли.
   - А кто сможет? - пожал плечами тан. - Я, например, не могу. Так что не
стоит пока ломать себе головы. Разузнаем побольше - тогда и будем  решать.
Пока что нас ждет Умбар - я хочу предупредить  Совет...  хотя, боюсь, от
этого будет не много толку. Там все считают главным врагом Харад, и, пока
он не зашевелится, рассчитывать на _фьергун_  Морского   Народа  не
приходится. Разве что удастся собрать  несколько танов  порассудительнее,
вроде  сильномогучего  Фарнака,  если, конечно, его  дружина уцелеет  в
исенском походе...
   - Разве у нашего достойного хозяина есть какие-то известия?  - тотчас
осведомился Фолко.
   - Увы, нет. Откуда?.. Я ушел из Умбара в одно время с флотом Фарнака.
Обычай велит ушедшим в подобный поход слать  гонцов  в Умбар... чтобы  в
случае надобности можно было подать помощь, а если все погибли - то знать,
кому мстить.
   - И часто вы так... мстили? - полюбопытствовал Малыш.
   - Случалось. -  Взгляд  Вингетора стал суров. -  Далеко  не   все
возвращались из походов на Ту Сторону... Тогда мы собирали _фьергун_ -  и
мстили. Никто не может похвастаться безнаказанной  победой над  Морским
Народом! Боюсь, как бы не пришлось теперь на _этой_ стороне повоевать!
   "А Сила движется именно оттуда, - подумал Фолко. - Напрашивается  - не
она ли создала это царство? Хотя почему именно царство? Ведь тогда мы бы
наверняка знали  имя правителя... Надо,  надо  идти  туда! На Дальний,
Заокраинный Юг, за самые удаленные рубежи Харада,  за  остановившую  нас
пепельную пустошь, за горы, что мы видели на горизонте... Эовин не вернешь
- так что теперь осталось только одно. Долг. И если  мы  не  выполним  его
вторично, я... я брошусь на собственный меч".
   - Хорошо ли бьются южане? - спросил тем временем Торин. - Хотелось бы
знать побольше, сильномогучий тан!
   - Потому как сдается мне - потащимся мы на этот распроклятый Юг,  сгори
он весь в топке Махала! - встрял Маленький Гном, как нельзя точно  выразив
и мысли, и отношение своих спутников к дальнему Захарадью.
   - Я тоже так  думаю,  - кивнул Вингетор.  - Мне  придется  о многом
расспросить Фелластра, пленника из числа перьеруких...
   - Небось он опять будет молчать, - буркнул Малыш.
   - Доброе дело пытками начинать... - вырвалось у Фолко.
   Вингетор усмехнулся:
   - Нет, на сей раз я хочу от него слишком  многого.  Придется  обещать
этому парню свободу... а потом, если он окажется разговорчивым, и в  самом
деле выпустить его.
   - А если он не поверит? Или начнет врать? - не отставал Малыш.
   - Если заговорит - скажет правду. Перьерукие по-своему честны и блюдут
данное слово.
   - Наплевать на этого Фелластра! -  махнул  рукой Торин. -  _Фьергун_
собирать все равно придется... Что там было раньше, на месте этой державы?
   - Да ничего не было! -  последовал  ответ.  - Я  понимаю твою мысль,
почтенный гном. Да,  держава возникла ниоткуда,  на  пустом  месте,  где
испокон веку обитало лишь несколько донельзя нищих кочевых племен...
   Пять дней промелькнули, точно один.
   Умбарская гавань встретила корабль Вингетора  привычной суетой.  Возле
пирсов спокойно застыли  суда  под флагами  Амлоди, Гротти,  Хьярриди  и
других, ушедших в поход на Исену. Отыскался и вымпел Фарнака.
   - Вот это да! - вырвалось у Малыша. - Так, значит, они вернулись!..


   Умбар сильно изменился. Почти не попадались на улицах харадримы;  то  и
дело грохотали  подкованными  сапожищами  эльдринги,  назначенные   нести
городскую  стражу. Возле  памятной  таверны возведено  было   настоящее
укрепление из  бревен  и камней,  охранявшееся  двумя десятками  морских
удальцов, вооруженных до зубов.
   Фолко, Торин, Малыш,  Вингетор  и Фарнак сидели внутри,  за  длинным
столом. Зала была полна; всюду слышались соленые шутки и хохот. Доблестные
морские таны гуляли.
   - Нельзя сказать, что все прошло  как по маслу, -  неспешно  говорил
Фарнак, прихлебывая пиво. - Когда  мы  высадились  в Тарно, там  уже не
осталось камня на камне, а поджидавший нас Ория  рассказал,  что хегги  и
ховрары подошли в великих силах. Защитить крепостицу было невозможно.  И
еще мы узнали, что большая часть сил поднявшегося Минхириата двинулась на
Рохан, навстречу Эодрейду. А потом... потом-то и началось главное  веселье
- котам смех, а мышкам слезы. Мы ударили с трех сторон... Без  хазгов  все
эти хегги и прочие не выстояли бы против нас и минуты, но... дрались  они
точно безумные, и немало наших полегло, прежде чем  мы  их  опрокинули.
Именно опрокинули, а не перебили - они просто рассеялись. Мы заняли Тарн и
двинулись вверх по Исене. Если у короля Эодрейда и был какой-то план на
этот случай, нас он об этом, увы,  оповестить  уже не смог.  Его войско
дралось на Исенской Дуге;  и оно  продержалось, пока не подошли  мы.
Получилась славная драка! Но хазги есть хазги -  пока  роханцы сумели их
рассеять, потеряли много бойцов...  Короче, война  кончилась уже  после
первого боя. Ополчение Минхириата расползлось кто  куда. Эодрейд  сунулся
было следом, но с хазгами шутки плохи - передовой полк полег почти весь, -
правда, и этих коротышек-лучников с собой захватил преизрядно. После этого
все утихло. Роханцы остались с чем были - ну разве что перебрались на одну
гряду холмов западнее. Мы получили свою землю  в устье  Исены,  хотя  и
меньше, чем ожидали. И дело даже не в короле Эодрейде  и не в  хеггах  с
ховрарами - они прямо кишели там, когда мы отплывали, - а в том, что  наш
ряд выполнен не до конца. Роханцы не вышли к Морю! Впрочем, хотел  бы  я
знать, как они рассчитывали удерживать столь обширные  новоприобретения...
Однако, так или иначе, вся Исена до самого устья  - в  наших с  Роханом
руках, и просто так мы от нее не откажемся. А долю земли мы уменьшили сами
- невместно брать незаслуженное. Когда, как сказано в ряде, враг больше не
сможет двинуться к Эдорасу с Заката - мы и потребуем все  полностью.  Вот
так-то, друзья мои! - Он глотнул. - Коротким рассказом - все. Про  подвиги
вам споют скальды! - Тан хохотнул.
   - Почтенный Фарнак... - Фолко мучительно  подбирал  слова.  - А... не
виделся ли ты с королем Эодрейдом?
   Торин и Малыш разом насторожились, уловив, откуда ветер дует.
   - Видел я его, - махнул рукой Фарнак. - Белый весь от бешенства -  что
план его провалился. И... кгхм... на вас, друзья мои, зол весьма и весьма.
Вам в Рохане пока лучше не появляться...
   Фолко вздохнул. Малыш скорчил разочарованную гримасу, Торин потупился.
Ничего иного они и не ожидали, но... как-то все ж не верилось.
   - Полк лучников попал под команду этого, как  его,  Седьмого  Маршала
Марки, забыл имя, - продолжал Фарнак. - Парень он, может,  и храбрый, да
вот мозгами его Морской Отец явно обделил. Вывел он пять сотен стрелков  в
чистое поле против хазгской атаки... королевскую конницу прикрыть хотел.
Ну и положил половину своих...
   Фолко до боли треснул кулаком по  столу.  Так и  знал! Его  полк! Им
собранный, обученный, привыкший к его команде!.. Конечно! Теомунд! Седьмой
Маршал! Да ему и  десятком-то нельзя командовать, не то что  полком!
Проклятье! Сожри вас всех Шелоб!
   - Сделанного не воротишь, Фолко, - угрюмо проворчал Торин, наблюдая за
приятелем хоббитом.
   - Да. Да. Верно. Не воротишь. - Фолко невидящим взором смотрел в стену.
Его полк!
   - Не забудь, из-за чего все это случилось, - напомнил Малыш.
   Махнув рукой, Фолко припал к кубку. Терпкое гондорское... сейчас он пил
его словно воду.
   - Нам нельзя задерживаться здесь, - вырвалось у него. - Надо идти на
Юг.
   - На Юг? - Фарнак удивленно поднял брови.
   - Именно так, сильномогучий Фарнак. - Вингетор положил руку на эфес.  -
Именно на Юг. Сперва я тоже думал - можно отыскать себе надежное укрывище
на Севере, чтобы между нами и напирающими с Полудня остались бы и  Гондор,
и Харад... а теперь вижу - я ошибся. Спасение -  только  в наступлении.
Быстром, стремительном... как в тот год, когда смели Торхоод...
   - _Фьергун_! Ты предлагаешь... _фьергун_? - изумился Фарнак.
   - Если бы я мог "предлагать"! - Вингетор  досадливо дернул плечом.  -
Разве Совет меня послушает? Да и твое слово, сильномогучий тан, стоит  там
не намного больше!
   - Ты думаешь, южане скоро сомнут Харад и навалятся на нас?
   "Если прежде на вас не навалится сам Харад", - подумал Фолко.
   - Судя по тому, как они обустраиваются на новых местах, - несомненно.
   - Всегда лучше недооценить опасность, чем переоценить ее... - проворчал
Фарнак. - Но,  проклятье,  мои люди устали,  клянусь Морским  Отцом!  И
половина дружины осталась в Тарне!
   - Для разведки многого не надо, старый друг, - усмехнулся Вингетор.  -
Соберем охотников.
   - Две команды на одном корабле? - Фарнак поморщился. -  Мордобоем дело
кончится, ты же знаешь!
   - Нет. Два небольших корабля. Твой "Крылатый  Змей" и  моя "Скопа".
Двенадцать десятков мечей. Достаточно.
   - Клянусь Морским Отцом! Если бы не тот перьерукий в твоем подвале... и
рассказы моих старых друзей... я сказал бы, что тебе снятся страшные сны,
о сильномогучий, не взыщи за прямую речь!..
   - Кстати о перьеруком, - мрачно обронил Вингетор. - Фелластр сбежал.
   - Как сбежал? - хором воскликнули все остальные.
   - Именно так, - Вингетор с досадой сжал кулак, - сумел  сбежать из-под
замка, убив трех стражей - опытных, бывалых воинов...  Я подозреваю,  что
ему помог кто-то из челяди... Не стану оскорблять слух моих собеседников
этими незначительными подробностями... Важно одно:  Фелластр  сбежал, и,
бесспорно, скоро мы о нем услышим. Впрочем, готовиться к походу нам это не
помешает. А мешкать не следует...
   - Да, осенние шторма скоро... - проворчал Фарнак. - Хорошо бы успеть
проскользнуть у  них под  носом...  Там-то, дальше к  югу,  поспокойнее
будет...
   - Я надеюсь,  что через  неделю  мы  отвалим.  - Вингетор неожиданно
поднялся. - Я все-таки попытаюсь предупредить старейшин...
   - Ну, а мне надо расшевелить своих... - Фарнак допил  пиво. -  Идемте,
друзья...


   СЕНТЯБРЬ, 21, УМБАР

   Фолко стоял на узкой носовой палубе "Скопы". Этому кораблику, всего  о
шести  парах весел, скорее подходило  имя "дракончик", нежели гордое
"дракон". Легкий, верткий и ходкий, он предназначался для  стремительных
рейдов, разведки и набегов на незащищенные края.  Теперь  ему предстояло
бросить вызов могучей  и таинственной державе, точно  Феникс  из  пепла
возникшей за самыми дальними рубежами ведомых в Гондоре и Арноре земель.
   Следом за "Скопой" из гавани выходил "Крылатый Змей" -  тоже  на  шести
парах весел, такой же длинный, узкий и быстрый. Ветра менялись; важно было
поймать северный или северо-западный и проскочить Умбар за несколько дней,
не останавливаясь на ночлег. Кормчие торопились. И не без оснований.
   Несколько месяцев Фолко не был в Умбаре и не мог не поразиться  царящей
в городе тревоге. Драки с харадримами вспыхивали повсеместно;  не  зря по
улицам день-деньской вышагивали дозорные. Южане не оставались в долгу -  и
все таверны, кабачки и тому  подобные  излюбленные эльдрингами  заведения
выставили солидную охрану. Из пустыни доходили зловещие  слухи:  правитель
Харада как будто  бы  решил раз  и навсегда покорить Умбар, захватив
единственную крупную гавань на всем тхеремском побережье. Правда, слухи не
мешали умбарским работорговцам успешно и прибыльно  сбывать живой  товар
харадским покупателям, среди которых почти исчезли свободные купцы - всех
невольников забирал сам правитель Великого Тхерема...
   Жалящий, злой Свет по-прежнему  беспрепятственно  разливался  по  южным
землям; а там, куда он не мог проникнуть, неизбежно начинала скапливаться
такая же злая Тьма.
   Соглядатаи донесли тану Старху: его враги  вышли в  море. Он считал
Фарнака своим кровным врагом с того самого момента, как тот обошел его  в
гонке к умбарским пирсам. И даже не задумывался о том, что раньше он давно
и думать бы забыл об этой неприятности - ну, разумеется, устроив  Фарнаку
пару-тройку "приятных" сюрпризов. На сей раз сюрпризы устроить не  удалось
- и это странным образом лишало Старха сна  и покоя. Не радовали даже
крупные барыши от продажи невольников.
   - Тан! - Хирбах, один из десятников Старха, неловко топтался на пороге.
- Они вышли в море, мой тан. Два корабля. "Крылатый  Змей" старой лисы
Фарнака  и "Скопа"  этого гондорского  выползка  Вингетора.  На   обеих
посудинах, видит Морской Отец, едва ли больше полутора сотен  мечей -  а
скорее всего, и тех не наберется.
   - Отлично, - процедил сквозь зубы Старх. - Мы идем следом.  Их  лоханки
хоть и вертлявы, а до Двурогой Скалы им от нас не оторваться.  Голубятника
сюда!
   Некоторое время спустя обученная  птица взмыла в  поднебесье, неся
свернутое  трубочкой письмо Старха,  адресованное  сильномогучему  тану
Скиллудру...


   ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ЗАПАДНАЯ ОКОНЕЧНОСТЬ ХЛАВИЙСКИХ ГОР

   - Ну вот и дошли, - спокойно заметил Санделло.
   - Дошли, - выдохнула Тубала.
   По правую руку от них вздымались громады Хлавийских Гор (по-тхеремски -
Горы Ледяных Потоков). Горбун и воительница обогнули исполинский хребет по
узкой прибрежной полосе  между скалами  и океаном, шириной  едва  ли  в
четверть лиги. Здесь кончались тхеремские владения. Когда-то от Моря до
гор тянулась настоящая высокая стена с башнями, но потом края к югу от гор
опустели - и правитель Тхерема счел разорительным держать большой гарнизон
так далеко от столицы. Стена мало-помалу пришла в негодность, буйный южный
лес волной нахлынул  на  нее,  оплел гибкими  лозами, подкопал корнями,
расшатал каменные блоки проросшей в швах травой.  Караульные  башни были
покинуты... но так только казалось.
   Взобравшись повыше, Санделло и Тубала смотрели на покосившуюся  пузатую
башню. На темной от  времени крыше  виднелись свежие,  светлые заплаты.
Кто-то попытался кое-как привести в порядок башню... неужто тхеремцы?
   - Коней через стену не поднимешь, да и я стар уже по скалам прыгать,  -
проговорил Санделло. - Видишь - они ворота еще починить не успели?  А за
ними - тропа?
   Тубала молча кивнула.
   - Вот там и проедем. Не знаю, кого нам тут послала судьба...
   - Но кем бы они ни  оказались,  им  крупно  не  повезло,  - подхватила
Тубала.
   Горбун  холодно усмехнулся.  Правая  рука  его погладила  перевязь  с
метательными ножами.
   ...Наверное,  это походило на   ночной  кошмар,  только   отчего-то
привидевшийся при ярком свете, средь бела дня... Из  чащи  вырвались двое
всадников; прогудел чудовищный лук  в руках  горбуна,  свистнула первая
стрела - один из часовых, смуглолицый горбоносый воин, умер, не успев даже
понять, что умирает. Мелькнул  брошенный нож  - тяжелое  лезвие  пробило
кованый панцирь второго стражника. Клинок, пущенный тонкой девичьей рукой,
с легкостью прошил стальную на грудную пластину, что могла выдержать даже
арбалетный болт...
   Когда-то широкий воротный проем закрывали  массивные створки; время,
дожди и прочие южные прелести превратили доски  в труху. Обосновавшийся
здесь отряд начал было чинить их, но успел навесить только одну  половину.
Вторую - на всякий случай - перегораживала рогатка.
   Тубала оказалась на корпус впереди горбуна. И пока тот  натягивал лук,
взяв на прицел выскочившего на гребень стены копейщика, девушка в один миг
оказалась возле ворот. Навстречу вывернулся стражник с длинным протазаном
в руке; но прежде чем широкое лезвие страшного оружия опустилось,  снося
головы и коню, и всаднице, коротко и беспощадно  сверкнула сабля. Тонкий
клинок с легкостью рассек могучее, окованное железом  древко  и развалил
надвое тело слишком храброго южанина...
   За стеной уже вопили:
   - Хен-на! Хен-на!
   Санделло стрелами снял со стены двоих - уже натянувших было луки.
   Тубала рванула подвешенный справа от седла длинный серый  сверток.  Миг
спустя на свет появилось настоящее  стальное  чудовище  - так  что даже
видавший виды горбун присвистнул.
   В руках Тубалы оказался меч, громадный двуручный  меч:  широкая гарда,
два коротких дополнительных острия в нижней трети  лезвия; таким  оружием
могут сражаться лишь самые сильные и опытные воины.
   Девушка без всякого видимого усилия взметнула страшный клинок. Миг -  и
рогатка с сухим треском распалась надвое. Еще миг - и круговой удар снес
еще торчащие сверху жерди.
   - Дава-ай! - взвизгнула Тубала. Конь прянул через поверженную преграду,
опрокинув еще одного врага.
   Санделло последовал за девушкой.
   Узкая дорога сделала крутой поворот, заросли  надежно прикрыли двух
искателей приключений. Позади не смолкали разъяренные  вопли.  Лес мчался
навстречу...
   Они свернули. Раз, другой и третий, стараясь запутать и сбить со  следа
погоню. Приходилось выискивать разрывы в сплошной стене деревьев, петлять,
отыскивать ручьи и оттянувшиеся далеко от материнских скал каменные  осыпи
- потому что сзади не стихал песий перебрех.
   Но за ними гнались  настоящие мастера  своего  дела. Вопли: "Хен-на!
Хен-на! Куан-ло! Хен-на!" - приближались. Лошади Тубалы и  Санделло  несли
тяжелые вьюки; преследователи же скакали налегке.
   Горбун резко осадил коня.
   - Не уйти! - прохрипел он, скидывая лук. - Давай!..
   Тубала поняла без лишних слов.
   Узкая дорожка - совсем недавно проложенная  на  месте звериной тропы.
Слева - глухой лес, странный,  страшный  и чуждый северянину;  справа  -
топкое место, широкий и мелкий ручей, в котором запросто увязнешь...
   Первая стрела Санделло  вырвала из седла  скакавшего  впереди воина.
Горбун стрелял почти в упор; он успел выпустить еще одну стрелу, когда из
зарослей справа от дороги молнией вырвалась Тубала,  вскинув свой жуткий
двуручник.
   Сверкающее полукружье взмаха напрочь снесло голову лошади одного из
преследователей. Всадник полетел в пыль - и стрела аккуратно клюнула его в
не защищенную панцирем шею.  Над плечом и  головой Тубалы пропели  две
вражеские стрелы; но девушка, рыча, точно неистовый берсерк, не обратила
на них никакого внимания. Двуручный меч взлетел в позицию для удара так же
быстро, как и легкая сабелька; взмах - и верхняя половина тела всадника
рухнула, ноги и  крестец остались в  седле,  словно  все еще  куда-то
скакали...
   Санделло отбросил лук.
   Колечки на мече радостно и  беззаботно  зазвенели,  словно  детские
погремушки.
   Щербясь, вражье лезвие проскрежетало по кольцам. Разворот -  и рука
противника отделилась от туловища...
   Вокруг Тубалы кипел настоящий кровавый вихрь. Тяжеленный прямой меч  в
ее кажущихся такими нежными ручках порхал, словно бабочка, рубя направо  и
налево. Никто не успел не то что схватиться за луки, но  даже  и натянуть
поводья. В считанные секунды потеряв десятерых, преследователи попятились
было, но ненадолго. Кто-то дико завопил: "Куан-ло! Хен-на! Хен-на!" -  и
десяток уцелевших вновь бросился вперед...
   Наконец рухнул  последний.  Тубала  с презрительной  гримаской отерла
покрытый кровью двуручный меч и аккуратно привесила к седлу.
   - Лихо дралась, лихо, - заметил Санделло. - Но задерживаться тут, право
же, не стоит.
   - Но... это ведь не тхеремцы! - удивилась  воительница,  на  мгновение
вглядевшись в лицо одного из убитых.
   - Разумеется, нет. Только сейчас поняла? И не обратила внимания,  что
рогатка в воротах закрывала дорогу с севера на юг,  а не наоборот?  -
усмехнулся Санделло, тронув поводья.
   - И твоим Авари мы дорогу открыли... - прошипела Тубала, поджимая губы.
   - Открыли, - без улыбки кивнул горбун. - Но это и к  лучшему.  Все их
стрелы не отразить даже тебе, моя лучшая ученица...  Уж  у них-то хватит
ума, случись что, не лезть к тебе под меч...


   Миновало  еще два  дня.  Предгорные  влажные леса кончились;   перед
странниками  вновь распахнулась бескрайняя степь, по которой  бродили
неисчислимые стада рогатых антилоп.
   - Ну, куда путь держим? -  сварливо  осведомилась  Тубала, когда  они
остановились на вершине сглаженного ветрами и водой холма.
   - Отойди-ка шагов на полсотни и не мешай  мне,  - спокойно проговорил
горбун, твердо глядя в глаза воительнице. - Нечего тебе на это смотреть.
   - Это еще почему? - вскинулась было Тубала, но взгляд холодных глаз
Санделло остался тверд, и воительница, бормоча под нос такие словечки, что
вогнали бы в краску  самого  отъявленного  забулдыгу-эльдринга,  поплелась
прочь.
   Санделло достал Талисман Олмера.
   Тубала дернулась, как от удара, едва  тусклый ободок желтого  металла
(неровный, с царапинами, местами даже помятый) вынырнул из кожаной зепи на
поясе горбуна.
   Немного погодя Санделло выпрямился:
   - Теперь нам строго на восток. Вдоль этих гор. Поехали...


   Бывший сборщик податей Миллог и неотступно сопровождавший его пес шли и
шли на восток. Они давно миновали Друвэйт Лаур, оставили позади Андраст, с
горем пополам, едва не утонув, переправились через  Лефнуи, прошли весь
Анфалас, крадучись обогнули Дол-Амрот, на похищенной лодке одолели  устье
Андуина Великого и вступили в  Южный Гондор.  В приморских поселениях
Миллога принимали за безумца, но в общем не гнали и не обижали, порой даже
подкармливая. Толстяк исхудал и пообносился; у пса можно было  пересчитать
все ребра. Они обшаривали каждый фут берега; Миллог расспрашивал рыбаков -
не попадался ли им утопленник? Над ним смеялись - откуда ж твой утопленник
здесь возьмется, ежели потонул аж за устьем Исены! Миллог не слушал
насмешек. Он просто поворачивался  и шел  дальше. К  тому  времени,  как
Санделло и  Тубала  добрались до Хлавийских Гор, Миллог и  пес   уже
приближались к Поросу.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. 1732 ГОД. ОСЕНЬ


ПРОЛОГ

   Узкая извилистая долина вела с  севера  на  юг, насквозь пронизав
Хлавийские Горы. Затененная черными телами отвесных скал, полная журчащих
водопадов, что срывались с огромных откосов. Несмотря на крутизну и высоту
горных стен, жаркое южное солнце все-таки заглядывало сюда, и долина пышно
зеленела. По ней вилась малозаметная, но все  же  упрямо  не  поддающаяся
натиску зарослей тропинка; протоптали ее явно люди, а не звери.  И сейчас
по этой тропинке с величайшим трудом двигались  двое. Юная девушка  с
льющимися волной золотистыми волосами - щеки ввалились, глаза запали;  она
еле передвигала ноги, тяжело опираясь на плечо  спутника  - немолодого
седовласого мужчины  с худым  обветренным лицом  и глубоко  посаженными
горящими глазами. Одежду странникам заменяли обгорелые лохмотья. На  плече
мужчины висел наспех сработанный лук; за веревочный пояс заткнута тонкая
изящная сабля с небольшой рукоятью. За спиной приторочен второй меч - куда
длиннее и тяжелее. Оружие  примотано намертво -  из-за длины  выхватить
клинок все равно невозможно. Одной рукой мужчина крепко обнимал  за  талию
свою спутницу, практически волоча девчонку на себе.
   Девушка так  обессилела, что  выглядела совершенно   безучастной   и
равнодушной к происходящему. Похоже, все силы ее души уходили на то, чтобы
заставить перемещаться эти  проклятые,  не  желающие  повиноваться  ноги.
Мужчина же, напротив, казался одержимым. Он ломил и ломил  вперед, словно
прорываясь сквозь вражьи ряды к одному ему  ведомой цели.  Темные  глаза
горели бешенством.
   Серый и Эовин пробивались на юг. Каким-то чудом, едва не умерев от
жажды, они одолели выжженную дотла, засыпанную пеплом равнину. Эовин ни за
что не выдержала бы такой путь в одиночку. Когда  сознание  уже начинало
мутиться, глаза ее видели склонившееся над ней  перекошенное, искаженное
лицо Серого; губы его шептали какие-то слова,  и тогда  странным  образом
прибавлялось сил и жажда отступала.
   А потом на краю пепельной пустыни они нашли небольшой ручеек, сбегавший
с гор к случайно уцелевшей от огня рощице... Как они пили!..
   ...Последнее, что  помнила Эовин, -  взметнувшиеся со всех сторон
занавесы гудящего пламени. Нестерпимый жар опалил лицо и руки... от боли
она тотчас повалилась в обморок, не успев даже испугаться или  подумать  о
смерти. А когда пришла в себя, уже настал вечер. Огонь  уступил в  битве
дождю, поле брани превратилось в покрытое засохшей грязью кладбище.
   - Их... никого... нет... - раздельно, точно глухой, выговорил Серый,  и
Эовин внезапно поняла, что он сидит вот так, повторяя одно и то же,  уже
очень давно - быть может, сутки или даже больше.
   Серый перетащил бесчувственную девушку к небольшому родничку, каким-то
чудом вновь пробившемуся сквозь грязь и пепел. Все, что у них осталось,  -
это сабля Эовин и найденный Серым меч.
   - Их... никого... нет... - вновь повторил Серый, вставая. - А  ведь  я
должен был их спасти. Я обещал им! - выкрикнул он, вдруг сжимая кулаки.  -
Обещал!
   - Что... - пролепетала Эовин.
   - Когда мы ворвались  в пламя, -  мрачно, но совершенно спокойно
проговорил Серый, - я сказал ему: "Остановись!" Но оно не послушалось...
   "Спятил!" - с ужасом подумала Эовин.
   - Думаешь, я  повредился  рассудком?  - словно прочитав ее мысли,
усмехнулся Серый. - Отнюдь. Смотри!
   Его кулак врезался в  покрытую  пеплом  землю.  Взвилось  серо-черное
облачко; и внезапно заалели пышущие жаром угли. Миг, другой... и вот  уже
поднялся первый язычок пламени.  Что там  горело? Неведомо...  Прошедшая
пламенная стена выжгла все, что могло гореть...
   По лбу Серого обильно катился пот, оставляя грязно-черные  разводы на
покрытом копотью лице. Он тяжело, прерывисто дышал.
   - Могу зажечь. А могу и погасить. Смотри!
   Серый вновь вытянул руку -  пальцы  сжаты в  кулак.  Наставил  его на
новосотворенный огонь - и напрягся. Лицо свело судорогой.
   Язычок пламени задрожал и  исчез,  угли  злобно  зашипели, окутавшись
паром, словно кто-то плеснул на них водой.
   - Ты волшебник! - вырвалось у Эовин. - Самый настоящий волшебник!
   - Я? Волшебник? О нет! - Серый горько рассмеялся. - Если  бы  это было
так! Я не отмерял бы тогда в цепях весь путь невольника! А здесь, на поле,
нашел бы способ спасти всех, сражавшихся вместе со мной! Нет, Эовин, нет.
Больше я ничего не умею. Когда огонь пошел на нас и я понял, что спасения
нет... то вдруг почувствовал себя в силах обуздать пламя...  уберечь хотя
бы тех, кого судьба поставила биться в этом бою со мной бок  о бок... Но
вытащил только тебя! Спросишь - почему? Не знаю! Кто-то остановил  меня...
Кто-то словно подставил мне подножку... Хотелось бы знать - кто?.. Ладно,
двинемся дальше - на юг. Какая-то Сила гонит меня туда... я чувствую,  что
там - все ответы, там - вся истина... Кто я? Каково мое настоящее имя? Где
моя родина? И еще... смотри!
   Серый взялся за меч. Длинный, почти в четыре фута, с широким лезвием, -
таким оружием удобно и рубить, и колоть, можно биться, держа и  одной,  и
двумя руками. На праздниках и турнирах в Хорнбуге Эовин  видела  могучих
воинов с подобными клинками. Главным образом такой меч хорош в конном бою,
но и в пешем тоже, - вспомнила Эовин слова  учителя.  В Рохане воинским
искусствам учили всех - и мальчишек и девчонок...
   Серый взялся за меч. Миг - и лезвие свистнуло, вспарывая воздух; клинок
мгновенно  превратился в  туманное  облако,   окутавшее   Серого.   Эовин
оторопела. Таким мечом не играют, как легкой тросточкой! Так можно крутить
саблю - но не четырехфутовый клинок!
   Серый резко повернулся  вокруг  себя. Левая  рука  подхватила  рукоять
пониже правой ладони, клинок взвизгнул; вспыхнула  молния  удара.  Окажись
там воин даже в полном доспехе - его разрубило бы надвое.
   - Вот так. - Серый опустил оружие. - Там, где я жил раньше, меня даже в
ополчение не взяли... не знал, с какого конца за меч берутся...
   Путникам  повезло -  они наткнулись на ведущую  вверх,   в   горы,
малоприметную тропку. Она не подвела Правда, плохо  было  с едой.  Серый
смастерил лук, надергав нитей для тетивы прямо из их одежды. Стрелы у него
- даром что без железных наконечников, а просто  обожженные  на  костре  -
оказались отлично сбалансированы и летели куда надо, - но дичи попадалось
очень мало, приходилось есть коренья и какие-то подозрительные травы, от
которых потом шумело в голове, а мысли путались. Эовин еле-еле отлежалась
после одного такого обеда...
   Ущелье казалось мертвым - ни людей, ни зверья, лишь изредка взмывали  к
небу птицы. Дорога долго тянулась вверх, и  каждый  шаг давался  Эовин
труднее предыдущего; но наконец настал день,  когда они  миновали  излом
хребта и двинулись вниз.



ГЛАВА ПЕРВАЯ

   СЕНТЯБРЬ, 28, ТРАВЕРЗ ЗАПАДНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ ХЛАВИЙСКИХ ГОР

   Левая рука  медленно  наливалась  томительной,  тянущей болью. Вскоре
прибавится жжение. Все будет как обычно - Фолко уже  привык  к приступам.
Они повторялись с унылым, размеренным постоянством каждые четыре дня  и
длились по часу и более. Когда становилось совершенно невтерпеж, хоббит
начинал скрипеть зубами. Друзья ничем не могли помочь  - даже опытный  в
целительстве Вингетор. Оставалось только терпеть, надеясь, что  рано  или
поздно им удастся добраться  до  источника этого  проклятого  Света -  и
погасить его.
   На крошечной "Скопе" было совсем мало места. Пространство под  палубой
забили припасами; Фолко насилу смог приткнуться в уголке. Проклятая  боль!
Близится берег, первая разведка, - а он валяется тут с  чувством, словно
его левая рука побывала в гнезде диких пчел!
   Превозмогая себя, Фолко все же поднялся на палубу. "Скопа" из-за  малой
осадки легко  могла подойти  к самому берегу,  но  кормчий Вингетора,
светловолосый  гигант  Освальд,  осторожничал, не   желая   рисковать   в
незнакомом месте. На волны сбросили небольшую лодчонку.
   Баюкая левую  руку, Фолко  с завистью смотрел, как  Торин и  Малыш
устраиваются на поперечной банке. С ними отправлялись еще двое из  команды
Вингетора. "Крылатый Змей" Фарнака тоже высылал разведку.
   Восемь воинов выбрались на берег. Открылась старая стена  с башнями,
сооруженная здесь Тхеремом в незапамятные времена; остроглазый  Хьярриди,
напросившийся таки в этот поход  простым десятником,  углядел дымок  над
одной из башен. Это показалось странным - укрепления, по словам  Вингетора
и  Фарнака,  давным-давно  покинуты. Решили узнать,  в чем  дело; было
строго-настрого  ведено  не  ввязываться в  драку.  Поэтому лодки  плыли
открыто, ни от кого не прячась; другое дело, что на кораблях затаились,
готовые в любой миг к бою, лучники и арбалетчики.
   Уловка сработала. Фолко не сомневался, что за ними уже давно наблюдают,
- он чувствовал чужое  внимание, чужие  пристальные взгляды, что  жадно
обшаривали остановившиеся корабли. Шестеро  эльдрингов  и двое гномов
остановились у самой черты прибоя, не торопясь идти  дальше. И  правильно
сделали - навстречу им вышел целый отряд.
   Всего десятка два - люди и перьерукие. Луки, копья, легкие щиты -  у
сородичей Фелластра; длинные кольчатые рубахи и высокие островерхие  шлемы
- у их соратников. Разговор  длился  недолго -  хотя  расстались  стороны
вполне мирно.
   - ...Не знаю даже, что и сказать. - Торин в смущении чесал затылок всей
пятерней. - Нормальные люди. И перьерукие эти... с ними можно  говорить!
Речи мы их, понятно, не разумели, но там нашелся один, кто складно  лепит
по-тхеремски...
   - С ним я и побеседовал, - подхватил Рагнур. - Короче, это  пограничная
стража великой империи Хенна  - или  Хенны...  Он  у них  что-то  вроде
небожителя. Какое-то время назад его озарила  истина, и... все  племена
склонились пред ним. Он наполняет радостью сердца  верных  слуг  своих,  а
отступников и врагов карает безумием... Ну и все такое прочее.
   - Тут я сказал; мол, повидаться хотим, приобщиться  его благости,  -
продолжал Торин. - Это им, похоже, понравилось. Надо плыть, короче, на юг
- до устья Каменки. На месте Нардоза они теперь свой город возводят...  И
подняться вверх по течению. Там, дескать, будет  тракт к  ставке  этого
самого Хенны...
   - А у него что, столицы нет? - жадно спросил Фолко.
   - У кого? У Хенны? Да вроде как и в самом деле нет. Он кочует по  южным
отрогам Хлавийских Гор, где берет начало Каменка, -  отозвался Рагнур.  -
Где-то там он и обретается...
   - Идти на двух "драконах" в глубь материка... гм... -  в задумчивости
прогудел Фарнак. - А реку они в любой момент перекроют... Да-а...
   - Невесело, согласен, - кивнул Вингетор.
   - Мы спросили у этих напрямик,  - продолжал  Рагнур. -  Их  набольший
ответил: мол, Великий Хенна всегда рад желающим вкусить  его благости.  Я
сказал: мы вооружены. Они ответили: нам, то есть им, нечего бояться.
   - А потом мы узнали и кое-что еще,  - продолжил  Торин.  - Они  стали
выпытывать, откуда мы; Рагнур сказал; из Умбара, с Севера.  Их  начальник
покивал и осведомился, не за двумя ли преступниками мы гонимся...
   - Это потому, что я хотел  узнать  - не проезжал ли тут  кто-то  в
последнее время! - вставил кхандец. -  Спросил просто ради того,  чтобы
понять,  зачем здесь  сидит вся  эта орава  и от кого они  охраняют
давным-давно никому уже не нужные стены. А в ответ услышал...
   - Что совсем недавно через их заставу обманом, коварством и черным злым
чародейством прорвались двое,  без сомнения,  беглых  убийц.  Напустив
колдовства, они убили нескольких стражей...
   - Вот это да! Кто ж такие? - вырвалось у Фолко.
   Торин мрачно улыбнулся:
   - Сейчас поймешь. Одна девушка, совсем молодая, с  темно-русыми
волосами. Сражается  точно вырвавшийся  из  подземелий  демон.  Второй...
немолодой уже мужик, тоже крепкий боец, лучник... и горбатый в придачу.
   Фолко похолодел. Вот это да! Ну что ж, они  не  ошиблись. Раз  уж  сам
Санделло отмерил сотни и сотни лиг, стремясь на Юг, - значит, и  им  давно
уже следовало туда отправиться. Хоббит даже не заметил, как ушла боль...
   Санделло на Юге! А русоволосая дева-воительница - уж  больно  смахивает
на Тубалу! Где же они встретились, как нашли друг друга? Впрочем,  так ли
это важно теперь...
   - Мы, разумеется, сказали, что крайне возмущены, - закончил Рагнур.  -
Э, а чего это вы так смотрите? Знакомы с удалой парочкой?
   - Так девчонку и ты знать должен... - проворчал Торин.
   - Тубала?.. Ну да, понятно. А второй? Горбун?
   - Тоже наш старый знакомец...
   Корабли шли дальше на юг.


   СЕНТЯБРЬ, 30, ИСТОКИ КАМЕНКИ, ЮЖНЫЙ СКЛОН ХЛАВИЙСКИХ ГОР

   - Вот и все. - Серый осторожно опустил бесчувственную Эовин на мягкую
траву. Последние два дня девушка оставалась в беспамятстве. Серый мог лишь
поить ее, хотя после того, как  они спустились с  перевала  дичи  стало
больше. -  Дошли.  - Он склонился  над девушкой,  осторожно коснувшись
шершавой ладонью лба.
   - Дошли, но она умирает, - вдруг четко и спокойно сказал он сам себе. -
Духи гор выпили всю ее силу... А меня они отчего-то побоялись... Ты должен
вспомнить, что теперь делать... Должен вспомнить!
   Воин двигался медленно и как-то неуверенно словно во сне и будто бы сам
удивляясь. Длинный четырехфутовый меч  он  воткнул возле  головы  лежащей
Эовин, так чтобы тень от перекрестья падала на левую часть груди, там, где
сердце. Легкую изогнутую саблю Серый воткнул у девушки в ногах; сам  встал
спиной к западу и лицом к востоку, широко раскинул руки и запел.
   Это была древняя и страшная песнь, на забытом языке племен  Востока;  у
поднимающегося Солнца и встающей Луны черпали  они силы,  влагая  их  в
заклинательные песни; размеренным речитативом текли странные трехстишия, и
тень креста на груди Эовин становилась все гуще и темнее...
   Когда из-под этой тени внезапно хлынула  черная  кровь,  девушка со
вздохом открыла глаза:
   - Что?.. Где?.. Кровь...
   Серый обессиленно упал на колени.
   - Поешь... - выдохнул он.  - Поешь... я  там...  пару  птиц  сбил...
зажарил. Ты... поешь...
   К вечеру Эовин совсем приободрилась.  Они уже  совсем  было  собрались
двигаться  дальше, вниз,  на  равнину,  вдоль берега неширокой  быстрой
речушки, когда Серый внезапно выпрямился и резким движением  выдернул  меч
из земли. В отдалении показались всадники. Будто неведомым образом прознав
о двух миновавших горы изгоях, они во весь опор летели прямо к ним.
   Эовин потянулась за саблей; Серый  поднял  меч на изготовку. Позади
густые, непролазные заросли (эх, жаль, от скал далеко отошли!) - дорого  ж
они им дадутся, если только у нападающих не окажется стрел!
   Всадники быстро окружили Серого и Эовин. Высокие, сильные  воины,  в
длинных кольчугах, с мощными, под  стать хазгским,  луками  и недлинными
кривыми саблями. Бойцов было десятка полтора - явно видавших виды.
   Трое  спешились и, разматывая арканы,  осторожно полезли  на  холм.
Остальные держали на прицеле Серого.
   Эовин сжалась, стискивая саблю. Будь что будет. Но живой  она им не
дастся! Хватит, побыла уже рабой!
   Трое с арканами не торопились. Окруженным деться некуда. Пусть пришелец
размахивает длинным мечом - никто под его удары не полезет... А  дернется,
сам вниз прыгнет - тут его стрелами и утыкают.
   Никто даже не озаботился спросить чужаков - откуда они, зачем, куда
идут... Вязать - а там разберемся.
   Взлетел первый аркан, и сразу же, молнией, за ним - второй.
   Серый взмахнул мечом. Тяжелым полуторным мечом  не  разрубить легкую
летящую веревку, это под силу только лучшим из лучших бойцов - но клинок в
руке Серого обернулся свистящим вихрем... арканы еще летели, но каждый был
уже рассечен натрое. Петли бессильно упали под ноги  Серому; а  увесистый
меч, точно влитой, замер в отнюдь не бугрящейся мускулами руке немолодого
воина.
   Горбоносые стражники переглянулись. Они явно понимали толк  в мечах  и
видели, что столкнулись с чем-то из ряда вон  выходящим.  Самое разумное
теперь   -   попытаться  вступить   в   переговоры  (продолжая   держать
подозрительных чужаков на прицеле), а уж потом...
   Позади первой линии  воинов  в кольчугах  на  смирной лошадке  сидел
невысокий человечек в скромном коричневом одеянии, без оружия. Именно  он,
когда всадники начали с  сомнением переглядываться, вдруг  привстал  в
стременах и завопил, точнее, даже заверещал высоким надтреснутым голосом:
   - Кул-ла! Кул-ла-а, Хенна, Хенна, Хенна-а!!!
   Высокий, режущий визг был нестерпим. Эовин упала на колени  и,  выронив
саблю, зажала уши ладонями.
   Серый пошатнулся и схватился за грудь,  словно  получил удар незримым
оружием.
   Спокойных, опытных, выдержанных воинов, что явно  не  собирались  даром
класть свои жизни, в один миг сменили обезумевшие, жаждущие крови  дикари,
возомнившие себя бессмертными.
   Подхватив клинок,  Эовин вскочила на   ноги.   Серый,  оправившись,
размахнулся мечом. На них катилась Смерть - катилась, разорвав воплями рты
и округлив безумные глаза. Эовин казалось -  она видит  на  губах воинов
проступившую пену, словно у больных падучей.
   Они бежали со всех сторон - кто-то даже вломился  в кусты, с  яростью
рубя их саблей, точно злейших врагов. Человек семь одновременно  оказались
возле Серого и Эовин.
   Девушку учили сражаться. И потому первый нацеленный в нее выпад  Эовин
отвела, ловко отскочив в сторону. Кольчужная рубаха промахнувшегося  воина
спускалась до колен, но поножей он не носил. Эовин изо всей силы рубанула
по ногам. Рубанула и повела клинок на  себя, как  учили...  Враг  истошно
заорал от боли, падая навзничь.
   А Серый уже вовсю крутил свой длинный меч. Клинок ломал тонкие сабли,
точно бревно - тростинки. Но даже оставшись  с бесполезными обрубками,
воины Хенны не отступали, и тогда меч  разил -  безжалостно,  беспощадно,
насмерть, вспарывая кольчуги и снося головы... Пятеро  нападавших  погибли
прежде, чем успели понять, что происходит.
   Любого другого врага подобное бы заставило  остановиться, отступить,
взяться за луки и спокойно прикончить чересчур умелого мечника. Но не этих
несчастных. Они нападали, пытаясь свалить Серого голыми руками.
   Человечек в коричневом вновь  встал в  стременах.  Теперь  он  вопил
безостановочно, вернее, визжал, точно свинья под ножом. Лицо Серого, и без
того залитое потом, исказилось от боли - но рубить он не перестал.
   Эовин оказалась оттертой в сторону. О ней все забыли - только бился  и
грыз землю раненный девушкой враг. А смертоносное оружие Серого все разило
и разило, прорубая шлемы, отсекая руки... Вся  земля вокруг была залита
кровью. Последнего из нападавших Серый развалил надвое страшным ударом
сверху.
   Уцелевший человечек в коричневом тотчас повернул коня и, хлестнув его,
поскакал прочь.
   - Уф-ф-ф... - Серый устало опустился на землю. - Ты цела?
   - Цела...
   - Испугалась?
   - Ага... Ужасно... - Эовин покраснела от стыда.
   - Разве ж правда постыдной бывает? - негромко заметил Серый, медленными
движениями стирая кровь  с клинка.  - Вставай, пошли. Коней  хорошо  б
поймать... да кольчуг целых поискать.  Я там, кажется, кой-кому просто
головы снес...
   Некоторое время спустя двое облаченных в кольчужные рубахи странников
отправились дальше. У Эовин полы кольчуги доходили мало что не до пят - но
Серый настоял.
   - От случайной стрелы защитит. Если же в упор - то и  кованые латы не
уберегут... Ладно, поедем Судьбе навстречу. Чувствую, недолго нам осталось
странствовать... Едем!
   - А что это за странные люди? И кто этот в коричневом?
   - Кто здесь живет, я не знаю,  - покачал  головой Серый. -  И клич
"Хенна!" слышу впервые. Но... видать, в нем сильные чары! Меня едва надвое
не разорвало, как его  услыхал...  И свет...  по  глазам... яркий-яркий,
ослепительный... Ух! Насилу выдержал...
   Эовин направила коня ближе.
   - С-серый... скажи мне... скажи правду... Ты - колдун, я знаю...  но...
может... ты не нашего рода? Не людского?
   - Не людского? Чушь! - вдруг рассердился  Серый,  глаза его  полыхнули
яростью. - А какого же еще? Эльфийского, что ли?
   - Перворожденные владеют могучей магией, говорили в Рохане...
   - Разве я на эльфа похож?
   - Колдовством можно сменить облик...
   - Ерунда! - Серый злился все сильнее и сильнее. - Нашла с кем сравнить!
Я человек! Понятно?
   - Но ты владеешь Силой...
   - Вот это я и хочу узнать - что это за такая Сила! - прорычал Серый.  -
Откуда взялась и чего хочет!.. А теперь  хватит  пустых  разговоров! Надо
убираться отсюда, и поживей!


   ОКТЯБРЬ, 1, ЮЖНЫЕ ОТРОГИ ХЛАВИЙСКИХ ГОР

   Это была  славная погоня.  Почти десять дней не менее  трех  сотен
всадников преследовали Тубалу и Санделло по  пятам.  Здесь,  во  владениях
загадочного Хенны, приказы выполнялись четко и без промедлений.  Стражники
с пограничного рубежа, верно,  быстро  доложили  куда  следует,  и с  юга
подтянулись подкрепления. К конным отрядам присоединились пешие; кольцо
неумолимо сжималось.
   Местность тут была дика и необитаема. Горбуну и воительнице приходилось
все туже и туже подтягивать пояса - преследователи висели на плечах.  Тут
не до охоты! Санделло  лишь  изредка удавалось  подстрелить какую-нибудь
съедобную тварь.
   Первой не выдержала Тубала:
   - Сколько можно бегать,  как зайцы?!  Устроим засаду.  Покажем этим
мерзавцам, как гоняться за нами! Если ты против - я сделаю это одна! Сила
моя возросла...
   Санделло внезапно прищурился.
   - Так что теперь я могу куда больше,  чем раньше!  Я уложу  их  целую
сотню!
   - А сто первый уложит тебя, - невозмутимо заметил Санделло.
   - Это вряд ли!
   - Не беспокойся, уложит. И быстрее, чем ты думаешь. Ты ловко  крутишь
меч, не спорю, - но уложить сотню никому не под  силу. Ты не справишься
даже с тремя десятками. Разве я не видел, что к концу боя у тебя совсем не
осталось сил? Еще немного, и ты бы не выдержала...
   Покраснев   до   корней   волос,     Тубала    прошипела    что-то
неопределенно-яростное.
   - Поэтому слушай меня. - Санделло говорил спокойно и  уверенно, словно
за плечами его следовал целый конный отряд в добрую тысячу сабель. - И не
спорь, если не хочешь раньше времени отправиться за Двери Ночи!
   Солнце уже клонилось  к закату.  Путь  Тубале  и Санделло преградила
очередная глубокая долина,  пролегшая меж  отрогами  хребта. Предстояло
спуститься по склону, поросшему редким кустарником. Горбун внезапно поднял
руку.
   - Стой! - еле слышно приказал он. - Они там.
   - С чего ты взял? - тут же заспорила воительница.
   - Говорю тебе, они там!
   - Тебе это подсказывает Талисман, который ты носишь невесть по какому
праву?
   - Наверное, прав у меня побольше, чем у тебя! - отрезал  горбун. -  А
если будешь спорить - он точно достанется тем, кто гонится за нами!
   - Что ж ты предлагаешь? - подбоченилась Тубала.
   - Сворачивать, - коротко бросил старый мечник.
   - Куда?
   - На юг. Другого выхода нет. Ты полезешь на ту сторону под стрелы?
   - Отобью! - самоуверенно бросила Тубала.
   - И коню предназначенные - тоже? - Санделло был очень терпелив.
   Тубала промолчала.
   - Тебя не остужать - давно бы голову потеряла, - наставительно  заметил
Санделло.
   Горбун  постоял,  прищурившись, высматривая  что-то  в   зарослях  на
противоположной стороне долины. Потом спокойно снял с плеча  лук,  наложил
тяжелую стрелу с узким граненым  наконечником, каким  пробивают доспехи,
вскинул оружие и, почти не целясь, отпустил тетиву.
   То ли солнце блеснуло на броне кого-то из поимщиков, то ли шевельнулась
некстати ветка, выдав неосторожное движение, - так или иначе, с  треском
ломая  ветви,  по  склону  покатилось  пробитое  навылет тело.  С такого
расстояния хазгский лук разил наповал.
   - Теперь поняла? - Санделло резко повернул коня.
   - Хен-на! Хен-на! Хен-на-а! - истошно завопил кто-то невидимый, и вниз
по склону тотчас бросились десятки людей -  и в  том числе  перьерукие.
Тубала, зловеще оскалив зубы, вырвала из чехла свое двуручное чудовище.
   - Лучше побереги силы. - Кольца на мече Санделло коротко тренькнули.
   Враги, пешие и конные, окружали их со всех сторон.
   - Убедилась? - ледяным голосом проговорил Санделло.
   Тубала только шипела.
   Они не успели никуда уйти.  Среди редких зарослей,  на  самом краю
непролазного леса,  вновь вспыхнула  схватка.  Горбун   и   воительница
попытались прорваться сквозь ряды южан,  люди  и перьерукие умирали  с
предсмертным хрипом "Хенна!" - и даже несравненное мастерство  Санделло  и
Тубалы не могло одолеть эту доблесть.  Враги не щадили себя;  на  лицах
умирающих лежала печать блаженства.
   Горбуна и девушку отжимали все дальше и дальше к югу. Погоня длилась до
самой темноты.
   Когда настала ночь, из сил выбились и преследователи и  преследуемые.
Предгорные леса кончились, уступив место широким, привольным степям. Края
здесь, в отличие от горных отрогов,  были  вполне  обжитые -  Санделло  и
Тубала пересекли наезженную дорогу.
   Запаленные кони требовали отдыха. Пришлось остановиться.  Без коней  -
верная смерть.
   Санделло поднялся на холм. Все  вокруг  уже тонуло во мраке, солнце
скрылось за западным краем горизонта; горбун в первую очередь кинул взгляд
на восток - совсем неподалеку горели огоньки  костров,  и редкие порывы
ветра доносили многоголосое пение.
   Та же картина и на западе, и на юге... Темен оставался лишь север - но
там притаилась погоня.
   - Дорога одна - на юг. - Даже сейчас голос  старого воина  оставался
каменно-спокоен.
   - А почему не на восток или на запад?
   - Мы долго и  упорно  рвались на восток.  Подозреваю... что  здешние
заправилы догадываются зачем.
   - Интересно, как это им удалось, если даже я не знаю?
   - Ты их с собой не равняй! - сумрачно отрезал Санделло. - Неужели ты до
сих пор не поняла, зачем я тащу на юг Талисман Олмера...
   - И Черный Меч... - Тубала бледно усмехнулась.
   - Если ты столько знаешь,  то  стыдно  не  догадаться, -  невозмутимо
заметил горбун.
   - Догадаться? О чем?
   Санделло приблизил губы к уху девушки и что-то прошептал.
   Тубала коротко охнула и,  лишившись чувств,  обмякла на руках  вдруг
растерявшегося Санделло.


   ОКТЯБРЬ, 2, УСТЬЕ КАМЕНКИ

   После того как "Скопа" и "Крылатый Змей"  миновали  траверз Хлавийских
Гор, погода внезапно и резко испортилась. Как назло, дул сильный встречный
ветер; гребцы выбивались из сил. Поставив косой парус, "драконы" ломаными
галсами упрямо продвигались на юг. Пять полных дней корабли  боролись  с
непогодой - в то время как при попутном ветре прошли бы тот же путь  самое
большее за два.
   За весла брались все, даже Фолко, хотя  толстая рукоять  сделана была
явно не по хоббичьей мерке. Тяжелая работа выматывала; добровольцы начали
роптать. Понятно отчего; но легче  от  подобного знания не становилось.
Фолко не повторял своих попыток пробиться внутренним зрением к  источнику
загадочного Света - не хватало сил. Вдобавок, появление на границе царства
Хенны горбуна в компании Тубалы говорило очень о многом. Откуда  эти двое
могли знать друг друга? Или же встретились случайно и только потом  стали
соратниками?
   Хенна, Хенна, Хенна... На него снизошло просветление...
   "Вразуми меня Дьюрин, откуда оно могло взяться?"
   Первое, что приходит на ум, - Милость Валар.  Нет!  Если  это их дар,
то... то вряд ли тогда сошли бы с ума и ринулись на харадские  мечи  целые
орды несчастных перьеруких.  Не  растоптал бы   собственные   честь   и
достоинство мудрый и смелый  Эодрейд.  Не  погряз  бы  в отраве взаимной
ненависти Умбар. Разными бывают  дары  Сил,  порой они  горьки... но не
настолько страшны. Нет!
   Второе - Наследство Саурона. Фолко крепко помнил рассказы Теофраста  о
Черной Скале Харада! Быть может, этот самый Хенна -  некто вроде  Олмера,
прокладывающий себе путь ко власти благодаря  гибельному  магическому
талисману из прошлого? Нет, не похоже. Свет! Вот  главная загвоздка. Ни
Саурон, ни былой его повелитель, Мелкор, никогда не  пользовались  Светом.
Боялись они его и ненавидели - так, по крайней  мере, утверждают эльфы.
Оружие Саурона - Тьма... Не мог Хенна позаимствовать нечто  из  арсеналов
Барад-Дура. Конечно, если этот загадочный Свет и есть плоды "просветления"
Хенны...
   Третье - нечто совершенно неожиданное. Придумать можно все что угодно -
от Синих Магов до вмешательства Великого Орлангура. Нет, не  то. Орлангур
не вмешивается в людские дела, они для него - как игра мельтешащих бликов
на поверхности воды. Синие Маги... Наугрим... который то ли выжил, то ли
нет после страшного удара Олмера под стенами Серой Гавани... А еще?
   Появление кого-то из Майяр... Возвращение Гэндальфа...
   "Тьфу, пропасть!" - Хоббит досадливо поморщился.  Полезет же такое  в
голову... Пала Серая Гавань, пал Прямой Путь! Может статься, что и Авари,
Невозжелавшие, не сумеют найти дорогу на Заокраинный Запад, задайся  они
подобной целью...
   Фолко повернул эльфийский перстень камнем вверх.
   ...И тут же едва не ослеп. Чувство было такое,  словно  он  оказался  в
самом сердце ярящегося океана белого, снежно-чистого пламени. Оно не жгло,
оно разъедало, словно кислота, и разъедало не тело -  саму  душу. Даже
радужного мотылька Фолко не видел.
   Он был один в этом белом пламени, где верх  сливался  с низом, правая
сторона - с левой. Ни ориентиров, ни направления - одна только боль. Фолко
внезапно почувствовал  себя  маленьким,  напуганным, неопытным  хоббитом,
вдруг оказавшимся в пригорянском трактире один на один с бывалым мечником.
Умом Фолко понимал - точнее, пока еще помнил, - что  никуда  не  делся ни
океан, ни береговая полоса; над миром  по-прежнему светит солнце,  пусть
жаркое, но совсем не убийственное; под  ногами  - старое,  крепкое тело
"дракона". Он помнил это - но именно помнил. Мир, представший  внутреннему
взору, разительно отличался от видимого глазами. Собственно говоря,  мира,
как такового, тут вообще не было.
   Однако было кое-что иное. Где-то в яростном белом огне пряталось НЕЧТО;
боль обжигала вдвойне, когда  Фолко пытался  углядеть  это  незримое
средоточие Силы. Но именно боль стала  поводырем.  Усилием воли хоббит
погнал мотылька (а на самом деле - собственную свою мысль) - туда, вперед,
неважно, вверх или вниз, на восток или на запад, - главное, что вперед.
   Он помнил, что там, в недрах огненной круговерти, его подстерегают те
самые  таинственные   "заклинатели".  Однако   с   торжеством  неофита,
окунувшегося с головой в недоступный прочим смертным миг волшебства, Фолко
шел напролом. Его воля обрывала боль, заставляя умолкнуть терзаемую  плоть
"тонкого" тела, что обрел он, прибегнув к эльфийскому чародейству.
   Прошлый раз он видел  залитый Тьмой  мир -  мир,  пронзенный  узкой
солнечной шпагой; теперь место Тьмы  занял Свет,  с не меньшим  успехом
застилая глаза. Тогда сияла крошечная точка на лоне залитой мраком земли;
сейчас же открылось незримое сердце  огня, тайное сердце в  бьющемся  и
ярящемся от нерастраченной мощи океане неземного пламени. И  теперь  Фолко
сумел, одолев палящую боль, прорваться сквозь  все завесы -  прямиком  к
потайной сердцевине.
   Воображение, разбуженное запомнившимися с прошлого раза "повелителем" и
возможными "честивыми чародеями",  рисовало  хоббиту  мрачный  замок,
высоченные своды, теряющиеся во тьме, исполинские залы и - венец всего  -
вознесшийся черный трон...
   Однако все оказалось совершенно не так.
   Фолко   видел    внутренности    просторного   шатра    -    яркого
солнечно-золотистого цвета. Не было ни черных тронов,  ни  дымящихся
отравными испарениями курильниц. Пол в шатре  оказался  застелен  яркими,
разноцветными коврами, их покрывал причудливый орнамент.
   Ничего темного, зловещего, страшного; впрочем, Фолко давно уже привык -
жизнь не любит унылого однообразия черно-белой раскраски. Враг далеко не
всегда - жуткое страшилище, нелюдь, каковое должно с молодецким хаканьем
развалить клинком надвое (неважно, кто это -  безмозглое  чудище  или же
наделенный разумом и речью орк), он ведь тоже - случается - верит в  нечто
высокое...
   В шатре расположились пятеро людей. Четверо сидели в рад, поджав  ноги;
пятый устроился на возвышении из цветастых подушек,  высокий,  с чеканным
орлиным профилем,  с иссиня-черными волосами до плеч.  Лицо  окаймляла
аккуратная бородка. Глаза - темные, большие, чуть вытянутые, со странным
мерцанием в  глубине.  На  плечах  - просторная,  ниспадавшая волнистыми
складками  накидка драгоценного   сверкающего   шелка.  Пальцы   унизаны
перстнями, на роскошном, явно подгорной работы поясе - кинжал в  золотых
ножнах. Рубины, изумруды, крупные ограненные алмазы, синие сапфиры -  все
сокровища земных недр теснились на ножнах и гарде, свидетельствуя при этом
о полном отсутствии вкуса у владельца роскошного оружия.
   Собравшиеся говорили на странном  языке -  отрывистом, резком.  Фолко
напрягся, стараясь уловить хотя бы намеки на знакомые слова. Ведь хоббит
худо-бедно изъяснялся на каспийском и на синдаринском, на языке  всадников
Рохана и на суровом хазгском, на скудном дунландском  и на прямом,  как
стрела, языке истерлингов! Но на сей раз не преуспел.  Не  слышалось даже
харадских слов.
   Однако стоило напрячь волю, обратить  ее  в слух -  и говор  чужаков
волшебным образом превращался в понятные фразы, словно в  сознании  Фолко
кто-то повторял вслед за беседующими незнакомцами.
   - ...Таким образом, избавились мы от докучливых толп этих ни на что не
годных перьеруких. На нет сведена сила Тхерема. Теперь станет он легкой
добычей, - нараспев говорил один из четверых,  сидевший  с правого  края,
спиной к незримому Фолко.
   - Благодаря  мудрости  несравненного Хенны, дарованной ему  благими
Богами... - тотчас же подхватил сидевший по левую руку от говорившего.
   - Хватит! - неожиданно резко вмешался чернобородый человек  в шелковой
накидке, восседавший на возвышении, - судя по всему, как  раз тот  самый
загадочный Хенна. - Хватит лести, Боабдил! Ты знаешь: мы все, и  я в  том
числе, ничто перед мудростью и силой Богов. Им благоугодно  было  избрать
меня, оделить меня силой и мудростью, - но это лишь благодаря им.  Я есть
лишь их ничтожный служитель - как и вы все.
   Голос у Хенны силен и низок, настоящий бас, почти что рык. Глаза горели
волей и решимостью. Чем-то он очень-очень напоминал Олмера...
   - Мне ведомо, что в пределы владений Наших, - продолжал  тем временем
Хенна, - вступил отряд богомерзких эльфов. Почему я до сих пор не вижу их
голов? Каждый миг, пока их нечестивые сапоги топчут осиянную благодатью
землю, дарованную  мне Богами,  являет  собой тягчайшее  святотатство  и
оскорбление тех же всемилостивейших к Нам Богов. Саладин! Я хочу видеть их
головы!
   - Желание всемилостивейшего повелителя, под чьей стопой дрожит твердь
земная, есть закон для смиренного его слуги. Я,  Саладин,  принесу головы
отвратительных чудищ или расстанусь с жизнью.
   - Не так цветасто... - поморщился Хенна.
   - Виноват... - Саладин не то всхлипнул, не  то  поперхнулся,  но  Хенна
даже и не смотрел на него.
   - Ты хотел что-то сказать, наш верный Боабдил?
   - Дозволительно ли будет спросить всепокорнейшему слуге  Божественного
Хенну...
   - Сколько раз повторять, чтобы ты не смел именовать меня так! Оставьте
лесть для моих жен!
   - Виноват. - Боабдил тоже задрожал,  но  не  столь выразительно,  как
Саладин - уже пятившийся тем временем к выходу из шатра. Лица  его хоббит
по-прежнему не видел.  - Позволительно  ли  узнать  будет,  как провидел
повелитель явление на земли  наши  богомерзких эльфов?  Будучи  главным
чародеем, не смог узреть я их путей! А значит это, что служба  моя верная
стала не нужна более Хенне Божественному и может он немедленно отсечь  мне
голову или же сварить в масле кипящем!..
   К концу прочувствованной речи голос Боабдила  дрожал  от  слез, и  он,
точно безумный, с изрядной ловкостью бился лбом о  расстеленный  по  шатру
ковер.
   - Успокойся, мой верный Боабдил. - Хенна снисходительно усмехнулся.  -
Дарованная мне  Богами  власть, оказывается, в  силах  открыть  пути
осквернителей Божьего Замысла. Доселе не имел я случая понять сию  сторону
силы моей; но когда  они появились. Свет Адаманта указал мне  их. От
северной границы, от башен на рубеже с  Тхеремом  идут  они,  направляясь
прямо к ставке Нашей, и, без сомнения, злоумышляют против Нашей Персоны!..
   - Смерть им! - воспламененные, вскричали разом остальные три советника.
   - Смерть им, - кивнул Хенна. Глаза его пылали, точно угли. - Но только
сперва поведают они Нам, кем были посланы сюда, где обиталища врагов Наших
и каковы к ним  пути... А  когда падет  в руки Наши Тхерем -  тогда
соединенные  Наши  рати  двинутся  дальше  и   покончат  с  гнездилищами
богомерзких племен и отвратных ересей!
   - Да умрут все потомки змеи и шакала! - вновь возопили советники.
   - Умрут, умрут... Ну, вершите речи ваши дальше!
   - Пришли на двух кораблях именующие себя Морским Народом в числе малом,
не более двунадесяти десятков. Испрашивают позволения предстать ко взорам
Божественного. - Боабдил вновь низко поклонился, для верности  стукнувшись
еще раз лбом. - По речам их - взыскуют Его благости...
   - Морской Народ? Хм-м-м... Сие интересно суть. - Хенна приложил ко  лбу
указательный палец, всем видом своим являя крайнюю степень задумчивости. -
Ну что ж. Мы даруем им Свою благость... Сотня  и два  десятка не опасны
воинству Нашему -  так что  пусть идут.  Разумеется, в  сопровождении
усиленного конвоя.  Я думаю... -  он  вновь сделал паузу, -  тысячи
панцирников будет достаточно.
   - Бож-ш-ш-е-с-с-с-твенный... - сидящий с самого края советник внезапно
издал нечто, одновременно похожее  и на шипение  и на свист. -  Нас-с
подс-с-лушивают!
   - Что?! - Хенна в один миг оказался на ногах. Шелковая накидка  слетела
с плеч, обнажив мощный, мускулистый торс истинного воина.  С шеи  свисала
толстая  золотая цепь,  на  ней красовался крупный  камень,   серый   и
невзрачный, - заостренный, сужающийся книзу обломок.
   "Ну и украшение же у тебя", - успел отрешенно подумать хоббит, и тотчас
же то ли сам Хенна, то ли его чародеи, то ли они вместе - нанесли ответный
удар. Нет, это был не ураганный шквал  всеиспепеляющего  пламени,  гораздо
хуже - крылья радужного мотылька затрепетали, опутанные незримой паутиной.
Перед глазами все померкло -  одна  сплошная  шевелящаяся масса  чего-то
бесформенно-серого, какие-то вспухающие и опадающие клубы - и  бьющийся  в
цепких тенетах радужный мотылек.
   В сознание вбуравливалась новая, незнакомая,  давящая боль -  Фолко
словно бы  очутился  в громадных  тисках. Он закричал,  тщетно  пытаясь
освободиться; перед глазами  все вспыхнуло  фейерверком красок...  и он
почувствовал под лопатками крепкие доски палубы. Его тряс Торин. Тряс  что
было сил.
   - Фолко, Фолко, да очнись же,  очнись  наконец!..  Ох, вот  беда-то
какая!..
   Хоббит застонал. В голове дружно стучали многопудовыми кувалдами добрая
сотня молотобойцев.
   - Приди в себя! Кажется, опять драка. Мы встретили Скиллудра!
   - О-ох!.. Что ж ему от нас надо?
   - Накормить нами здешних рыбок! Вставай! Сейчас будет жарко!
   Хоббит сейчас никак не годился  для боя. В  глазах  все плыло, руки
дрожали; даже поднятый Торином, он едва удерживался  на  ногах.  Гном  с
отчаянием махнул рукой:
   - Бахтерец-то хоть надень! И подкольчужницу! И  сиди  здесь!  А то не
ровен час...
   Однако хоббит выбрался-таки на палубу -  когда "драконы"  Скиллудра
оказались уже совсем близко.
   Их было много - почти два десятка кораблей, огромная сила по меркам
Морского Народа. Скиллудру помогал попутный ветер, в то время как командам
"Крылатого Змея" и "Скопы" приходилось еще до начала схватки налегать на
весла.
   Флот Скиллудра надвигался строем серпа, охватывая  корабли Фарнака  и
Вингетора с боков, отрезая и путь достойного отступления в открытое  море,
и путь позорного бегства на берег. Щиты были уже подняты, на носах стояли
лучники; кормчим "Скопы" и "Змея" оставалось только одно - развернуться  и
во весь опор уходить на  север,  надеясь на быстроту своих  корабликов.
Скиллудр, похоже, и это предусмотрел; его  левое крыло  вытягивалось  все
дальше и дальше с явным намерением отрезать  врагу последнюю  возможность
для бегства.
   - Эй!.. Что они хотят? - страшно озабоченный Малыш, тащивший тяжеленный
щит на нос "Скопы", оказался рядом с Фолко.
   - А! - Маленький Гном безнадежно махнул рукой. - Вызывали, кричали им -
не отвечают. Фарнак  самого  Скиллудра выкликивал -  тоже  ничего. Они,
глянь-ка, не шутят!
   - Так ведь Скиллудр вроде бы ушел с перьерукими воевать...
   - Вернулся, верно.
   На носу "Скопы" внезапно появился Вингетор -  в парадных,  черных  с
золотой насечкой доспехах, но  без шлема, с  непокрытой  головой и  без
оружия.
   - Э-гей! Скиллудр! Тан Скиллудр! Если ты здесь и хочешь напасть на нас,
так и знай - мы отправим на дно всю твою армаду!
   - Что он такое несет? - пробормотал себе под нос хоббит.
   Ни один из кораблей Скиллудра  не  замедлил  ход.  Ни  на  одном не
опустились щиты и не отошли от бортов лучники.
   - Плевал он на все слова, - так же еле слышно сказал Фолко. - Я  не  я
буду, если все это - не дело рук просветленного Хенны!
   "Тогда  зачем говорить своим  ближайшим советникам,  что  желающие
приобщиться его благости да не встретят на своем пути препятствий?"
   Назревала кровавая схватка. Еще чуть-чуть - и сорвутся  первые  стрелы.
Над кораблями Скиллудра кое-где вился дымок - там  готовили  зажигательный
снаряд. Брать "Скопу" и "Змея" в плен здесь никто не собирался.
   Скиллудр же ничего не делает просто так! Значит,  ему должен быть
выгоден этот бой, значит, он ему зачем-то нужен...
   Сражаться означало верную смерть. Фолко  увидел, как  гигант  Освальд
пытается поймать взгляд своего тана - не отдаст ли команду к повороту?
   Гребцы бросили весла; по "дракону" прошла мгновенная шелестящая железом
судорога - эльдринги вооружались.
   "Скиллудр тоже наверняка безумен, как и все в этом царстве  Хенны,  -
мелькнула у хоббита мысль. - А безумие порой смывается... кровью!"
   Десять лет назад, глухой лес возле выжженной Небесным Огнем  ямы -  и
полные жажды убийства глаза Огона. И летящий навстречу клинок Фолко...
   Перьерукие на поле битвы  в Южном  Хараде, получив  рану, отнюдь не
вырывались из-под чар Хенны.
   По груди быстро растеклось тепло. Оживал,  просясь в  руки, клинок
Отрины. Чувствовал ли сам свою силу или отзывался на невысказанное желание
хозяина пустить его в ход?
   Превозмогая слабость, Фолко шагнул к борту. Клинок с синими цветами на
лезвии уже лежал в правой ладони.
   - Где "дракон" Скиллудра?
   - Да вон, прет аккурат на нас. - Освальд казался мрачнее тучи.
   Мощный черный красавец, похоже, шел на таран. Однако лучники  на  его
палубе пока молчали - и Вингетор, повернувшись к своим, тоже отдал приказ
- не стрелять!
   - Пусть не мы затеем свару!
   Стрелков на носу скиллудрского флагмана прикрывали широкие черные щиты.
Фолко прищурил глаз: попасть в щель можно, но...
   Корабли сошлись уже на треть полета стрелы. Скиллудр молчал.
   - Может, обойдется... - неуверенно проговорил кто-то за спиной хоббита.
   И тут стрелы сорвались.
   Скиллудр выжидал не зря. Он бил не наугад, а насмерть.  Палуба  "Скопы"
окрасилась кровью, раздались крики раненых. Бойцы  Фарнака и  Вингетора
ответили - никто не посмел бы назвать их трусами. Их стрелы разили так же
метко, как и у Скиллудровых  лучников, -  но  шансов  выстоять  в бою  с
десятикратно сильнейшим противником у "Скопы" и "Змея" все равно не было.
   - Скиллудр! - Фолко  протиснулся к  борту,  не  обращая внимания на
свистящую смерть вокруг. Высокий голос хоббита неожиданно звонко разнесся
над Морем и - откуда только силы взялись! - перекрыл даже шум вспыхнувшего
сражения.
   - Скиллудр! Я вызываю тебя! Тебя одного! Я, Фолко, сын Хэмфаста, Рыцарь
Гондора и Рохана, Маршал Марки, командир полка пеших стрелков!
   Летели равнодушные стрелы. Ответа не было.
   Горячая волна докатилась до сердца. "Нет, я не сдамся так просто! Я не
дам отправить нас на дно этим головорезам!"
   Фолко потащил с себя доспехи.
   - Что  ты  делаешь?! -  успел заорать  Торин,  но  в следующий  миг
сумасшедший хоббит, в одной рубахе, вскочил на край борта и очертя голову
сиганул вниз, в воду.
   От подобного, похоже, остолбенели даже воины Скиллудра.
   Фолко вырос на Брендивине - небольшой по меркам Средиземья реке. Только
для хоббитов она - что для людей Андуин  Великий.  Плавал  Фолко неплохо,
потом жизнь заставила научиться еще лучше. Но чтоб вот  так броситься  в
океан, да еще в виду надвигающегося вражеского "дракона"?! Что подумал бы
дядюшка Паладин, доведись ему увидеть это?..
   Разрезающий волны "дракон" казался  для пловца исполинским  морским
чудовищем. Невысокий как будто бы борт вознесся чуть ли не к  поднебесью.
Весла, словно громадные лапы, мощно упирались в волны, и Фолко ежесекундно
рисковал получить смертельный удар по голове.
   Вот и борт. Рядом внезапно плеснула стрела - не поймешь, то ли шальная,
то ли выстрелил кто-то из Скиллудровых удальцов.  Фолко мертвой  хваткой
вцепился в весло. Подтянулся - и полез вверх.
   Всей кожей он ощущал остроту нацеленных в него стрел. Легкое  мановение
руки Скиллудра - и он, Фолко Брендибэк, превратится в подушечку для игл.
   Прищуренные глаза  смотрели  поверх  оперения. Мокрый,  в облипающей
рубахе, Фолко схватился за борт "дракона".
   Эльдринги самого сильного на Море тана смотрели на хоббита с  удивившей
Фолко ненавистью. Он видел насупленные брови, стиснутые на рукоятках мечей
пальцы, побелевшие костяшки (далеко не у всех были латные рукавицы); ясно,
что только непререкаемая воля Скиллудра удержала этих людей от того, чтобы
спокойно расстрелять хоббита еще в воде. Еще один кирпичик в  основание
пирамиды. За что воины Скиллудра ненавидят его,  Фолко?  На  какую особую
добычу можно рассчитывать с двух невеликих корабликов, явно разведчиков?
   Ряды лучников раздвинулись. И Фолко увидел Скиллудра.
   Скиллудр  сильно   изменился.  Прежде   каменное,   холодное   лицо
невозмутимого, уверенного в себе командира лихой морской дружины сменилось
напряженным, даже  чуть  исказившимся  ликом еле-еле  сдерживающего себя
человека. На скулах  играли  желваки.  Глаза сильно прищурены. Скиллудр
облачился в простую вороненую кольчугу,  но  шлема не надел. В  руке  -
длинный прямой меч.
   - Что тебе надо,  невысоклик? -  Рык тана,  наверное, заставил бы
разбежаться в ужасе стаю голодных волков.
   - Предложить честный бой тану Скиллудру, слывущему  справедливейшим из
справедливых. - Фолко спокойно стоял, скрестив руки на груди, и  все
видели: он вооружен одним лишь коротким кинжалом.
   - Честный бой? - Скиллудр расхохотался. - Я не дерусь с недомерками!
   Тем не менее он подал знак - недовольно ворча (даже страх перед  таном
не останавливал!), люди опускали луки. Фолко в тот миг как никогда горячо
взмолился Морскому Отцу - чтобы вразумил Вингетора и Фарнака...
   Похоже, молитва была услышана. Стрелы перестали лететь и с их кораблей.
   - Недомерками?  Ну  тогда смотрите на тот  канат!  - Фолко  не  мог
похвастаться силой, это верно, зато быстроты и  ловкости  ему было не
занимать. Р-раз - и рука его вырвала из-за пояса кинжал,  разумеется, не
из-за своего пояса, а стоявшего футах в шести эльдринга.
   Прыжок получился не из последних; лезвие серебристой рыбкой скользнуло
в воздухе, звонко  ударив  в мачту. Канат  оказался  перерублен; где-то
наверху беспомощно захлопала парусина.
   Не сказать, что эльдринги тотчас поразевали рты, точно увидели  невесть
какую диковинку. Здесь  хватало мастеров боя. Однако Скиллудр -  что
совершенно было ему несвойственно - окончательно потерял терпение.  Фолко
наверняка бы сумел найти  путь  к примирению,  если  б его  удосужились
попросить, однако тан решил дело прямо и коротко.
   - Хорошо! - прорычал хоббит. - Мы будем драться!
   Корабли Вингетора и Фарнака тем временем успели развернуться. Правда, и
крылья флота Скиллудра сумели почти полностью окружить "Скопу" и  "Змея".
Скиллудр сбросил кольчугу, передал оруженосцу клинок,  оставив себе один
кинжал,  формой  гарды чем-то напоминавший дагу   Малыша.   Люди  тана
расступились; на небольшой носовой палубе "дракона" освободилось место для
поединка.
   Хоббит  понимал,  что для  него  нехватка  пространства  гибельна, но
отступать уже некогда.
   - Мы бьемся до первой крови или до смерти? -  Собрав  всю волю,  Фолко
взглянул прямо в глаза Скиллудру. -  Учти; даже если я  погибну,  мои
товарищи не сдадутся.
   - Знаю. - Скиллудр кивнул. - Но я и так возьму верх.  Значит, если ты
хоть раз зацепишь меня... я позволю вам уйти, хотя твои новые друзья -  и
Фарнак, и Вингетор - лишь гнусные  предатели святого  братства  морских
танов...
   Это было уже  нечто совершенно новое. Предатели?   Нет,  Скиллудр
положительно безумен. И он, и все его люди...
   И точно.
   - Зачем, зачем, тан! - Негодующие крики раздались сразу со всех сторон.
- Они же предатели! Все, как один! На дно их! Сыть для Морского Отца!
   - Тихо! - рявкнул Скиллудр. - Тихо! Никто не должен сказать, что я, как
трус, уклонился от боя! Слышите? Никто!.. Ты готов? -  Он  повернулся  к
хоббиту. - Тогда мы начинаем!
   Скиллудр держал клинок острием к палубе.
   - Бьемся до моей первой крови.  - Скиллудр смотрел  надменно, высоко
вскинув голову.
   - Или до моей смерти?
   - Или до твоей смерти, - усмехнулся тан.
   - Не слишком-то честно, не так ли?
   - Тебе выбирать не приходится.
   Фолко молча кивнул. Все, время вышло. Начинаем, сильномогучий  тан!  И
посмотрим, чья возьмет... Страха не осталось, ушла и всегдашняя  усталость
от бесконечных схваток, где  менялись  лишь  лица  противников...  Сегодня
хоббит бился не затем, чтобы уберечь себя, и это словно  вливало прямо  в
жилы выдержанное крепкое вино.
   "Он не враг тебе, ибо не ведает, что творит", - всплыло в памяти.
   Скиллудр первым начал атаку. Убийственная сталь ринулась к жертве одним
слитным размахом. И Фолко, вместо  того  чтобы отпрянуть  от  удара,  сам
рванулся навстречу. И увернулся только в последний момент -  когда острие
кинжала уже готово было разрезать его плоть.
   Клинок Отрины не подкачал. Скиллудр сумел как-то подставить левую руку
- но поздно. Клинок Фолко прочертил  длинную кровавую полосу от левого
плеча наискосок через всю грудь.
   Повисла тишина. Лишь  вода  плещется  за  бортом  да  свистит ветер  в
снастях. Бойцы остановились. Фолко  зажимал левой  ладонью кровоточащее
плечо; Скиллудр же замер, недоуменно глядя  на  алую  полосу, внезапно
перечеркнувшую белизну рубахи.
   Кинжал Отрины слабо, чуть заметно светился -  под яркими солнечными
лучами один хоббит мог уловить эти отблески. Шипела, пузырясь,  кровь на
лезвии. Откуда ее столько? Ведь порез совсем неглубокий...
   От чудесного оружия волнами расходилась  Сила, пробужденная к  жизни
кровью Скиллудра. И Фолко невольно вспомнил слова  Хенны,  подслушанные  в
шатре повелителя Юга:
   "Свет Адаманта явил мне их..." Как бы не  явил  он  еще и  его,  Фолко
Брендибэка, на чьей груди вот уже много лет висел кинжал с синими  цветами
на лезвии...
   Скиллудр с усилием провел ладонью по лицу - сверху вниз,  точно стирая
липкую паутину. И когда он заговорил, голос  его был  голосом прежнего
Скиллудра - холодным, спокойным и невозмутимым:
   - Прекратить стрельбу.


   ОКТЯБРЬ, 4, ЛЕВЫЙ БЕРЕГ КАМЕНКИ, ДЕНЬ ПУТИ ОТ ХЛАВИЙСКИХ ГОР

   Эовин и Серый одолели очередную гряду холмов. Перед ними расстилалась
обширная, чуть всхолмленная равнина, вся разукрашенная  пестрыми  пятнами
шатров.
   - Здесь, - с силой проговорил Серый. - Это здесь.
   Эовин придержала коня. За пять дней, что они  с Серым  пробирались на
восток, счастливо избегнув встречи с дозорными отрядами, ее спутник  все
сильнее и сильнее преображался. Лицо заострилось,  щеки  ввалились;  глаза
горели лихорадочным огнем. По ночам он часто бормотал что-то бессвязное  -
правда, на Всеобщем Языке. Это в конце концов убедило девушку в  том,  что
Серый и впрямь не из расы Перворожденных. На лице его  все чаще мелькала
странная гримаса - будто он вспоминал о когда-то давно пережитой боли.
   - Мне кажется, я вспоминаю... - Серый окаменел в седле, медленно  роняя
слова и, похоже, нимало не интересуясь тем, слышит его Эовин или нет. - Мы
идем прямо на тайное солнце. Оно жжет... оно  просветляет...  Я помню...
войско шло на запад...
   - Послушай, нас же заметят! - вырвалось у девушки.
   - Пусть. Нам сейчас это даже выгодно.
   - Выгодно? Убить ведь могут!..
   - Не посмеют, - властно бросил Серый. Ничего уже не осталось в  нем от
прежнего робкого рыбаря, которым помыкал даже простой  сборщик податей.
Осанку Серый сейчас имел истинно королевскую. Остатки одежды - прорванные,
прожженные, закопченные - он носил точно пурпурную мантию.
   Эовин не осмелилась возражать. Этот человек...  он  был Силой  сам по
себе.
   В долине  раскинулось великое  множество шатров.  Острые  глаза юной
роханки видели деловито снующие между палатками и тентами фигурки людей; в
разные стороны мчались верховые, протопал даже громадный  олифант.  Эовин
проводила  его изумленным взором округлившихся  глаз  - об   олифантах
повествовали роханские песни-жесты,  но  видеть  сказочного  зверя живьем
девушке, понятно, не приходилось.
   Незваных гостей заметили очень быстро. Не скрываясь, к двум замершим на
гребне странникам ринулась целая кавалькада - не менее полусотни до  зубов
вооруженных всадников. Приглядевшись, Эовин заметила и двух  наездников  в
коричневых плащах - закутанных по самые брови, несмотря на жару.
   - Стадо и погонщики, - презрительно усмехнулся  Серый.  - Ну,  ничего,
ничего... Не вздумай только размахивать саблей, Эовин!
   Всадники на скаку натягивали луки. Тут собрались не только горбоносые
смуглые бойцы и перьерукие, уже знакомые Эовин; были также  чернокожие,
были желтолицые и узкоглазые - сыны самых разных племен Средиземья.
   Кольцо уже сомкнулось вокруг Серого и  Эовин,  когда спутник  девушки
внезапно привстал в стременах, гордо поднял руку и воскликнул:
   - Проведите нас к Хенне! Мы должны  видеть  Хенну!  - И, почувствовав
всеобщее замешательство, с легкой усмешкой пробормотал; - Плохо, плохо их
учили! Никогда нельзя слушать то, что говорит враг...
   - Проведите нас к Хенне! - вновь крикнул Серый.
   Всадники оторопело опустили луки. Обращенные к ним слова  они явно не
понимали, но вот имя своего повелителя...
   Десяток воинов приблизились вплотную; и Эовин невольно поежилась под их
жадными, откровенными взглядами, что скользили  по  ее  фигуре. Командир
дозорных, статный воин,  украшенный  сабельным шрамом,  отрывисто бросил
несколько слов.  Серый с  усмешкой  развел  руками  и,  в свою очередь,
заговорил, повторяя сказанное по-харадски.
   Командир поднял брови и оглянулся. Один из его воинов -  перьерукий  -
подал коня вперед и быстро шепнул что-то на ухо предводителю.
   Началась беседа; Эовин с  трудом  понимала  лишь  отдельные слова. Ее
спутник, похоже, настаивал,  что ему  жизненно  необходимо  поговорить  с
могущественным Хенной; дозорные же,  разумеется, допытывались,  откуда  и
зачем явились пришельцы.
   Однако спорить с Серым было нелегко. Он говорил  и держался с  таким
неколебимым  достоинством, с  такой   царственной   гордостью   и   такой
великолепной небрежностью, то еле-еле цедя слова сквозь зубы,  то  вдруг
рявкая на  переводчика так, что  тот невольно съеживался в  седле.  И
наконец...
   - Уф! - Серый повернулся к Эовин. - Все. Отдай  им  саблю.  Нам оружие
теперь не понадобится... Точнее, понадобится, но не сразу.
   Девушка повиновалась. Глаза у Серого  из  карих стали  черными,  точно
уголья. В них клубилась Тьма - древняя Тьма.
   Словно король с юной принцессой в окружении почетной свиты - так въехал
Серый в ставку Хенны. Сбитые с  толку всадники сомкнули ряды со всех
сторон; но Серый лишь презрительно щурился, глядя на их стражей.
   - Мне бы их... на месяц... я б  сделал  из  них бойцов...  - услыхала
Эовин.
   Из-за плотной стены воинов  Эовин не смогла как  следует разглядеть
лагерь - а вот Серого он, похоже, и  вовсе не интересовал. Он надменно
взирал куда-то поверх голов всадников; но Эовин не могла  не  чувствовать
страшного  напряжения,  охватившего  ее   спутника,   -    напряжения,
преодолеваемого столь же страшным усилием железной воли.
   Их  заставили спешиться  на  просторном  толковище   перед   громадным
золотистым шатром. Возле входа, как  и положено,  застыла многочисленная
стража; по обе стороны откидного полога горели два  костра, обложенные
зачем-то глиняными кругляшами, испещренными непонятными черными письменами
и знаками.
   Толмач-перьерукий что-то сказал Серому.
   - Нам велят пройти между этих костров. Свет их-де, мол, изгонит из  нас
злые помыслы. - Серый напоказ усмехнулся. - Ну что ж, пройдем...
   - А... а... - вдруг задрожала  Эовин,  случайно  взглянув  направо.  -
Там... там головы на колах?!
   - И верно. - Серый спокойно повернулся к толмачу. - Он  говорит -  это
головы ослушников, кто не захотел пройти между очистительными огнями.
   - Не захотели? Почему?
   - Он говорит, им не позволила их вера.
   - Что?.. - совсем растерялась Эовин.
   - Потом  объясню.  Надеюсь,  ты  не  откажешься  пройти  между   этими
костерками, хотя тут и так жарко?..
   "Нас вот так запросто ведут к самому Хенне... к тому,  кто послал на
верную смерть орду перьеруких..." - Эовин доводилось слышать немало  жест,
где главный герой  долго и  с великими препятствиями  добивался,  чтобы
главный злодей, предводитель бессчетного вражьего воинства, снизошел бы до
беседы с ним...
   Они прошли между  огнями, и  Эовин удивилась  вновь -  их  не  стали
обыскивать. А что стоило ей припрятать в лохмотьях небольшой, но острый
метательный  нож?  Неужто  здесь и  в самом  деле  так крепко верят  в
очистительную силу двух самых обыкновенных костров?
   Откинулся тяжелый полог. Эовин и Серый вошли внутрь. Девушка  заметила,
что ее спутник с каждой секундой морщится все  сильнее и  сильнее,  точно
принужден смотреть на ярко светящее солнце...
   Громадный шатер, где вместилась бы, наверное, добрая сотня  пирующих,
был  почти пуст.  Четверо в  белоснежных плащах с  капюшонами  сидели
вполоборота к вошедшим; а прямо лицом к ним восседал молодой, мощный телом
мужчина с окаймляющей лицо черной бородкой. Глаза его - глубокие, черные -
в упор смотрели на Серого и Эовин.
   Один из сидевших дернулся было, словно собираясь заговорить,  но  Хенна
внезапно остановил его - резким, властным жестом.
   Серый и  Хенна впились  взорами друг в  друга,  и Эовин  невольно
затрепетала -  казалось, между  двумя воинами  воздух  вспарывают  синие
молнии. У Хенны отвердели  скулы,  сошлись на переносице брови; кулаки
сжались - казалось, он готов вот-вот броситься на незваного гостя.
   Серый же стоял совершенно спокойно, с легкой, чуть горьковатой усмешкой
глядя на своего разъяренного противника.  Казалось, он читает незримые
страницы, - читает, вновь открывая для себя каждую фразу.  То  и дело по
лицу его пробегала тень боли. Боли и еще - скорбной памяти. Наконец  Серый
просто шагнул вперед, протягивая руку:
   - Дай его сюда.
   Прыжку и яростному реву Хенны позавидовал бы даже лесной  убийца  тигр.
Четверо в белых балахонах вскочили на ноги;  с треском  лопнул  входной
полог, и внутрь ринулись стражники правителя.
   "Мы погибли!" - успела подумать Эовин. Ужас провел по спине  ледяной
лапой... и тут же уступил под натиском неукротимой роханской гордости.
   "Нет, моего страха им не видать!" - И девушка  стремительно  бросилась
под ноги набегающего стражника. Серый же одним  движением плеч стряхнул
навалившуюся на него свору - ну точь-в-точь  как медведь  псов  - и, не
обращая внимания на покатившихся людей, шагнул к Хенне.
   - Отдай, - услыхала Эовин спокойно сказанное  Серым.  В следующий  миг
Хенна вырвал из-за пояса кинжал...
   Сама же Эовин успела первой дотянуться до выроненной стражником сабли.
Отмахнулась раз, другой, третий - клинок со звоном сталкивался с вражеским
- и вдруг поняла, что смерть наконец добралась до нее. На девушку наседало
сразу трое бойцов, и каждый из них весьма недурно владел мечом!
   - Сейчас помогу. -  Голос Серого -  слегка  раздосадованный голос  -
прозвучал над самым ухом, а затем сильная рука рванула  юную  роханку за
плечо. В следующее мгновение Эовин с Серым оказались на улице.
   Здесь уже царил полный переполох. Из шатра  до  носились  разъяренные
вопли самого Хенны, со всех сторон бежали стражники...
   - Кажется, мы оставляли  наше  оружие  и коней  вот здесь. -  Серый
оставался каменно спокоен. Вот толь ко лицо у  него  сделалось совершенно
чужим.
   Над головой полетели первые стрелы. Спутник Эовин тащил  ее  за  собой
через толковище - и непонятным образом никто не решался  приблизиться  к
ним. Только пели стрелы.
   - Не думай о них, - вдруг повернулся к девушке Серый. - Не думай, и они
не тронут тебя.
   Из шатра вылетел Хенна. В руке его был  уже не короткий кинжал -  а
странный широкий изогнутый меч,  насаженный  на  длинное,  почти копейное
древко.
   С его появлением непонятное, парализовавшее всех воинов остолбенение
начало проходить.
   Но Эовин и Серый уже  были  в седлах.  И тяжелый  прямой  меч Серого
крутнулся с шипением -  как внятное  предупреждение  всем, кто  рискнет
преследовать их.
   Стрелы сыпались дождем - и все мимо. "Неужели ратники Хенны все  разом
разучились стрелять?" - подумала Эовин...
   Был яркий полдень. Двое всадников неслись во весь опор; девушка все еще
не верила в чудесное спасение. За спиной набирал мощь топот сотен копыт  -
там стронулась с места погоня, и, похоже, во главе ее мчался сам Хенна...


   ОКТЯБРЬ, 5, РУСЛО КАМЕНКИ

   Фолко блаженно жмурился, привалившись к нагретой жарким здешним солнцем
деревянной шее морского  зверя,  что украшал  носовое навершие "Скопы".
Мастер-резчик  удивил  всех, насадив  голову  хищной  птицы на   длинное
чешуйчатое драконье тело. Получилось ни то ни  се  - но команда  "Скопы"
придерживалась прямо противоположного мнения.
   Впервые за много дней у Фолко было отличное настроение -  отличное,
несмотря на здоровенный синяк, что ему сгоряча поставил Малыш - уже  после
того, как Скиллудр скомандовал "отбой" своим головорезам.
   Клинок Отрины сделал свое дело.  Странное  безумие Скиллудра  - если
только это и впрямь было безумие - прошло без  следа.  Правда, далеко не
сразу дали убедить себя остальные  кормчие и  сотники -  иных  Скиллудру
пришлось для острастки кинуть за борт. Правда, потом выловить...
   Оставив тана задавать себе один и тот же вопрос: "Да что  это на меня
нашло?" - "Скопа" и "Змей",  как и  было  решено, отправились  вверх по
Каменке. Ее устье  запирала  нововозведенная  крепость;  само   русло
перегораживалось цепью. Флот Скиллудра, разумеется,  никто впускать не
намеревался; и потому тот решил остаться на рейде.
   "А ведь жуткая штука, этот таинственный Свет, - мельком подумал  тогда
Фолко. - Подозрения он превращает в уверенность, и  мало  снять заклятье
даже дивным клинком - сил которого и так едва хватило на одного Скиллудра,
-  нужно еще  и переубедить  остальных...  Правда, переубежденные,  они
оказываются готовы резать и жечь с прежней уверенностью, только  развернув
фронт..."
   Но как бы то ни было, в крепости  Хенны корабли  разведчиков встретил
если и не радушный, то отнюдь не враждебный прием.
   - Доброй дороги! - желали им. - Доброй дороги! Скорее вам  приобщиться
благости Божественного Хенны!
   От слова "божественный" у Фолко мороз пробегал по коже. Один  известный
нуменорский король тоже очень хотел сравняться с Богами... или хотя  бы  с
эльфами... а что из этого вышло?..
   Хотя что ж  тут удивляться -  на  Юге и  Востоке (если  не  считать
эльфов-Авари) люди ничего не знали о Валар. А Саурон в свое время  оставил
по себе долгую память...
   Корабли шли мимо  густонаселенных земель.  Когда-то  они принадлежали
перьеруким (от "избытков"  которых так  "ловко" избавился  Хенна и  его
подручные),  теперь  же  здесь обосновалось великое  множество   племен,
пришедших  с востока  и северо-востока.  На  какой-то  миг Фолко  даже
показалось, что он вновь в Цитадели Олмера -  столько тут  смешивалось
народов.
   Теперь хоббиту не было нужды прибегать к дару Форве.  Он  _чувствовал_:
корабли идут навстречу страшной Силе - Силе, испускающей гибельный  Свет.
Не животворящий свет ласкового солнца  - а  губительный,  испепеляющий...
сравнимый разве что с отблесками всеопустошающего пожара. К примеру, того,
что пожрал трупы павших в битве перьеруких с харадримами...  Неужто  Хенне
доступно подобное чародейство?..
   "Драконы" шли на веслах; оружие мореходы держали в  полной  готовности.
Ставка "божественного" приближалась...


   ОКТЯБРЬ, 6, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, СРЕДНЕЕ ТЕЧЕНИЕ КАМЕНКИ

   Санделло устало опустился на теплую, разогревшуюся за день  землю.  Над
всем Загорьем,  как,  не  мудрствуя лукаво,  называл он   земли   южнее
Хлавийского Хребта, царствовала душная ночь. Здесь не знали, что  такое
осень. Жара и не думала спадать. Холода остались далеко на севере,  и
старый воин невольно думал, что ранам его здешняя  теплынь куда полезнее
вьюг и холодов Цитадели Олмера...  впрочем,  теперь  уже не Олмера,  а
Олвэна... Горбун болезненно сморщился и покачал головой.
   Тубала стояла рядом, привязав коней  к роскошной  сикоморе. Погоню
удалось сбить со следа, и теперь старый мечник вместе с юной воительницей
могли позволить себе провести ночь не в седлах, запутывая следы...
   После обморока Тубалу словно  подменили.  Каждое  слово Санделло было
законом. Каждый его взгляд - приказом к действию. Каждое движение бровей -
знаком, которому повинуешься, без колебаний бросаясь на вражеские копья.
   - Как бы то ни было,  своего  они добились,  - негромко заметила
воительница. - Мы ушли далеко на юг...
   - Никогда не поздно свернуть на восток,  - отозвался  Санделло. -  Я
спешу, и это понятно - времени у меня мало, но если я потерплю неудачу...
   - Да разве я сумею? - ужаснулась Тубала.
   - И это говорит моя лучшая ученица! - усмехнулся Санделло. - А разве  я
уверен, что сумею? Но если не я - и не ты, - то кто же? Олвэн?
   Тубала только скривилась.
   - Значит, отступать нам некуда.  Пойдем  до  конца,  и если потерпим
поражение...
   - Тогда падем, - глухо и решительно отрубила  Тубала. -  И месть  моя
окажется незавершенной...
   - Твоя месть... - вновь усмехнулся Санделло. - Ты хотела придумать себе
цель жизни - и придумала. Власть осталась у Олвэна... А  ты  - ты решила
отомстить. Не спорю, на какой-то момент это придало тебе сил. А  дальше?
Даже если ты справишься со всей этой троицей - кстати, весьма лихой?
   - Что они лихие - сама знаю! - буркнула воительница.
   - Так что брось пока думать о них, -  посоветовал Санделло.  - Если
Судьбе будет угодно...
   - Впервые слышу, чтобы лучший боец армии Олмера Великого стал поминать
Судьбу!
   - Ну, положим, первым мечом всегда был сам Вождь... А насчет  Судьбы  -
не зарекайся. Потому как, если я прав, рано или  поздно  эти трое должны
появиться в нашей истории.
   Тубала потянулась, грациозная, точно молодая львица:
   - Хорошо!.. А ловко ж мы их таки обставили!..
   - Погоди до утра, - заметил мечник.


   ОКТЯБРЬ, 6, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ТО ЖЕ МЕСТО

   В эту ночь кормчие долго не останавливались. Где-то по берегу короткой
дорогой спешил конвой в десять сотен всадников, а вдоль реки, сменяя друг
друга, корабли неотступно сопровождали дозорные.  Шли часы,  все выше
взбиралась по небесной тропе Луна, а эльдринги все гребли  и гребли,  как
будто решили покрыть за одну ночь все отделявшее их от берега до ставки
"божественного" Хенны расстояние.
   Все было непривычным в этом далеком мире, далеком и от событий Войны  с
Олмером и даже - страшно вымолвить! - от Войны за Кольцо.
   Здесь только еще начинали возводить города  - в  лихорадочной  спешке,
точно строители пытались за один год превратить громадную степь  в Страну
Богатых Городов. Причудливо мешались между собой разные племена; и  Фолко
невольно терялся в догадках: зачем Хенне потребовалось  бросать на убой
сотни тысяч несчастных перьеруких? А  что стало  с их женами,  детьми,
стариками? Как вообще было собрано такое войско? Почему  с ним  не  пошли
настоящие командиры? Ведь этакая силища спокойно могла  бы  дойти до
Минас-Тирита, сокрушив на своем пути все армии Великого  Тхерема...  Фолко
не находил ответов. И это - злило. Деяния Олмера, по крайней  мере, были
осмысленны. А тут...
   И оставался, конечно же, самый главный вопрос - что же такое этот Свет,
явно не имеющий ничего общего со Светом Истинным? Хотя вряд ли отыщется
Смертный,  кто назовет  природу "истинного света"...  Свет   Валинора?
Неомраченный Свет Двух Дерев, из которого сотворены были Солнце и  Луна?
Так ведь есть древние  рукописи, что  утверждают  прямо противоположное.
Сперва были Солнце и Луна, а уж потом - Два  Дерева... после  осквернения
Солнца Мелкором... А есть рассказ о любви Падшего Вала к прекрасной Ариен,
солнечной Майа... "И просил Мелкор, тогда еще не носивший позорного  имени
Моргот Бауглир, просил он несравненную Ариен  стать его  супругой  - но
встретил он гордый отказ и, воспламененный, попытался похитить ее силой...
И в гневе покинула Эа прекрасная Ариен, а свет Солнца с  тех пор  омрачен
гневом и болью Мелкора... И  созданы были Два  Дерева, чтобы  хранить
первозданный солнечный свет..." Да... Погоди верить рукописям, даже если
это  "Переводы с  эльфийского"  достославного Бильбо Бэггинса.  Всегда
найдутся другие, кто скажет по-иному. А где истина?  Не  скажет  даже  сам
Форве... Разве что Великий Орлангур...
   Размышления Фолко прервал  сдавленный  вопль,  внезапно  донесшийся  с
левого, северного, берега. А мгновение спустя раздался всплеск - словно  в
воду рухнуло что-то тяжелое. Зазвенела сталь, на берегу в  кромешной тьме
завязалась схватка.
   - Кого это они там режут, хотел бы я  знать.  - Фолко  приподнялся на
цыпочки, вглядываясь в темноту...


   Первого из нападавших Тубала развалила  надвое  своим  чудовищным
двуручником. Санделло навскидку, несмотря на мрак, вогнал еще  в одного
стрелу, забросил лук за спину и взялся за меч. Горбун дрался в непривычной
для воителя  северных  и западных стран  манере, невиданным на Закате
оружием; он отводил клинки, а не отшибал их.
   Схватка вспыхнула внезапно  - и  как только воины  Хенны ухитрились
подобраться незамеченными? Вот  только  что все  было  спокойно, и  уже
посапывала Тубала, совсем по-детски подсунув ладонь под  щеку, оставшийся
на страже Санделло привалился спиной к стволу  и тоже дремал -  правда,
чутко, как дремлют хорошие сторожевые псы, все слыша и ничего не упуская;
но миг - и тишины как не бывало: храпят кони, звенит оружие, и  последний
предсмертный стон оглашает берег...
   И все же нападение оказалось слишком внезапным. И нападали отнюдь не
дураки. Потеряв троих, они не лезли под удары Санделло и Тубалы,  засыпав
их вместо этого стрелами с тяжелыми тупыми наконечниками, стараясь не
убить и даже не ранить, а отвлечь - и  тогда свое дело сделают  арканы.
Сперва Тубала лихо отшибла мечом добрый десяток наделенных в нее стрел; но
вот среди тупых попалась одна боевая, и широкий, на манер ножа, наконечник
рассек кожу на ее левом плече.
   Санделло первым рванулся к реке, едва успев вскинуть на спину увесистый
тюк. Его меч рубанул по ременному поводу коня - но увести лошадь с  собой
ему уже не дали. В круп скакуну  вонзилось сразу  несколько настоящих,
острых стрел, животное встало на дыбы, заржало - и вырвалось. Даже всей
силы горбуна не хватило, чтобы удержать могучего жеребца.
   А по реке,  хорошо  видимые в  лунном  свете,  неспешно  плыли,  плеща
веслами, два странных,  невиданных  в этих местах корабля... Санделло
вглядывался ровно один миг, после чего схватил Тубалу за руку и ринулся  в
воду.
   - Глянь-кось, никак сюда плывут! - удивился Малыш, оказавшийся  к тому
времени рядом с Фолко. - А эти - гляди! - за ними!
   Маленький Гном простодушно восхищался нежданным развлечением. Для него
в этой земле все были врагами, и, если один враг режет другого, отчего бы
не посмотреть и не порадоваться? Нельзя сказать, чтобы Фолко соглашался  с
подобными воззрениями, но  переделать  Малыша, наверное,  под силу было
одному Великому Дьюрину...
   Тем не менее двое спасавшихся от погони и в самом деле плыли прямиком к
борту "Скопы". Предостерегающе крикнул кормчий. Ринулся к борту  Вингетор,
придерживая меч; всполошились и  на  следовавшем в  кильватере  "Крылатом
Змее".
   - Прямо к нам, - пробормотал Малыш. - Ох, чует мое сердце, не оберемся
хлопот!
   Двое спасавшихся от преследования оказались уже совсем рядом с  бортом.
За ними, не жалея сил, плыли поимщики - правда, изрядно отставая. Миг -  и
рука плывущего вцепилась в замершее (по приказу Вингетора) весло.
   - Поднять их! - скомандовал тан.
   С палубы метнули веревки. Преследователи завыли и завопили,  с берега
кто-то даже пустил по кораблю стрелу.
   Первый из спасенных тяжело перевалился через борт,  за  ним -  второй.
Фолко невольно подался вперед - и даже не слишком удивился, узнав  горбуна
Санделло. Судьба настойчиво тянула былого соратника Олмера в эту историю;
и, раз появившись в ней - на западном окоеме Хлавийских Гор, - можно было
не сомневаться, так просто горбатый мечник из нее не выйдет. Ну, раз здесь
Санделло, то не миновать и...
   - О! О! Вот так встреча! Наконец-то я вспорю тебе брюхо! -  услыхал
хоббит - так, наверное, зашипела бы разъяренная кошка, умей она говорить.
   Тубала приподнялась. С нее потоками лила вода, слипшиеся волосы лезли в
глаза, но неукротимая воительница уже начала поднимать меч - да не легкую
кривую саблю, с какой ее запомнил Фолко, а настоящий двуручный меч, мало
что не с нее ростом!
   "И как только не потонула с таким..."
   - Эй, эй! - Торин и Малыш разом подались вперед.
   Отфыркиваясь, Санделло тоже встал на ноги. Казалось,  и он ничуть не
удивлен этой невероятной встречей.
   - Благодарю сильномогучего тана...
   Повинуясь жесту Вингетора, Освальд  ударил  в бронзовый  диск. Гребцы
навалились на весла. За бортом тонули  в ночной темноте  яростные  крики
преследователей.
   А на палубе лицом к лицу стояли Тубала и  гномы.  Лицо  воительницы
скрывали ночные тени, но лунный свет выразительно играл на длинном клинке.
Эльдринги уже готовы были броситься на девушку, но Санделло предупреждающе
поднял руку.
   - Сейчас, - хорошо знакомым хоббиту ледяным голосом произнес он -  и
шагнул вперед, собой закрывая Фолко и гномов.
   - Сначала тебе придется сразиться со мной.
   Непривычно широкий изогнутый меч поднялся в защитную позицию.
   - Сначала тебе придется сразиться  со  мной, -  не  меняя выражения,
повторил горбун.
   Тубала тяжело дышала. Ее громадный клинок тоже дрогнул, поднимаясь.
   - Не вмешивайтесь! - резко бросил горбун, краем глаза заметив движение
в рядах эльдрингов.
   - Э, Санделло, это ты, что ли? - спохватился Малыш. - Торин, он что,
решил драться вместо нас?! Да когда такое было?!
   Фолко и Торин дружно шагнули вперед, обнажая оружие.
   - Ну тогда вы все  умрете! Все! -  взвизгнула  Тубала. Похоже,  она
отбросила последние сомнения.
   В следующий миг Санделло атаковал.
   Серебристый вихрь захватил  в свои объятия  поднявшийся меч  Тубалы,
закрутил его,  отклоняя  в сторону; горбун сделал всего  одно  мягкое,
неразличимое движение, в один миг оказавшись рядом  с Тубалой; и  кулак
горбуна  с размаху  ударил  воительницу в  подбородок  - совсем не по
благородным правилам боя, но зато наверняка. Тубала опрокинулась навзничь.
   - Вот так, - холодно проговорил Санделло.  - А  теперь  поднимите ее
кто-нибудь!..
   Горбун повернулся к замершим Фолко, Торину и  Малышу. В  лунном  свете
хоббит разглядел, как тонкие бледные губы старого  мечника растянулись  в
некоем подобии улыбки.
   - Вот и свиделись, - спокойно заметил  он, точно  расстались  они не
десять лет назад, а самое большее с неделю.
   - Так ты и есть Санделло? - Вингетор умел соображать быстро.
   - Он самый, - сообщил тот.
   - Тогда мы бы о многом хотели порасспросить тебя...
   - Только я не на все отвечу, - без улыбки ответил горбун.
   - А я все-таки скажу - привет тебе, доблестный  Санделло! -  И Фолко,
чувствуя, что ссора готова вот-вот  вспыхнуть,  поспешно  шагнул  вперед,
протягивая горбуну руку. Тот, уже спрятав меч, осторожно коснулся ладони
хоббита мокрыми пальцами - и Фолко тотчас же вспомнил силу этой руки...
   - Привет и тебе, доблестный хоббит, которого я назову -  "освободитель
Олмера", - глухо, но с искренним  почтением ответил  Санделло. -  Давай
договоримся сразу. Я не собираюсь вникать в твои секреты - твои и  твоих
друзей. Мне нет дела до того, что вы разыскиваете здесь, - но готов, не
спрашивая деталей, помочь своим мечом. Взамен я прошу только одного  - не
мешайте мне исполнить мой собственный долг.
   - Как нам это сделать,  если  ты  ничего  толком  не  рассказываешь?  -
Вингетор пристально смотрел на горбуна. - И зачем ты обещаешь нам  помощь?
А вдруг замысленное нами помешает тебе?
   - Тогда я первым сообщу тебе об этом, сильномогучий  тан.  - Санделло
пожал плечами. - И в твоей власти будет решать,  как поступить  со  мной.
Сейчас скажу лишь одно - я враг здешним обитателям. Они гонятся за нами и,
уверен, дорого оценили бы наши с Тубалой головы...
   - А ты не знаешь, кто она такая? - тотчас влез любопытный Малыш.
   - Знаю, - холодно кивнул горбун.
   - И кто же?
   - Об этом - не здесь и не сейчас! - отрубил Санделло. Он держался так,
словно не  его только что  спасли  от  разъяренных преследователей, а,
напротив, он спас всех остальных, что стояли сейчас на палубе "Скопы".
   Вокруг хоббита раздался недовольный ропот. В  голосе  Вингетора тоже
зазвучал металл.
   - Ты хочешь, чтобы мы спасли тебя, вытащили за шкирку из  воды, словно
тонущего котенка, а потом оставили бы в покое? И это при том, что до сего
часа у нас не было распри с народом этой земли! До сего часа не было -  а
теперь будет?
   - Прыгнуть ли мне обратно за борт,  сильномогучий тан? -  скрипучим
голосом осведомился горбун.
   - По мне - так было бы лучше! - Вингетор не скрывал гнева.
   - Да исполнится желание сильномогучего тана.  Прошу лишь позволения
привести в чувство мою спутницу - надеюсь, благородный тан не выбросит за
борт беспомощную женщину?
   "Чтобы Санделло так рассуждал о женщинах!.. Ни в жизнь бы не  поверил!"
- мелькнуло в голове хоббита.
   - Будь по-твоему! - бросил  Вингетор  и,  уже поворачиваясь  спиной  к
горбуну, отдал приказ одному из своих десятников: - А если добром не уйдет
- выбросить силой!
   - Боюсь, тогда здесь поляжет половина команды, мой  тан,  - вполголоса
заметил Фолко. - Санделло уложит их всех и глазом не моргнет. А  когда
моргнет - то уложит вторую половину.
   - Лучников сюда! - рявкнул Вингетор.
   - Позволь нам поговорить с ним! -  Фолко решительно заступил дорогу
тану. - Санделло - прославленный мастер боя, и ссориться  с ним  - лишь
попусту лить кровь. Если он молчит - значит, у него есть на  это причины.
Доверимся ему. Десять лет назад мы с ним были  врагами и  даже  сходились
один на один. Но потом все изменилось.
   - "Будет так, как я сказал, невысоклик. - Вингетор отвернулся,  давая
понять, что разговор закончен.
   - Благодарю сильномогучего тана за справедливый суд, - спокойно сказал
горбун. - Иначе и быть не могло. Я не смею открыть вам свой долг, вы мне -
свой. Поэтому я благодарю за спасение... и ухожу.
   Он повернулся к бесчувственной Тубале - крепкие руки эльдрингов подняли
девушку, кое-как усадив у мачты.
   - Сильномогучий тан  совершает ошибку,  - тихо,  чтобы не услышали
дружинники, заметил Фолко.
   - Если это моя ошибка - я отвечу  за  нее!  - так  же  вполголоса, не
поворачиваясь, бросил Вингетор.
   - А не думает ли сильномогучий тан, что наша свара лишь потешит Хенну?
- слегка перефразируя известное место из Красной Книги, обронил Фолко. Ему
тоже приходилось все время сдерживать себя, гася подступающий гнев. "Помни
- это не изнутри тебя, это извне! Стисни зубы и все время помни!"
   Санделло тем временем хлопотал над неподвижной воительницей.  Казалось,
ему нет никакого дела до творящегося вокруг. И хоббит не сомневался,  что
несколько  минут спустя,  когда Тубала очнется,   Санделло  и  впрямь
хладнокровно шагнет за борт, в черную ночную воду.
   - Наша свара лишь потешит Хенну... - Похоже, Вингетор думал о  том же
самом. - Послушай, мечник! Хенна - враг тебе или друг?
   - Я уже ответил сильномогучему. Он враг мне.
   - Хорошо, оставайся до утра, - недовольно проворчал Вингетор. - Только
потому, что за тебя просит невысоклик Фолко...
   - Благодарю сильномогучего. - Санделло учтиво поклонился.
   - Так, значит, ты совсем ничего не расскажешь? - напоследок осведомился
Вингетор.
   - Отнюдь нет. Все, что я знаю о Хенне и его воинах, все о том, как  они
сражаются, все о том, что мы видели по пути.
   - Тогда идем. Переоденешься в сухое.
   - А найдется ли что-нибудь для нее? - Санделло кивнул головой в сторону
Тубалы. Воительница уже пришла в себя  и сейчас слегка ошалело  крутила
головой, видно, пытаясь уразуметь, что же с ней произошло.
   - Найдется, - буркнул Вингетор. - Хотя девица на "драконе" - жди беды!
   - Но ведь мы пока не в море, - усмехнулся горбун...


   Санделло и в самом деле говорил без утайки. Тубала, окончательно  придя
в чувство, сидела заметно присмиревшей, время от времени с уважением щупая
здоровенный синяк, что расплылся на  подбородке. Горбун сказал ей лишь
несколько слов на ухо - но после этого воительница, хоть и бросала  время
от времени далеко не самые дружелюбные  взгляды,  больше  не  произносила
зажигательных речей и не объявляла во всеуслышание о своем горячем желании
немедленно выпустить хоббиту и гномам кишки. Эту загадку Фолко оставил на
потом - а пока все слушали Санделло...
   - И вы вдвоем прорвались через все заслоны? -  недоверчиво проговорил
Вингетор.
   - Почему бы и нет? - пожал плечами подоспевший  ради  такого  случая  с
"Крылатого Змея" Фарнак. - Рассказы об этом человеке давно ходили и  среди
Морского Народа.
   - Ну так скажи мне тогда, какая польза нам от его слов?  - в  сердцах
бросил Вингетор.
   - Это зависит от  того, что  вы  намерены  сделать,  - пожал  плечами
Санделло.
   Его собеседники переглянулись.
   - Мы намерены отыскать... отыскать нечто, что  вносит  смуту в  жизнь
Средиземья, - начал хоббит.
   - Отыскать - и что дальше? - Санделло в упор взглянул на Фолко.
   - Там видно будет. - Хоббиту пришлось уклониться от прямого ответа.
   Санделло прищурил глаз.
   - Увы! Мы не можем доверять друг другу. Каждый  опасается,  что другой
помешает его планам. - Горбун усмехнулся.
   - А ты можешь сказать, что заставило тебя двинуться в путь? -  в упор
спросил Фолко.
   - Что заставило... - Тонкие губы Санделло кривились. - Я ощутил, что  с
Юга на меня катится  жаркая  лавина  Силы... Что  оттуда  исходит Нечто,
равного которому не появлялось в нашем Мире уже очень, очень  давно...  Я
помню Силу Кольца. Я знаю  силу  Талисмана...  Но  на  сей раз  - ничего
похожего! Меня словно бы звал кто-то... И... этот голос был похож на...  -
Речь горбуна пресеклась, из горла вырвался неразборчивый хрип. - Я бросил
все и помчался на Юг. И вот мы встретились.  А ты...  - Горбун остро  и
внимательно глянул на хоббита. - Я не удивлюсь, если и ты почувствовал то
же самое. И, не теряя времени... Ты молодец. Собрать такую силу...
   - Но что тебе в этой Силе! - не выдержал  Торин.  - Что  ты  хочешь  -
подмять ее под себя? Довершить не удавшееся Олмеру? Подарить его сыну  все
Средиземье?
   Горбун равнодушно пожал плечами:
   - Олвэн давно живет своим умом и правит Цитаделью согласно собственному
разумению. Что же до меня...
   - То ты предусмотрительно  запасся Талисманом?  -  Фолко  сидел,
откинувшись и полуприкрыв глаза. На висках блестел  обильно проступивший
пот.
   Тубала вонзила ногти в ладони, так и впившись в хоббита горящим взором.
   - Ты почувствовал? - Санделло ничуть не удивился. - Ну да, конечно, ты
ведь столько странствовал с Огоном... Да, Талисман со мной. Ну и что?
   - Странно, что Олвэн расстался с такой реликвией...
   - Я украл Талисман у него, - спокойно уронил горбун.
   - Укра-ал? - поразился Малыш.
   - Именно так. - Санделло холодно кивнул. - Он указывал мне путь.
   - И... где же твоя  цель? -  Фолко смотрел  прямо в  глаза горбуну,
невольно вспомнив, что в свое время они были непримиримыми врагами и  что
брошенный рукой Санделло метательный нож едва не отправил  хоббита на ту
сторону Гремящих Морей...
   - Там же, где и ваша, насколько я понимаю,  - старый воин равнодушно
повел плечом. - На востоке, в южных отрогах Хлавийских Гор, там, откуда
течет Каменка.

к оглавлению